Эндрю, прижимая к животу больную руку и тяжело хромая на обе ноги, подбежал к посту техконтроля. Достал аптечку, вколол себе обезболивающее, проглотил несколько тонизирующих пилюль и наспех перевязал руку. Быстро влез в спецкостюм и нацепил инструментальный нагрудник. Действовал он вполне осмысленно, но как в тумане.
Над головой проплыл люк. Эндрю злорадно подумал, как здоровенные тяжеловооружённые десантники будут проклинать его, ползая по таким катакомбам, и побежал догонять уходящую крышку. Для него-то перемещения таракана по щелям были делом привычным и даже занимательным. Рашен по этому поводу однажды заметил, что каждый техник ежедневно рождается заново, выбираясь по узким каналам из тьмы на свет. А значит, такой выбор профессии обусловлен бессознательным желанием вернуться обратно к маме в живот и там навеки спрятаться.
Это было очень давно, Рашена тогда ещё звали капитан Успенский. «Если судить по количеству закоулков, наши коммуникации скорее похожи на кишечник! – ответил ему Эндрю. – Значит, и мечтают технари не прятаться, а летать. Хотя бы сверху вниз». Народ дико заржал. «Сам признался! – выдавил Фокс, совсем ещё молодой и вовсе не толстый стрелок. – Сам признался, что техники говно!» – «Тогда не стой внизу, когда я летаю», – парировал Эндрю и полез на потолок работать. Фокс начал в притворном ужасе метаться по рубке, а Рашен с умилением смотрел на свой экипаж и приговаривал: «Эх, детишки… Вырасту большой, своих таких же нарожаю». Через неделю Фокс уехал вниз на переподготовку. А ещё через месяц на траверзе Юпитера «Фон Рей» напоролся на марсианский бэттлшип «Энтерпрайз»…
Эндрю висел в разгруженной зоне и остервенело резал провода, а перед глазами у него стояли лица друзей. Больше всего он хотел бы оказаться сейчас рядом с этими людьми. Не потому, что Рашен любой конфликт на борту гасил в зародыше. Хотя Эндрю не сомневался, что его учитель загнал бы десантников обратно в казармы одним взглядом. Да он и проделывал такие номера, стоя дежурным на наземных базах. Уважали его весьма, а боялись ещё больше.
Нет, Эндрю хотел поближе к Рашену, потому что тот мог бы сейчас положить руку ему на плечо и сказать: «Andrey, ты всё делаешь правильно».
Эндрю срастил коммуникации и завёл их на компьютер техпоста. Проверил цепи, запустил наспех составленную программу и приткнулся к стене на минутку отдохнуть. Он сделал для десантников всё по справедливости, без обид. Просто так, как совесть подсказала. Он решил оставить им выбор. Эти люди поступили глупо и некрасиво, но они и не могли вести себя иначе. Сущность их была такая – убивать в припадке злобы, а потом делать вид, что всё нормально. Их так учила Земля – умирать или убивать. И Земля же поставила их в такие нестерпимые условия жизни, при которых один-единственный нештатный случай приводит к взрыву.
«Декард» гулко вздрогнул. Реактор выбросил запас энергии в накопители. Теперь корабль сможет и без реактора выполнить задачу – подойти к точке выброски, а затем лечь в орбитальный дрейф. И пусть десант сам решает, куда ему лучше – к марсианам в гости или к вице-адмиралу Баскину на расправу. Другого Эндрю предложить бунтовщикам не мог. Он действительно не умел водить такие громадные корабли. Но кое-какие движения автоматика легко сделает без человеческого участия. Надо только сбросить реактор, и тогда «Декард» начнёт сам заботиться о себе.
В противном случае он после десантного манёвра не станет корректировать орбиту и запросто может впаяться в Марс. И погубить пехоту, вздумай та отсидеться на борту. В электронных мозгах «Декарда» нет алгоритмов выхода из опасной ситуации при бездействии экипажа. И правильно: военные корабли иногда просто обязаны выполнять манёвры на грани фола, а то и за гранью, не надо им мешать. Реактор пашет, тяга есть, значит, летим. Объяснять такие тонкости сержанту Вайлю Эндрю не стал. Если тот не поверил, что не всякий астронавт разбирается в судовождении…
Эндрю с трудом открыл глаза и посмотрел на часы. Времени в обрез. Ему ещё нужно выбраться к шлюзам, а простой, но рискованный путь через технические лифты, где в каждом люке могло теперь сидеть по стрелку, отпадал.
Эндрю поплыл вдоль стены центрального ствола, проверяя на лету кислородные баллоны и другое вакуумное оборудование спецкостюма. Он двигался в корму, к отражателю, где были контрольные люки.
Протиснувшись в шлюзовую камеру, Эндрю застегнул маску спецкостюма, снял со стены маневровый пистолет, нацепил его на пояс и рядом пристегнул карабин страховочного леера. Теперь нужно было закрыть внутреннюю дверь. Эндрю протянул к ней руку, да так и застыл.
