а, «спарка» качнулась и наконец-то встала совершенно ровно. Причер упал на спину, раскинул в стороны руки и блаженно потянулся.
– Ужас, что там, под нами, – сказал капеллан. – Гляньте за борт, оцените. Хотя вы же флотский, видали это светопреставление не раз.
– Да как-то не хочется. А хорошо мы поднялись! Метров на полтораста. – Кронштейн поглядел вслед уходящей стае. – Жаль, за ними не получится. Всё-таки в сторону базы.
– Не получится? – Причер сел и бросил взгляд в том же направлении. – Да, там, похоже, местное воздушное течение. Ладно, норд-ост тоже неплохо. Вообще-то нам не о полёте надо думать, а о безопасном приземлении. Угадайте, что будет, если наша сладкая парочка сядет в центр болота. Какое это приятное место, вы теперь знаете. И как выбираться на берег?
– Вы же придумаете, – сказал Кронштейн уверенно.
– Я-то придумаю, – согласился Причер, – слава тебе, Господи, обошлось без сотрясения мозга. Только сможем ли мы эту придумку реализовать… Вы по деревьям лазали когда-нибудь?
– М-м?.. – удивился Кронштейн.
– Хорошо, отложим это. Вопрос номер главный. Вы натовский боевой язык знаете хоть немного? Потому что я вашего не знаю вообще. Понимаете, Эйб, кажется, через полчасика я потеряю дар речи окончательно и надолго. Очень уж морду разносит.
– Знаю я ваш язык, не беспокойтесь, – отмахнулся Кронштейн. – Знаю хорошо. Ну-ка, давайте попробуем отстегнуть маску, посмотрим, что там.
– Зачем? Да её потом обратно не наденешь. Все нормально, Эйб, переломов нет, кровь не течёт нигде, просто один большой синячище.
– Откуда вы знаете, больной, что переломов нет? – поинтересовался Кронштейн сварливо. – Вы же наверняка лица не чувствуете!
– О-о, уже «больной»! Расслабьтесь, доктор. С моим опытом получения ударов по морде…
– Причер, я, конечно, психиатр, но всё-таки в первую очередь военврач. И к тому же по базовой университетской специальности хирург. Давайте посмотрим.
– Это как – по базовой? – откровенно тянул время капеллан.
– Ну… Четыре курса хирург, а потом уже, с пятого, на психиатрию.
– Так вы ещё и недоучка, Эйб?
– Как это – недоучка? – возмутился Кронштейн. – Кончайте фигню гнать, Причер, снимайте маску! Все психиатры так готовятся, это общепринятый порядок, четыре года по классической врачебной дисциплине, год специализация. Там больше года и учиться-то нечему.
– Там – это в душе человеческой? – спросил Причер очень кротко и смиренно.
– Убью на фиг! – рявкнул Кронштейн. – В какой ещё, мать её, душе? В мозгах, чтоб их, в мозгах ваших перекошенных! В нервах, узлами завязанных! Больной, приказываю маску снять!
– Успокойтесь, Эйб. Я действительно сейчас не могу этого сделать. Останусь вообще без шлема – какой я буду боец? Выберемся в безопасное место, тогда да. Всё, закрыли тему.
Кронштейн вздохнул и отвернулся.
– Надо же – летим, – пробормотал он. – На крокодилах! Кто бы мог подумать…
– Повезло, – буркнул Причер. – Военная смекалка выручила. Бывает.
Вдалеке – уже вдалеке – планктон стекал в болото. Прибрежной сельвы больше не существовало, поэтому открылся замечательный вид на океан. Чистенький, без планктона.
Кронштейн пошарил в карманах, достал монокуляр и принялся разглядывать в него берег.
– Машину съело подчистую, – сообщил он. – Достанется нам от полкана на орехи.
Капеллан уныло кивнул.
– А вы знаете, Причер, что в отчётах первой экспедиции на Кляксу о планктоне ни слова?
Ещё кивок. Вероятно, капеллан уже не мог говорить.
– Я копался в архивах, сам пытался разобраться, что же на Кляксе неправильно. Оказалось, планктон возник только на второй год, когда геологи пробились к креатиновому слою и начали полегоньку качать. Планктон внезапно накатил на берег и слопал половину лагеря заодно с экспериментальной буровой. И тогда же зверьё начало проявлять агрессию, до этого оно вполне мирное было, тихое. Лазало по джунглям, на людей ноль внимания. Тогда концессионер заключил с армией контракт на оборону. Через несколько месяцев тут оборудовали небольшую базу. И пару катеров привезли. А ещё годом позже начали отстраиваться всерьёз и забросили сюда по частям «Тревогу». А дальше вы в курсе – постоянные атаки, внезапно открывшаяся способность животных к регенерации, потом вообще «двоение». М-да. Поэтому я вашу позицию насчёт креатина хорошо понимаю. Очень хорошо. Слышите?
– Я только с-с-час в-с-спомнил, Эйб, – отозвался Причер. – У мен-ня и прав-в-да была амм-незия из-за этих п-р-клятых м-рс-ских исп-р-ений. А т-перь я все п-м-ню.
– И биопробы, и Лурье, и проповедь вашу блестящую?
– Угу.
– А как мы надрались у Майкла на киче, решили, что нам всё пофиг, и пошли в офицерский бар, тоже помните? Между прочим, это ваша идея была машину полковника угнать!
– Угуммм.
