дце и саднящей болью в висках он чисто машинально обследовал внутренности центрального ствола, ползая, как муха, среди хитросплетения кабелей. Это было лучше, чем висеть на стене и мучиться совестью. Он уже здорово превысил норму пребывания в невесомости, но это его не беспокоило, скорее даже наоборот. Спасительный повод наглотаться транквилизаторов и провалиться в тупой беспробудный сон.
– Внимание! – раздалось в наушнике. – Через одну минуту с обращением к личному составу выступит командир группы. Всем свободным от вахты просьба включить мониторы. Повторяю…
Эндрю с облегчением затолкал в нагрудник тестерные зонды и огляделся. Ближайший пост инструментального контроля был в нескольких десятках метров от него, на противоположной стене. Дисплей поста не годился для приема бортового видео, но местные техники решили эту проблему задолго до появления Вернера на «Тушканчике». Вместо убогого серого экранчика на посту стоял здоровенный библиотечный монитор, совсем ещё новый. Флагман вообще оказался кораблём, хорошо приспособленным для жизни. В тех уголках, куда редко заглядывал командный состав, здесь разве что танцулек не устраивали. Ну и ещё никому не пришло в голову заниматься сексом в разгруженной зоне. И то, наверное, лишь потому, что атмосфера на боевом корабле не располагает к эротическим забавам. А такой большой любви, как у Эндрю с Ивой, между астронавтами обычно не возникало.
Эндрю отстегнул страховку и, мягко оттолкнувшись, пересёк трубу центрального ствола по диаметру. Зацепил карабин за специальный релинг и поплыл вдоль стены к посту контроля. Там поменял местами пару штекеров, подключился к видео и заглянул в чуть прищуренные серые глаза адмирала.
– Здравствуйте, господа, – сказал Рашен.
– Привет, – Эндрю хмуро кивнул. Голова у него болела с каждой минутой всё сильнее.
– У меня для вас сообщение чрезвычайной важности. Сейчас вы увидите небольшой сюжет, только что полученный нами со скаута «Эллен Рипли» с траверза Цербера. В принципе эта информация секретна. Но в нынешних обстоятельствах командование считает, что каждый астронавт группы F имеет право видеть… – Рашен замялся, подбирая слова, – увидеть то, с чем ему, возможно, придётся встретиться в бою. Смотрите, дамы и господа.
И появились корабли чужих.
Вернер крепко вцепился в поручень. О головной боли он мгновенно забыл. Чужие оторвались от поверхности и начали преследование. Эндрю представил себе, каково было Файну, когда за ним погнались две огромные враждебные хреновины, и нервно облизнул губы. Потом крепко зажмурился. А когда открыл глаза, на него опять смотрел Рашен.
– Мы надеемся, что коммандер Файн ушёл от погони и вскоре сможет представить детальный отчёт, – сказал Рашен. – Но в любом случае мы твёрдо знаем теперь, что чужие действительно есть и их намерения не оставляют сомнений. Вот наш противник, коллеги. Реальный противник. И если он преодолел огромное пространство, чтобы оказаться у границ Солнечной, сами можете представить, на какой тяге он ходит и какими энергетическими ресурсами обладает. Не буду сейчас распространяться о моделях взаимодействия с чужими, которые построил штаб группы. Ни одна из этих моделей не выходит за рамки элементарной логики, и вы в свободное время сами можете развлечься теоретическими выкладками. Конечно, есть версия, что контакт вообще не будет силовым. Не исключено, что мы неправильно оцениваем поведение чужих. Или всё кончится столкновением конкретно с этими двумя судами, за которыми не последует мощная армия. Но, так или иначе, появление чужих в корне меняет нашу с вами ситуацию.
Рашен на мгновение задумался, опустив глаза. Зачем-то потрогал кончиками пальцев седой висок. Наверное, у него тоже болела голова.
– Мы – военные астронавты, – сказал он, медленно поднимая взгляд к камере. – Мы должны быть готовы ко всему. И согласно данной нами присяге, мы обязаны оборонять Солнечную систему от агрессии извне. Я знаю, что в последние сутки на кораблях группы шли дискуссии о том, кто мы теперь и что нам делать. Сейчас этот вопрос снят. Нападение чужих может обернуться трагедией для всего человечества. Но в любом случае на пути этой агрессии встанет Attack Force. А значит – мы остались теми, кто мы есть. Мы – бригада военного космического флота планеты Земля. Мы защищаем свой дом. Поэтому, коллеги, у нас с вами всё по-прежнему. Командование группы ждёт от каждого чёткой работы согласно должностным обязанностям. В свою очередь, командование гарантирует, что в ближайшее время официальный статус группы F и её личного состава будет подтверждён Советом Директоров и, если потребуется, специальным решением Собрания Акционеров.
Рашен чуть склонил голову набок и мягко улыбнулся.
– Вот, собственно, и всё, – сказал он. – Мы снова в деле, дамы и господа. Мы работаем. В ближайшие часы придётся активно маневрировать… Впрочем, детали будут до вас доведены обычным порядком. Необходимые приказы по группе уже мной отданы. На прощание хочу поблагодарить всех, кто в трудную минуту не потерял веры в группу F и её счастливую звезду. Спасибо вам. И до свидания.
На мониторе появилась текущая информация. Эндрю с трудом оторвал руку от поручня и поднёс её к лицу. По щекам что-то текло. Это оказались слёзы.
