Эпштейн заблокировал дверь, прошлёпал босыми ногами к рабочему столу и взял пластиковый стаканчик с прозрачной жидкостью. Выдохнул, сделал глоток, удовлетворённо крякнул и повернулся к саркофагу экспресс-лаборатории. Под стеклом лежало обнажённое тело, и металлические щупальца деловито отдирали мясо от костей.
– Линда, солнышко, – попросил Эпштейн. – Будь добра, забей в журнал: лейтенанту Вернеру сделана комплексная инъекция от «синдрома лётчика». Показан восьмичасовой отдых. Строго показан.
Уютно свернувшаяся в кресле доктора Линда одной рукой подтянула к себе контактную доску и сделала запись.
– Не будет ему восьми часов, – сказала она ощутимо пьяным голосом. – Его на «Гордон» отправят с вахтой Кендалл.
– Значит, там доспит, – безразлично произнёс доктор. Экспресс-лаборатория тихо звякнула, и на мониторе появились столбцы цифр. Некоторое время Эпштейн молча их рассматривал. Потом хмыкнул и через плечо бросил взгляд на Линду. – Ну что, сестрёнка, поднимай стакан. Выпьем за упокой души Изи Мейера, человека, очень похожего на человека.
– Что, как настоящий? – спросила Линда. – Тогда выпьем.
Они чокнулись стаканчиками и сделали по глотку.
– Уфф, – выдохнула Линда. – Вещь. Слушай, а что дальше?
– Генетическое исследование. Это всё, что мы сейчас можем. Я почти уверен, этот Мейер клон. Очень качественный, но всё-таки клон. Узнать бы, что у него при жизни в мозгах было… Вот где разгадка.
– А если это всё-таки настоящий Мейер… – протянула Линда задумчиво.
– А кто тогда на «Скайуокере» погиб? Думаешь, Вернер мог соврать насчёт его останков? Вот так прямо взял – и соврал адмиралу Рашену? Глядя в глаза? Допустим. Но зачем это ему? Какие мотивы?
– Ты материалы комиссии видел?
– Нет.
– И никто не видел. Понимаешь, – сказала Линда глубокомысленно, – Энди Вернер, он, конечно, мужик что надо. Только не верю я ему. Какая-то у него тайна, и очень серьёзная. Оч-чень серьёзная. И вообще он русский…
– Наш командир – тоже, – напомнил Эпштейн.
– Рашен совсем другой русский, – отмахнулась Линда. – Ах, да не знаю я ничего… Ну, что прикажете, док?
– Иди сюда, ассистировать будешь.
– А это ничего, что я голая? – спросила Линда, вставая и потягиваясь.
– Очень даже. Особенно спереди.
– А сзади?
– И сзади тоже красиво. Линда! Отстань! Не сейчас…
– Глупый, нам же одеваться через десять часов… Полная тяга. А если это наш последний раз? Ты уверен, что боя не будет? Не с Рабиновичем, так с чужими…
Эпштейн прикрыл глаза и замычал от удовольствия, чувствуя, как ласковые руки стягивают с него комбинезон.
– Рабинович, конечно, не русский, – сказал доктор, – но и не дурак. А чужие ещё неизвестно чего хотят. А я вот, кажется, знаю, чего хочу.
– Это видно, – проворковала Линда, с восхищением глядя вниз.
Группа F брызнула в разные стороны и растворилась в пустоте. На прежнем курсе осталось два корабля. От одного из них, маленького, отделился катер и пошёл к другому, огромному. Шлюзовые ворота открылись и проглотили катер, словно муху.
Большой многоцелевой корабль «Джон Гордон» был разграблен. От него честно оторвали всё, что можно было спереть без ущерба для ходовых качеств. Исчезли даже аварийные скафандры из главного шлюза. Внутри корабля обшивка была сплошь порвана в лохмотья, а с потолка свисали обрывки кабелей. Сонный Эндрю сначала только меланхолично цыкал зубом, натыкаясь на очередной факт мародёрства, но потом споткнулся о забытый кем-то посреди коридора ботинок, чуть не расквасил себе нос и проснулся.
– Не падать, – приказал Боровский, хватая Эндрю за ремень и помогая встать. – Ты нам живой нужен. Под тягой отоспишься. Кенди! Ну-ка, держи своего красавца.
Ива крепко взяла Эндрю под руку. Вернер с умилением поглядел на неё сверху вниз и украдкой поцеловал в макушку. Ива покраснела и легонько пихнула его локтем в бок. Сзади кто-то одобрительно хихикнул.
По широченному коридору мегадестроера люди шли колонной по три, и им не было тесно. Десять человек вахты Кендалл, пятеро техников и трое стрелков, ведомые Боровским и Фоксом, медленно приближались к ходовой рубке, и топать им оставалось ещё метров триста. Даже растерзанный по кусочкам, «Гордон» поражал воображение.
– Никто больше не спит? – спросил Боровский, не оборачиваясь. – Здесь носом клевать нельзя, а то с непривычки заблудитесь. Схему корабля всем раздали?
– Раздали, – ответил Фокс, временно исполняющий обязанности старпома. – Главное, чтобы переборки на месте были. Судя по масштабам разграбления… Как думаешь, Энди, реакторы у нас все в наличии?
Вернер усмехнулся и поманил к себе техников.
– По-моему, сейчас будет развилка, – сказал он. – Этторе, тебе налево, дуй в реакторный отсек и действительно посмотри, всё ли там на месте. Фред, за тобой управление огнём. Это три уровня вниз. Там много чего можно отвинтить, будь повнимательнее, ладно? Остальные в центральный ствол. Задача общая для всех – искать повреждения, которые влияют на живучесть корабля. Обо всём подозрительном тут же докладывайте.