– Как бы вас после всего этого за дезертирство не посадили, – блеснул деликатностью и тактичностью Кронштейн. – У ваших мерзавцев подлости хватит. Ой, простите, не хотел… – это Причер сунул психиатру под нос бронированный кулак.
Кронштейн окинул взглядом небо над головой, лёг на спину и заложил руки за голову.
– Какие же мы придурки! Целую планету капитально поломали, – сказал он. – Нарушили баланс. И ещё кажется мне, что как только от скважины затребуют полную мощность, всё поломается окончательно. В точности, как вы говорили. Клякса будет драться за свою кровь до последнего. Унести бы отсюда ноги, пока не началось… И вообще – ну его в жопу, этот креатин, а? Как думаете, Причер?
– В-вы ш-што ж-же, – со слабо различимым из-за плохой дикции ехидством выдавил капеллан, – н-не х-хотите с-с-стать бес-с-смертным?
– Никогда не хотел, – сказал Кронштейн твёрдо. – И никому бы не посоветовал. Это я вам как психиатр говорю.
Глава пятнадцатая
Под вечер они набросили лассо на верхушку дерева, заякорили крокодилов и с большим трудом освободили их от пут. Настрадавшиеся «драконы» мигом взмыли в небеса и скрылись с глаз. Спуск с дерева превратился в настоящий подвиг, особенно для Причера, у которого от удара вышел из строя интегрированный в маску прибор ночного видения.
Утром капеллан был-таки вынужден маску снять, и Кронштейн чуть не прослезился, увидев его вдребезги разбитое лицо. Он долго ругал Причера на чём свет стоит, но тот лишь молча отмахивался. Кое-как прожевав несколько таблеток концентрата, Причер сверился по компасу и повёл Кронштейна к базе.
Джунгли были мертвы. Наверное, всё, что могло представлять хоть какую-то опасность, ушло изничтожать пришельцев. Только безобидные крокодилы ползали по болотам. И дважды Причер успевал вовремя заметить страшную жабу-хамелеона.
Ближе к полудню Кронштейн вдруг насторожился.
– Слышали? – толкнул он Причера. – Слышали или нет? Вроде бахнуло.
Капеллан неопределённо шевельнул плечом.
– Очень похоже на наш главный калибр, – сказал Кронштейн. – К чему бы это, Причер? Не знаете? Так я скажу: к финалу. Интересно будет поглядеть, кто же выиграл…
Больше они в тот день не разговаривали – Причер не мог, а Кронштейн впал в меланхолию.
А на третьи сутки пути они увидели человека.
Весь в гладкой зелёной лоснящейся чешуе, он сидел на берегу тонкого ручейка и неспешно жевал что-то, отдалённо напоминающее банан. Целая связка таких плодов валялась у его ног.
Кронштейн сначала перепугался, а Причер даже ухом не повёл. Перешагнул ручей, присел на корточки перед человеком и принялся его разглядывать.
Человек продолжал жевать. У него были глаза рептилии и не хватало гениталий, а так – нормальный военный, даже черты лица вполне читаемы, хоть и в чешуе.
Кронштейн опасливо приблизился к чуду местной природы, глянул и сказал:
– Провалиться мне на месте, если в прошлой жизни он не был сержантом Бурцем из вашей тактической разведки. Я с этой рожей однажды подрался, вот и запомнил.
«Время?» – отсигналил рукой Причер.
– Год назад не вернулся из джунглей. Пропал без вести.
Причер встал. Экс-сержант оторвал от связки очередной плод, очистил его и совсем по-человечески швырнул кожуру в ручей.
«За мной», – подал знак Причер, и они пошли дальше.
Вскоре начали попадаться животные посерьёзней крокодилов. Клякса восстанавливала поголовье. То ли просто чтобы жить, то ли для следующего удара по людям. На Причера с Кронштейном молодая смена пока что внимания не обращала.
На пятый день лицо у капеллана мало-мальски зажило, и он начал понемногу говорить. Даже шутить пытался, но как-то всё невпопад.
– Да не переживайте вы, Причер! – пытался его подбодрить Кронштейн. – Ничего они с вами не сделают. А если попытаются – так вы ещё не знаете Эйба Кронштейна! Наша фирма нажмёт на все педали и не даст в обиду смиренного борца за христианские идеалы. Вы ещё до архиепископа дослужитесь, или как это у вас там…
– Хорошо, что здешняя мошкара человечиной не питается, – отвечал капеллан. – А то досталось бы мне без маски-то.
Через неделю они вышли к базе.
Периметра у базы не было. Торчали вкривь и вкось отдельные куски защитной стены, и не более того. Сквозь обломки бетона активно прорастали молодые деревца. Между уцелевшими строениями бродило разнокалиберное зверьё.
Ещё исчезли ограда шахтёрского городка, буровая вышка и заграждение вдоль порта. Вероятно, атакующая волна повалила всё, что могло упасть.
И ушла куда-то «Тревога».
– Где же наша коробка? – занервничал Кронштейн. – Вот это фигово, Причер. Вот это, прямо скажем, некрасиво получается.
– Главное, чтобы провиантские склады уцелели. Тогда выживем, – проявил здоровый оптимизм капеллан. – А если узел связи не развалился, хоть сегодня дадим сигнал на орбиту, и вас подберут.
– Что значит «вас»?
– А я ещё подумаю.
Чем ближе они подходили к базе, тем серьёзнее выглядели разрушения.
– Точно я говорю, это был наш главный калибр, – бубнил Кронштейн. – Взяли чуток в сторону и подломили стенку. Теперь разорится имперский флот компенсацию выплачивать.