– Я понял – это шутка! – радостно объявил Кронштейн.
– Не совсем. Опытные люди – вроде меня, например, – в сельве дышат через фильтр. Опустите рычажок за правым ухом.
– Хм… Спасибо.
– А ещё сельва умеет ждать, – сообщил доверительно Причер. – Идёшь по ней, идёшь, ничего не происходит, и вдруг почва начинает легонько пружинить… Вот прямо как сейчас. Стой! Просвет впереди. К чему бы это?
– Болото. С крокодилами.
«Пронеси, Господи!» – мысленно взмолился Причер, а вслух сказал только:
– Типун вам на язык.
– Да они улетели, наверное.
– Это ещё хуже! – выпалил Причер. Ему стало стыдно за мелькнувшую на окраине сознания очень дельную, но донельзя подлую идею, и он прикусил губу.
– Почему?
– Заткнитесь, а? – попросил капеллан. – Думать мешаете. Ну, с Богом!
Причер двинулся вперёд, и уже через минуту стена папоротников кончилась, оборвалась, словно обрезанная. Очки маски поляризовались: здесь было гораздо светлее, чем в лесу.
Стон за спиной усилился. Одна жизнь пожирала другую, и жертва кричала уже в полный голос.
– Ну что там у вас? – спросил Кронштейн нетерпеливо. – В землю вросли? Я могу обойти сбоку? Причер! Вы живой вообще?
Капеллан шагнул в сторону, выпуская спутника из зарослей. Подвинуться вперёд он не мог. Впереди, буквально в полушаге, начиналась топь. Ярдов пятьсот болота.
И повсюду раздутые щетинистые туши, уже готовые оторваться от буро-зелёной поверхности. Чуть ли не сплошным ковром болото покрывали эдакие дирижабли с лапками, пытающиеся стартовать.
Ближайший крокодил лежал от Причера на расстоянии вытянутой руки. С выражением на морде. Капеллан готов был поклясться, что в круглых выпученных глазках отразилось страшное напряжение.
– Нелегко даётся взлёт рождённому ползать, – неестественно спокойным голосом заметил Кронштейн.
– Бедненький… – сказал Причер крокодилу.
– Мне тоже нас очень жалко, – согласился психиатр.
– Да перестаньте вы ёрничать, Эйб. Честно говоря, у меня слёзы на глаза наворачиваются…
– У меня тоже. Вы по сторонам поглядите. Как мы эту хренову трясину обойдём? Я, например, краёв не вижу. А надо дальше уходить, дальше. Эх, нам бы на ту сторону, и под самые деревья! Через болото планктон не сунется, он начнёт его до дна выедать, ужрётся и притихнет…
На другой стороне болота красовалась ещё одна стена папоротников, а за ней, чуть дальше, взмывала к небесам другая стена, высоченная, из деревьев.
– Придумайте что-нибудь, Причер! – взмолился Кронштейн. – Не стойте так столбом!
– Да чего тут придумывать… – вздохнул капеллан тоскливо. – Вы как сказали, что впереди болото с крокодилами, выход сам придумался. Герметизируйте костюм и наддуйте его, только самую малость.
– Плыть?! По этой… Нереально, Причер, засосёт же на фиг! И потом, среди этих…
– Они травоядные, Эйб. Совершенно безобидные звери. Коровы болотные. А ещё… а ещё они умрут максимум через полчаса. Неужели вам их не жалко? Ветра же нет!!! – капеллан вдруг сорвался на крик. – Нет ветра, понимаете вы, мать вашу?! Деревья! Стеной! Тут не дует! А когда планктон деревья сожрёт… Потянет легонько с моря! Они всё равно подняться толком не успеют! Их прижмёт к зарослям на другой стороне! Понятно?! – капеллан схватил Кронштейна за грудки, точнее, за нагрудные карманы, и основательно встряхнул.
– Истерика? – то ли спросил, то ли констатировал психиатр.
Причер мгновенно отрезвел, поставил Кронштейна на ноги и севшим голосом сказал:
– Извините. Сорвался. Жалко их очень.
– У вас когда-нибудь было домашнее животное, Причер? – поинтересовался Кронштейн участливо.
– Откуда… Мечтал кота завести, когда на пенсию выйду. Здоровенного такого, мохнатого, наглого. Теперь уж не мечтаю.
– Почему?
– То, что мы сейчас будем делать, – полное безобразие. Я и так за свою карьеру набил зверья более чем достаточно. А уж после сегодняшнего…
– Ногу вам тоже не человек откусил.
– Лучше бы человек! – заявил Причер очень твёрдо.
Прибрежный лес уже не стонал. Он выл как сирена воздушной тревоги.
– Насколько я знаю, Церковь отрицает наличие у животных души… – начал было Кронштейн, и Причер сообразил: психиатру очень страшно. У него тоже истерика, просто тихая.
– Главное, что Церковь не отрицает наличия души у человека! – сказал Причер тоном приказа. – И поступать аки последняя скотина человеку не к лицу. А мы… В общем, герметизируйте костюм. Знаете как? Выполнять. Быстро. Теперь дайте-ка я наддую его правильно. Ну, готово. Упадёте – не утонете. Воздуха на полчаса, его лучше поберечь, так что прыгать будем очень быстро и очень аккуратно.
– Прыгать?.. – тупо спросил Кронштейн.
– У них спины плоские, – сказал капеллан.
Крик погибающего леса надвигался, становясь просто невыносимым – не столько для ушей, сколько для нервов. И тут Причер расслышал какой-то фон. Не то чавканье, не то клокотание.
– Это планктон, Эйб?