Эндрю выбрался в рабочую зону на грузовой палубе, неподалеку от главного шлюза. Люк из центрального ствола открывался у самого пола, и первое, что Эндрю увидел, были чьи-то спешащие по коридору ноги. К шлюзу почти бегом двигались старпом Боровский и навигатор Кристоф Бульон. У обоих из-под мышек торчали пятилитровые кислородные баллоны.
Боровский услышал, как чавкнула, распахиваясь, крышка люка, и резко обернулся, словно застигнутый на месте преступления.
– А-а, это ты, – произнёс он с облегчением. – Здорово. Ну, видел гадов? Интересно, что у них за тяга, а?
– Антиграв какой-нибудь, – сказал Эндрю, выползая из тесной круглой дыры. – Ох, дадут они нам жару…
– Вот именно, – кивнул Боровский. – А нашим хоть бы хны. Все так обрадовались, что не надо с Землёй воевать… Как будто чужие лучше. Слушай, ты мне вот чего скажи. Какой силовой кабель дольше служит, восемнадцать би два или восемнадцать си восемь?
– Си восемь лучше держит максимальную нагрузку, – объяснил Эндрю, вставая на корточки, чтобы закрыть люк. – А би два – просто хороший надёжный шнур. Кстати, нам он сейчас ни к чему. Я сам видел на складе две катушки.
– А надо четыре! Ладно, посмотрим, что там у них есть.
– Зачем столько? – удивился Эндрю.
– Затем, что «Фон Рей» столько хочет за комплект прокладок.
– У них есть лишние? Они же сами ноют постоянно, что герметичность – никакая и всё надо менять…
– А ты откуда знаешь?
Эндрю в ответ только фыркнул.
– Ну да, – Боровский понимающе хмыкнул. – Техники – отдельная мафия… Кристоф, вы идите пока в катер, мне тут нужно проконсультироваться… А прокладки у этих разгильдяев нашлись, я так думаю, потому что кое-кто приказал их найти! А не найдут – пускай рожают! А если не умеют рожать… Не хочу сказать плохого о командире «Фон Рея», но слишком он интеллигентный. Проще надо с людьми! Я им пообещал чисто по-дружески, без наезда, что если будут трудные роды – помогу. Лично сделаю кесарево сечение всем и сразу. И представь себе, отыскали аж два комплекта… Ладно, я чего от тебя хотел-то! Нам ходовый процессор с мегадестроера может пригодиться? У них должен быть резервный, если не пропили, конечно.
– «Гордон», что ли, грабить собрались? – догадался Эндрю.
– А ты думал?.. Мы же его Рабиновичу отдаём. Ах да, ты ещё не в курсе. Алекс хочет сделать красивый жест.
Эндрю почесал в затылке. Он все ещё довольно плохо соображал и не до конца понимал, что творится вокруг, но идея Рашена ему понравилась. Боровский ждал ответа. Эндрю задумчиво поглядел на баллоны, которые старпом крепко прижимал к бокам.
– А что, возьмите, – сказал он. – В крайнем случае на запчасти пойдёт. Кстати, можно его тому же Рабиновичу и втюхать. Если он нас раньше не поубивает.
– Роберт свой мужик, – помотал головой Боровский. – Мы с ним договоримся. А насчёт такой аферы я уже думал. Но ведь это надо сначала основной процессор «Гордона» сломать.
– Некрасиво, – сказал Эндрю. – Не по правилам.
– Вот именно, – Боровский кивнул. – Ладно, я посмотрю, что ещё там у них плохо привинчено. Между прочим, что-то ты, астронавт, хреново выглядишь.
– Невесомости перебрал. А что вы хотите выменять на кислород? Кому он нужен?
– Наш кислород нужен всем! – усмехнулся Боровский. – Он у нас специальный. Очень жидкий. Ну, пока! – и убежал к шлюзу.
Эндрю тупо кивнул и, придерживая голову рукой, чтобы не так кружилась, поплёлся вглубь рабочей зоны.
Дверь медчасти отодвинулась ровно настолько, чтобы в неё просунулся могучий нос доктора Эпштейна.
– Ну? – спросил док неприветливо. – На что жалуемся, лейтенант?
– На обстановку в разгруженной зоне, – сказал Эндрю. – Я там почему-то летаю.
– Долго? – спросил Эпштейн, не реагируя на шутку.
– Сегодня около трёх часов.
– Ну и дурак. Погоди, я сейчас. – И дверь закрылась.
Эндрю устало прислонился к косяку.
Дверь отодвинулась снова и опять всего на несколько сантиметров. В щель просунулся ствол пневмоинъектора.
– Шею сюда, – приказал Эпштейн.
– А может, в плечо? – спросил Эндрю, опасливо косясь на ствол.
– А может, в сраку?! – поинтересовался док.
– Почему вы, доктора, все такие злые… – буркнул Эндрю, неловко выворачивая голову, чтобы Эпштейну было удобнее стрелять.
– Потому что астронавты такие идиоты. Выстрел!
– Ох! – сказал Эндрю, отскакивая и хватаясь за шею. – Спасибо, док. Извините.
– Ничего. Давай, иди спать. Ты кто у нас? Лейтенант Вернер?
– Он самый, док.
– Хорошо, я занесу в журнал. Восемь часов отдыха. Это приказ. Всё, свободен.
– До свидания, – попрощался Эндрю с закрытой дверью и, потирая шею, уковылял к себе.