Боровский поднял голову и неодобрительно поглядел на начальника штаба. Ему вдруг показалось, что ещё несколько минут назад у Эссекса никаких позитивных вариантов на уме не было. И пока старпом в коридоре валял дурака и проявлял эмоции, контр-адмирал нагло украл его идею. Каждый раз в такие моменты Боровский вспоминал, что, если бы не проблемы со здоровьем, он бы тоже мог сейчас носить на груди адмиральскую звезду. И, разумеется, начинал злиться.
– Мы сядем прямо у Ред-Сити, – продолжал Эссекс. – Они и опомниться не успеют. А мы скажем: ребята, можете нас судить, но мы ни при чём. Пусть разберутся, кому было выгодно разнести эту несчастную шахту. И всё говно тут же всплывёт. Начнётся большой скандал, а нас оправдают. Главное, сделать это быстро. Чем дальше мы уходим от Марса, тем больше похожи на сумасшедших и преступников.
Рашен тихо вздохнул и перевалился на бок, отворачиваясь к стене.
– Не дури, Алекс, – попросил начальник штаба. – Это ведь наш единственный шанс. Ты хочешь драться с полицией? Ну, допустим, мы их уделаем. А смысл? Лишний раз распишемся, что виноваты.
Рашен неопределённо шевельнул плечами.
– Если бы меня спросили… – начал Боровский.
– Ну? – подтолкнул его Эссекс.
– Рванём к Земле! – выпалил Боровский. – Вывесимся над Парижем. И предъявим ультиматум – пусть в двадцать четыре часа выдадут нам того, кто всё это затеял. А не то бомбанем. Спорим, получится?
– Экстремист, – начальник штаба покачал головой.
– А сдаваться марсианам – предательство, – парировал Боровский. – Во всяком случае, это так поймут. На фиг нам арбитры и посредники? Зачем выносить сор из избы? Разбираться надо со своими. Наши как услышат про бомбардировку, тут же сделают лапки кверху.
– В общем, ты подумай, Алекс, – сказал Эссекс. – А мы подождём. Времени ещё немного есть. Пойдём, Жан-Поль, не будем ему мешать.
– Счастливо, драйвер, – сказал Боровский в спину Рашену.
– Ну чего ты полез с этой бомбардировкой? – спросил Эссекс старпома, когда дверь за ними захлопнулась. – Что ещё за фокусы? «Вывесимся над Парижем!» Между прочим, это его родной город.
– Подумаешь! – всплеснул руками Боровский.
– Всё равно нам бомбить нечем, – вспомнил Эссекс. – Ракеты все на «Старке» остались. И Дядя Гуннар это прекрасно знает.
– Ну, не бомбанём, так стрельнём.
– Слушай, не пори ты чушь!
– Военный переворот! – хищно заявил Боровский. – Захватить власть! И pizdets всему!
– Маньяк, – поставил диагноз Эссекс.
– Надоело, – объяснил старпом. – Непорядок на Земле, неужели ты не чувствуешь? Давно уже непорядок.
– Давай решать пока что тактические задачи, – миролюбиво предложил Эссекс. – Как нам Алекса растормошить?
– Пошли к Линде, – сказал Боровский. – Она умная.
– А буфера какие! – заметил Эссекс. – Если сообразно уму, то голова у неё – о-го-го!
Капитан Стенфилд встретила гостей неприветливо.
– Ну, чего? – спросила она хмуро, не делая при виде начальства даже попытки встать. Гости в ответ не стали с ней здороваться, а сразу приступили к делу.
– Сколько он ещё будет выпендриваться? – спросил Эссекс, присаживаясь на край стола.
– Сколько влезет, – отрезала Линда. – И не просите ни о чём, я с ним работать отказываюсь.
– Почему? – удивился начальник штаба. – Я полагал, это ваш профессиональный долг, так сказать.
– Только не с ним.
– Да почему же?
– Не буду, и всё тут.
– Линда, дорогая, – сказал Боровский очень мягко. – Может, Филу это всё кажется странным, но я-то хорошо тебя понимаю. И мы тебя пока что ни о чём таком не просим. Ты хотя бы подскажи, как его поставить на ноги?
– А зачем? Пусть себе валяется. У него психика истощилась. Отдохнёт – сам встанет.
– У нас времени мало. Нужно принимать решение.
– Вы ему что-то предложили уже?
– Ну.
– Догадываюсь, – буркнула Линда пренебрежительно. – Вы посоветовали ему доказать, что мы правы, а Земля нас подставила. Доказать силой. Так?
– А у вас, капитан, есть другие соображения? – процедил Эссекс.
– Нет, господин контр-адмирал. Только я сомневаюсь, что наш патрон готов к силовым решениям. Понимаете, ему надоело биться головой об стену. Он же последние двадцать лет только этим и занимается. И всё без толку.
– Слушайте, Линда, – сказал Эссекс. – Ваши предположения… Всё чудесно. Но я не слышу голоса профессионала. Ну-ка, соберитесь с духом и принимайтесь за дело. К чему Алекс готов, а к чему нет, сейчас не имеет значения. Группе нужно, чтобы он был готов ко всему. Вот идите – и обеспечьте.
У Линды сделалось такое выражение лица, будто она вот-вот расплачется. Эссекс поглядел на неё с искренним недоумением и покосился на Боровского. Старпом отвернулся.
– Вы даже не представляете, откуда он меня вытащил, – пробормотала Линда глухо и хрипло. – Он мне буквально как отец. Я его люблю, понимаете?