Техники разошлись, и уже через минуту все исчезли в боковых проходах. Этим людям не надо было ставить конкретные задачи, они сами знали, что к чему. Их профессия слишком напоминала медицину, и опытный сержант технической службы ценился на боевом флоте не меньше, чем мастер-навигатор.
– Очень большой корабль, – задумчиво сказал Кристоф, разглядывая на ходу схему. – Ну просто очень большой. Надо же – теннисный корт!
– Вот, наверное, Задница сейчас на стенку лезет! – рассмеялся Фокс. – В крошечной однокомнатной каюте, без референтов, без охраны…
– Ничего подобного, – бросил через плечо Боровский. – У него и здесь каюта была маленькая. Эссекс не любит открытого пространства. Я когда был замом по боевой, спросил его однажды, чего он всё по углам прячется. А он мне серьёзно ответил: чем больше места, тем опаснее может разгуляться второй закон термодинамики…
– Всё-таки псих, – заключил Фокс.
– Не больше, чем мы с тобой, – пробурчал ему в спину Вернер.
Слева на стене показалось обширное кровавое пятно. Боровский походя мазнул по крови пальцем и сунул его в рот.
– Какая жалость! – сказал он. – Всего лишь варенье. А я уже хотел испугаться… И долго нам ещё? А, это малый конференц-зал. Теперь уже рукой подать.
Рядом с дверью в конференц-зал кто-то нарисовал красным маркером на ослепительно белой стене карикатуру на начальника штаба. Рисованный Эссекс выглядел как живой, хотя и был изображён буквально одним росчерком.
– И тут наш маньяк побывал… – шепнул Эндрю на ухо Иве.
– Ух ты! – восхитился Фокс, тоже заметив рисунок. – Коллеги, смотрите! Автора! Автора!
Астронавты столпились у двери, бурно выражая одобрение народным творчеством.
Боровский уже ушёл далеко вперёд и остановился у рваной дыры в стене, рядом с которой торчала изуродованная консоль терминала внутренней связи. Сам терминал отсутствовал. Его отодрали, что называется, с мясом. Спешили, наверное.
– Эй, Жан-Поль! – позвал Фокс. – Ты это видел?! Роскошная живопись!
– Я вот что вижу, – хмуро процедил Боровский, наклоняясь и заглядывая в зияющий проём. – Вернер! Энди, как ты думаешь, чем это сделали?
Эндрю подошел к Боровскому и осторожно потрогал оплавленный металл.
– Интересно, – сказал он. – А ведь это не резак, коммандер.
– Вот и я смотрю… Конечно, это совершенно не моё дело, но, если бы меня спросили, я бы сказал, что консоль не резали. Её отстрелили – и заодно попали в стену. Майк! Подойди-ка. Тут по твоей части.
– По-моему, и без Фокса ясно, – сказал Эндрю. – Ручной десантный лазер. Импульсный.
– Ну? – спросил Фокс, отодвигая Вернера и разглядывая повреждения. – Ага! Кто-то здесь с «маузером» баловался.
– Почему именно с «маузером»? – удивился Боровский.
– Видишь, как металл потёк? Наши лазеры слабее. А немцы делают машинки тяжёлые, но очень мощные.
– Так, – сказал Боровский. – Нужно будет прочесать корабль. Ладно, в походе время найдётся.
– Зачем? – в свою очередь, удивился Фокс.
– В спецификации на БМК стрелковое оружие не значится. Кроме офицерских пистолетов, разумеется. Если бы Эссекс заныкал десантные лазеры, он бы не забыл их забрать. А раз не взял – значит, не знал о них. А кто ходил на «Гордоне» до Эссекса?
– Коммандер Фуш, – сказал Эндрю и потупился.
Боровский покосился на Эндрю, огляделся и увидел, что вокруг стоят люди и внимательно прислушиваются к их разговору.
– Продолжать движение, – неприязненно процедил Боровский. – Кенди, всех в боевую рубку. Мы догоним.
– Есть, – сказала Ива, бросила на Эндрю сочувственный взгляд и ушла. Навигаторы и стрелки потянулись за ней, время от времени оборачиваясь с нескрываемым любопытством.
– Коммандер Фуш был хронически не в ладах с экипажем, – сказал Боровский доверительным тоном. – У него бунтовала команда задолго до инцидента на «Декарде». Энди, я лезу не в своё дело, но вдруг ты знаешь, тогда скажи откровенно: Фуш боялся мятежа? Ждал его?
– Я вас понял, Жан-Поль, – Эндрю кивнул. – Мне, разумеется, нечего сказать про нелегальный арсенал на «Гордоне», но… Думаю, вы правы. На «Декарде» был такой. И Фуш действительно готовился к бунту. Иногда мне кажется, он его хотел. И провоцировал. Но когда все началось, Фуш не успел раздать оружие верным людям. Не дожил. Впрочем, это неважно.
– Где он прятал лазеры? И сколько?
– В одном из аварийных модулей. Я думаю, в том, который ближе к его каюте – модуле боевой рубки. А сколько… На «Декарде» – не меньше сотни. Да… – Эндрю помотал головой, вспоминая. – Не ходите на десантниках, Жан-Поль. И ты, Майк, если занесёт тебя судьба на десантник, беги оттуда. У нас даже откровенные психи вполне домашние. А там… Простите, господа. Вырвалось.
– Пустяки, – сказал Фокс, кладя руку Вернеру на плечо. – Забудь. Слушай, Жан-Поль, я не понял, ну, найдём мы здесь дюжину-другую «маузеров». А на фиг они нам?