Он слетел с холма и понесся вдоль бесконечных теплиц в долине. В этих гигантских пластиковых строениях для обитателей Ледома выращивали тропические фрукты и овощи, не приживавшиеся под открытым небом, на фермах, с которых кормилось третье сословие.
«И здесь ложь, – думал Марцелл. – И здесь тоже сплошной обман».
Третье сословие голодало вовсе не оттого, что не хватало еды. А по воле Министерства, хотевшего, чтобы голод лишал рабочих сил.
Министерство держало людей в холоде, чтобы они оставались покорными.
«Голодный народ работает лучше», – говаривал его дед.
И Марцелл, как всегда бездумно, заглатывал эту ложь. Так же легко, как и изысканные блюда, которыми с детства питался.
Ну конечно, ведь деду виднее! Он всегда лучше все знает, он же у нас великий стратег. Генерал д’Бонфакон тридцать лет держит в руках Латерру. Патриарх стреляет куропаток и заваливает в постель женщин, матрона хлещет шампанское и заказывает на Сансаре новые платья, а дед занимается планетой. Это его работа.
Первое сословие резвится.
Второе сословие правит.
Третье сословие трудится.
Так уж устроена эта планета. Так было всегда. С того самого дня, когда на поверхность Латерры опустились первые транспорты. С тех пор, как последний человек покинул Первый Мир.
«Под Солнцами все равны. Никого нельзя запирать в тюрьму или принуждать жить в нищете лишь потому, что он родился за стенами Ледома». Так сказала ему на Торбее Мабель. Она с самого начала пыталась ему это внушить. А он был слишком глуп, чтобы услышать ее. «Прекрати попугайничать, бездумно повторяя за дедом каждое его слово!» Все правильно, он просто глупец с промытыми мозгами, всю жизнь трепетавший перед дедом от почтения и ужаса одновременно.
Марцелл взвыл от бессильной злости и погнал мото вперед на максимальной скорости.
Скоро он окажется в лесу Вердю, в бывшем лагере дезертиров. Там можно надежно укрыться от всех.
«Отключить трекер!» – приказал он телекому.
Едва лишь карта, светившаяся на внутренней стороне щитка его шлема, погасла, Марцелл заметил на краю экрана десять новых сообщений аэролинка. Все до одного – от деда.
Десять сообщений?
Он вспомнил вдруг, что генерал пытался связаться с ним и раньше, пока Марцелл смотрел запись старой микрокамеры.
Он поежился.
Дед сердится, что он не ответил на вызов? В десяти сообщениях объясняет ему, что такое долг, почтение и верность Режиму?
«Да ты настоящий слабак! Совсем как твой отец!»
Марцелл скрипнул зубами, вспомнив эти обидные слова, и боль в ребрах вдруг вернулась в полной силе. Словно бы и ребра тоже всё вспомнили.
Нет.
Все это неправда. Настоящий слабак и трус – его дед. Убить ни в чем не повинных людей и свалить убийство на родного сына! Просто потому, что так приказал патриарх. Прикрываться «Авангардом». Маскировать свою подлость из страха.
Восстановив связь, Марцелл просмотрел первое сообщение.
На внутренней стороне щитка возникло лицо деда. Тот сидел в высоком кожаном кресле у себя в кабинете. Там, где семнадцать лет назад согласился взорвать медный рудник.
«Марцелл, где ты пропадаешь? Положение очень серьезное. Имела место попытка проникновения в кабинет коменданта Галлана. Предположительно, боевики „Авангарда“ пытаются внедриться на Бастилию через штаб-квартиру Министерства. Немедленно свяжись со мной».
Юноша ударил по тормозам. Мото, вздыбившись, встало. Генерал говорил еще что-то, но кровь в ушах Марцелла так стучала, что он плохо его слышал.
Попытка взлома?
Наверняка он ослышался. Тяжело дыша, Марцелл прослушал сообщение заново.
Он все понял правильно. Кто-то пытался проникнуть в кабинет коменданта Бастилии.
Генерал продолжал:
«Нам, к счастью, удалось перехватить двух боевиков „Авангарда“, не позволив им нарушить систему охраны. Их доставят в полицию Валлонэ для допроса. Я пересылаю тебе их портреты».
Ну и ну! Двое из «Авангарда» пытались обрушить охрану Бастилии. И попались.
Марцелл и сам не знал, что он почувствовал при этом известии. Страх? Возбуждение? Облегчение? Разочарование? Да нет, скорее, странную, муторную смесь всех этих эмоций.
И тут его поразила новая мысль.
А если среди них Алуэтт?
«Мы, – объяснял дед, – полагаем, что главной их целью было вытащить с Бастилии Гражданку Руссо. Как ты понимаешь, она имеет решающее значение для успеха новой попытки переворота».
Юноша сглотнул. Именно это и волновало патриарха. И Марцелл не мог не признать, что со стороны «Авангарда» это был разумный ход. И даже единственно возможный. Если они задумали устроить полномасштабное восстание – закончить начатое в 488-м, – Гражданка Руссо им необходима. Если она бежит с Бастилии, первому и второму сословию будет чего страшиться.
«Захваченные боевики „Авангарда“ должны быть подробно допрошены, – говорил между тем дед. – Из них необходимо вытянуть всю информацию до последнего клочка. Выяснить, где находятся их самые крупные ячейки, кто их поддерживает и, главное, где расположена база. – Генерал чуть подался вперед, словно хотел взглядом дотянуться до внука через объектив микрокамеры. – Для получения этих сведений необходимо мобилизовать наши лучшие силы».