Психиатр в ответ кивнул, и Причеру вдруг стало жалко, что за светофильтрами масок не видно глаз. Он был бы рад сейчас утешить спутника взглядом.
– Ладно, – сказал Причер. – Если навернётесь, обратно на спину лезьте только с кормы. Одной рукой за заднюю лапу, другую на хвост, и подтягивайтесь. Травоядный-то он травоядный, а челюсти ого-го. Как вцепится своими роговыми пластинами, не вырветесь. Ну, за мной!
И, не дожидаясь ответа Кронштейна, повернулся и прыгнул.
Плавучесть и остойчивость у «наддутого» крокодила оказались те ещё. Капеллан в «выживалке» тянул фунтов на триста, да плюс ускорение… Но зелёная чешуйчатая туша шелохнулась едва-едва. Под ногами оказалось твёрдо и надёжно, адаптивные подошвы ботинок словно присосались к рубчатой спине. Плоский её отрезок был шириной с письменный стол, а в длину футов семь-восемь, и это ещё попался не самый крупный в болоте экземпляр. «А ведь может получиться!»
– Извини, парень, – сказал Причер крокодилу. – Но иначе никак.
Высмотрел следующий «островок» и прыгнул снова.
Зверьё лежало очень плотно, найти подходящую точку для приземления не составляло труда. Иногда приходилось использовать чью-то спину для разгона, делая по ней два-три шага – и все проблемы.
Крокодилы экзекуцию сносили молча. Их, бедняг, сейчас волновало только одно: не разжать случайно анус.
Капеллан прыгнул раз десять и остановился поглядеть, как там его спутник.
– Вы чего? – спросил Кронштейн. Он оказался совсем рядом.
– Молодчина, Эйб! – похвалил капеллан. – Так держать.
Он прыгнул опять и почувствовал: что-то переменилось. Крокодилья туша под ним опасно покачнулась и серьёзно просела.
– Быстрее, Причер! – раздалось из-за спины. – Ради бога, поспешите! Отрываются!
Словно в подтверждение слов Кронштейна раздалось громкое «чмок», и ближайший зверь подпрыгнул над поверхностью болота. На целый фут. И так завис, потешно растопырив лапы.
Капеллан поразился размерам «наддутого» крокодила. Летящая на высоте в полмили, болотная корова выглядела скорее забавно, но сейчас… Зверюга была огромна. Шкура на неимоверно растянувшемся брюхе казалась полупрозрачной.
– Если мы тут угробимся, я вас на том свете затрахаю! – пообещал Кронштейн.
– Сам дурак! – отозвался Причер. – За мной!
Теперь они скакали, как путающие след зайцы – судорожными рывками из стороны в сторону, выискивая тех зверей, что ещё лежали на зелёной глади болота. Один за другим крокодилы поднимались в воздух, и сорваться с такого экземпляра можно было элементарно. Противоположный берег приближался, но и выбор становился все труднее. А потом его не оказалось вовсе. И немножко подуло с моря – вероятно, уже «кончался» прибрежный лес.
Капеллан балансировал на объекте, болтающемся сразу в трёх измерениях, и собирался перескочить на такой же.
– Пронеси, Господи! – воскликнул Причер.
Бац! Он уже в прыжке сообразил, что не удержит равновесия, и нашёл выход: приземлился на четвереньки. Кое-как встал, прыгнул опять… Бац! «Надо же, получается! И осталось всего ничего, меньше сотни ярдов. Лишь бы они не поднялись выше, тогда если упадешь в трясину, наверх не выберешься».
– Делай, как я, Эйб!
– Полундра! – заорали сзади.
Причер весь сжался, ожидая услышать громкий всплеск. Если бы! Не плеснуло – шибануло так, словно в болото ухнул средний танк.
Капеллан оглянулся и почувствовал, что очень не любит Кронштейна. Ну просто совсем не любит. Даже чересчур не любит – во всяком случае, для священнослужителя.
Крокодил, с которого сорвался психиатр, торчал из болота под острым углом, рылом в небо, как беременная зенитная ракета. В его правую заднюю лапу мёртвой хваткой вцепилась человеческая рука. Больше ничего от Кронштейна на поверхности видно не было.
Причер разинул было рот, дабы высказаться о редкостной акробатической ловкости русских моряков, – и вдруг ощутил, что плавно уходит вверх. С перепугу он бестолково забегал на четвереньках по спине крокодила, чуть с неё не сверзился и замер, тяжело дыша и борясь с накатывающей паникой. Его крокодил взлетал. Да и соседние тоже. Лишь заякоренная Кронштейном зверюга глядела выпученными глазами в недосягаемые для себя небеса.
«Это как же болото засасывает, если бедолага Кронштейн до сих пор не может выбраться? – подумал капеллан. – Значит нельзя падать. Ни в коем случае невозможно свалиться вниз. Но что же делать? Успеют крокодилы подняться хотя бы над папоротниками или нет? Хватит ли ветра с моря, чтобы отлететь от болота? И главное сейчас – удастся ли Кронштейну вскарабкаться на своего зверя? Как бы им помочь… Обоим».
Причер лёг на живот и сполз к крокодильему загривку, так, чтобы дотянуться до передней лапы. Достал из кармана бухточку троса, быстро вывязал скользящую петлю, набросил её на лапу и затянул. Осторожно встал на колени, размотал трос, расстегнул на свободном его конце складную мини-кошку.
Крокодил нервно дёрнул перетянутой лапой, неимоверным образом вывернул один глаз, уставившись себе за спину, прямо на Причера, и несколько раз судорожно моргнул.