– Как же вы меня все достали с вашими личными проблемами! – прошипел Эссекс. – Капитан, сейчас не время распускать сопли! Речь о выживании группы F. Корабли мы уже не спасём, но хотя бы людей… А от того, будет Алекс с нами или останется прохлаждаться в каюте, зависит почти всё. Понимаете? Алекс обязан подняться. Иначе на его совести будет судьба полутора тысяч человек. И на вашей тоже, между прочим, если вы сейчас не справитесь с эмоциями.
– Если я его подниму, вы заберёте меня на «Гордон», – сказала Линда бесцветным голосом. – Я после этого больше не смогу здесь оставаться. Или он меня сам потом выгонит. Он же такой… Он же всё понимает.
– Хорошо, – кивнул Эссекс. – Если он встанет и начнёт говорить, собирайте вещи. А теперь – идите, капитан. Это приказ.
Линда медленно поднялась, обошла Боровского и заглянула ему в лицо. Старпом отвёл глаза.
– Иначе никак, – вздохнул он. – Ты прости, сестрёнка.
Линда сунула руки в карманы, пнула ногой контакт на двери и вышла.
– Сумасшедший дом! – сказал Эссекс с чувством.
– Нет, – возразил Боровский уныло. – Совсем не похоже. В психушке тихо, спокойно. Ничего не происходит. Никаких проблем. Как в раю.
В коридоре Линда прислонилась к стене и несколько раз глубоко вздохнула. Повернулась было в сторону адмиральской каюты, но вдруг остановилась как вкопанная. Развернулась и почти бегом кинулась в совершенно другом направлении.
Ива блаженно раскинулась на койке и тихо напевала себе под нос незамысловатый мотивчик. Эндрю сидел в её рабочем кресле и перечитывал земные информационные сводки. Сейчас на мониторе была подборка данных об адмирале Успенском. Анализируя историю жизни адмирала, журналист убедительно доказывал, что иного пути, кроме как сойти с ума, у Рашена не было. Этот маньяк, одержимый жаждой власти и имперскими амбициями, сначала установил в группе F диктатуру – русские всегда так делают, – а теперь решил отомстить всему миру, и атака на Марс просто разминка, за которой последуют страшные удары по Земле. Предполагалось также, что Рашен арестовал или уничтожил верных присяге офицеров. В этом контексте автор с особой горечью отзывался о контр-адмирале Эссексе, только усилиями которого удавалось в последние годы удержать теряющего адекватность Рашена в узде.
Выводы были крайне неприятными для Адмиралтейства. К материалу прилагалась статистика по психическим заболеваниям среди офицеров космического флота. Эти цифры Эндрю просмотрел внимательно и нашёл завышенными. По ним выходило, что в космосе форменный бедлам и армию надо не то что распускать, а прямо с космодрома грузить в санитарные машины и везти по больницам.
Разумеется, земные информационные агентства многого в поведении группы F объяснить не могли. Экономику никто не трогал принципиально, все догадки крутились вокруг авторитарной личности Рашена и морального климата на вверенных ему кораблях. Адмиралтейству ставили в вину только халатность и утрату контроля над войсками. Адмирал Кениг в ответ просил отставки, каялся в позорном недосмотре и валил ответственность на департамент здравоохранения, психологи которого не успели распознать начинавшуюся у Рашена манию величия. Психологи, в свою очередь, намекали, что с астронавтами трудно работать и по большому счёту Кениг сам не подарок. В итоге все сходились на том, что русским в космосе не место из-за их кроманьонского менталитета.
Эндрю перелистнул страницу и через плечо оглянулся на Иву.
– Ты хоть что-нибудь понимаешь? – спросил он.
– Ага, – промурлыкала Ива, потягиваясь всем телом. – Нас подставили. Вот теперь-то всё и начнётся…
– Что начнётся? – тупо пробормотал Эндрю.
– Постановка на уши, – объяснила Ива безмятежным тоном. – Рашен им, гадам, даст просраться. Мало не покажется.
– Кому – «им»?
– Гражданским. Они же, кретины, хотели его утопить. А теперь он их утопит. Эти идиоты даже не представляют, с кем связались. Рашена обижать нельзя. Он терпит-терпит, а потом как взорвётся…
Эндрю подобрал со стола резинку и начал собирать волосы в хвост. Ива перевернулась на бок и стала наблюдать. Она даже рот приоткрыла от удовольствия.
– И зачем мужику такие роскошные волосы? – задумалась она вслух.
– Чтобы девочкам нравиться, – усмехнулся Эндрю.
– А сколько их у тебя было?
– Волос?
– Не уходите от ответа, лейтенант. У-у… котяра. Знаем мы таких.
– А тебе не всё равно? – спросил Эндрю, поворачиваясь вместе с креслом и хитро прищуриваясь.
– Совершенно всё равно. Но очень интересно. – Ива скользнула взглядом по его телу и в который раз поймала себя на мысли, что мужчин красивее Эндрю видела миллион, а вот такого родного…
– Немного их было, – сказал Эндрю, – и с каждым разом всё отчетливее казалось, что они мне просто не нужны. Тебе знакомо, наверное, чувство, когда думаешь – ну вот, с этим-то человеком всё получится, такой он милый и замечательный. Бац! – ничего подобного. Ещё один эпизод, ни уму ни сердцу. Я уже думал – может, я урод какой-нибудь… Чисто из жалости всё происходило, или так, на драйве, понимаешь? Выпьем, станцуем, и тому подобное, а наутро – словно и не было ничего. Только осадок в душе, будто украл что-то или чужое место занял…