Марцелл невольно откинулся назад, словно так мог укрыться от проницательного взгляда этого страшного человека. И чуть не свалился с мото.
«Допрашивать арестованных должен инспектор Лимьер. – Сообщение генерала еще не кончилось. – Он лучше всех справится с этим делом. Но мне никак не удается с ним связаться. Лимьер тоже не отвечает на вызовы. Отыщи его и немедленно отправь в Управление полиции. Задержанные боевики „Авангарда“ вскоре будут туда доставлены».
И тут в голове Марцелла зародилась мысль, отозвавшаяся всплеском адреналина. Дерзкая мысль. Безрассудная. Может быть, ничего глупее он еще в жизни не придумывал.
Двух членов «Авангарда» вот-вот привезут в Управление полиции, а может, и уже доставили. Вот он, его единственный шанс узнать всю правду об отце из первых рук!
«Запрос на связь с генералом д’Бонфаконом», – приказал он телекому.
Экран сообщил, что связь установлена, и перед Марцеллом снова появилось лицо деда. Однако теперь тот явно находился не в кабинете, откуда посылал первое сообщение. За спиной генерала была одна сплошная темнота, словно он парил в пустом небе. Интересно, что это за место такое?
«Ну наконец-то! – рявкнул генерал. – Где ты был? Почему не…»
«Я, – перебил его Марцелл, – сам допрошу боевиков из „Авангарда“».
Генерал на миг онемел: еще бы, внук впервые в жизни перебил его, да еще таким решительным тоном.
Дед вздернул темную бровь.
«Нет, – ответил он, поразмыслив, – боевиков допросит инспектор Лимьер. Наверняка это не последняя попытка освободить Гражданку Руссо. „Авангард“ ее повторит, если мы прежде не выкорчуем мятежников с корнем. Слишком важное дело, чтобы доверять его кому попало».
На долю секунды юноша ощутил укол обиды. Как будто лимонным соком брызнули на рану, нанесенную ему в раннем детстве, которую он все пытался залечить, а она так полностью и не затянулась.
Раньше такие уколы неизменно обезоруживали Марцелла.
Сколько он себя помнил.
Но сегодня было иначе. Запись с микрокамеры все изменила. Сегодня у него хватило сил перенести боль. Он позволил ей распространиться по всему телу и превратил в горючее. Преобразовал боль в силу.
«Нет, – с той же несокрушимой твердостью повторил Марцелл. – Я же сказал, что сам этим займусь».
И, не дав деду возможности и слова вымолвить или хотя бы изумленно вздернуть бровь, Марцелл нажал «отбой», развернул свое мото и поехал обратно в город.
Глава 72Шатин
Изнутри генеральский корабль оказался еще примечательней, чем снаружи. От стены к стене тянулись мониторы и панели управления. На них перемигивались ряды огоньков. Перед светящейся панелью сидели двое пилотов.
А прямо посередине, повиснув в воздухе… Шатин и раньше слышала о голографических картах, но видела такую впервые.
Здесь было все. Вся планета в миниатюре протянулась перед ней, возникая из льющихся с потолка слабых лучей. Было на что посмотреть! Шатин дивилась зрелищу единственного материка Латерры, окруженного темным океаном. Два города – Валлонэ и Монфер – искрами самоцветов сияли на противоположных его берегах. Шатин видела бесконечные ряды ферм и рудников, фабрик и заводов, окруживших эти города. А между ними лежали пустоши Затерянных земель, голые и промерзшие.
– Ну, – нетерпеливо взглянул на нее генерал. – Где их база?
Шатин проглотила слюну, ее взгляд вновь упал на голограмму. Она указала на мерцающий город у оконечности большого залива, там, где материк встречался с морем Секана.
– В Валлонэ.
Д’Бонфакон изумленно приподнял бровь. Как видно, тоже подумал: «Ну надо же, прямо у нас под носом!»
– В Валлонэ, – отрывисто кивнув, повторил он. И бросил сидевшему за панелью пилоту: – Назад, в столицу.
Корабль накренился, заложив крутой вираж, так что Шатин не удержалась на ногах. Повалилась на ближайшее откидное сиденье и зашарила в поисках пристяжных ремней.
– На чем это мы летим?
Генерал усмехнулся ее удивлению:
– Это комбатьер. Мы понимаем их в воздух только для боя.
– Для боя? – повторила Шатин, проклиная себя за дрожь в голосе.
Но д’Бонфакон уже не слушал ее, принимая поступивший на телеком вызов.
«Ну наконец-то! – рявкнул он в экран. – Где ты был? Почему не…»
Шатин, натянув ремень, нагнулась посмотреть, с кем он говорит. И, резко втянув в себя воздух, откинулась назад, вжавшись хребтом в спинку сиденья. Это был Марцелл.
Сердце у нее опять застучало молотом. Она не хотела его видеть. Нет, неправда. Она бы все отдала, чтобы его увидеть. Этого уже отрицать не приходилось. Но она не хотела, чтобы он ее видел.
Марцелл и так ей не доверяет. И без того презирает. А уж если увидит в боевом корабле Министерства вместе со своим дедом, только уверится,