– Кто не успел, тот опоздал, – сказали ему.
В десяти метрах от него из стены торчал десантник с лазером в руках. Он не смог целиком пролезть сквозь горловину люка в своей толстенной штурмовой броне. Даже шлем внизу оставил. Но и того, что просунулось в разгруженную зону, вполне хватало для убийства.
– Вот что мне не нравится в невесомости, – сказал десантник меланхолично, – что всегда блевать охота и волосы дыбом стоят.
Проклиная всё на свете, Эндрю нащупал за спиной аварийную скобу. На случай отказа гидравлики в шлюзе стояли пиропатроны. На каждую дверь – полсекунды. Успеет этот тип выстрелить? Скорее всего – да. Пули Эндрю не очень боялся. А вот лазер…
– Ну, – продолжал десантник всё так же спокойно, – плыви сюда, дорогуша. Там уж тебя заждались.
Эндрю медленно потянул скобу, выбирая свободный ход. «До чего же всё-таки недалекие люди обожают упиваться агонией жертвы! Этот тип, наверное, думает, что я от страха остолбенел…»
– Ага! – раздался голос издали, и через люк, что подальше, высунулся ещё один ствол, а за ним и голова. – Вот он, зараза! Давай, лейтенант, сюда иди!
– А может, вы ко мне? – учтиво осведомился Эндрю, чувствуя, как внутри закипает неведомая ему ранее смелость обречённого. Шансов уйти живым из-под лазерного выстрела в упор было очень мало. Но в том, что разгневанная пехота намерена отыметь его не только фигурально, Эндрю тоже не сомневался.
– Даю тебе секунду, – ровным голосом произнёс флегматичный убийца. – Моя лапочка…
И тут «Декард» решил помочь астронавту. Он мощно передёрнулся всем своим необъятным телом и с оглушительным хлопком катапультировал реакторный отсек.
Центральный ствол заходил ходуном. Десантники в ужасе заорали. Эндрю рванул скобу, увидел ослепительную вспышку, получил сильнейший удар в грудь и бездыханным вылетел за борт.
На этот раз Эндрю очнулся от адской боли. Он болтался на конце страховочного леера, вокруг был космос, под ногами – громада корабля, а грудь раздирало чудовищное жжение.
Судя по всему, его разбудил спецкостюм, автоматически введя в потерявший сознание организм лошадиную дозу наркотика. В который раз космическая техника выручала Эндрю в безвыходной, казалось бы, ситуации.
Выкрикивая ругательства сразу на трех языках, рыча и пуская слюни, он схватился за грудь. Ничего особенного не нащупал, потом догадался, что он в перчатках, нагнул голову, насколько позволял воротник, и посмотрел. Мягкой обшивки спецкостюма больше не существовало, а торчащий наружу кевларовый торс оказался сильно оплавлен. Видимо, Эндрю, выпадая из люка, «поймал» случайное попадание по касательной. Сомнений не было: ещё минуту назад лейтенант Вернер горел синим пламенем.
Кожу жгло так, что хотелось из неё выпрыгнуть. Перед глазами плавали радужные круги. Третий за день приход в сознание был ужасен. Эндрю даже не обрадовался тому, что всё отлично помнит.
Наркотик действовал, боль постепенно отступала. Двигаться Эндрю мог. Хотя это вовсе не значило, что он впоследствии не загнётся. Аптечку спецкостюма программировали из расчёта, что раненый астронавт должен выполнить свою задачу. Может, он и смертельно ранен, но сколько-то ещё поживёт. А там уж как-нибудь. Эндрю перевернулся к кораблю спиной, взял маневровый пистолет и нажал на спуск. «Хорошо, что леер не сгорел, – подумал он. – А то совершил бы я на Марс посадочку… И вдвойне хорошо, что десантная броня такая мощная. Не пролезть в ней в наши дырки. И это просто за-ме-ча-тель-но!»
Из распахнутой двери шлюза на этот раз никто не торчал. Возможно, десантники сейчас искали оставшиеся от команды спецкостюмы, намереваясь завершить охоту в открытом космосе, но тут они не успевали явно. Эндрю был в отключке всего пять минут, больше ему прохлаждаться не дала аптечка.
Несколькими импульсами он подогнал себя к «Декарду», прошёл над огромными десантными ботами и вдруг завертелся волчком. С трудом погасил вращение и отцепил леер, выбравший длину и рывком остановивший движение. Подлетел к штабному катеру, на котором сбрасывалось пехотное руководство. Просочился внутрь через аварийный шлюз. Запутался было в незнакомых лазах и коридорчиках, но вскоре добрался до рубки. Нырнул в кресло и, превозмогая навалившуюся усталость, дал команду на сброс. Катер спрыгнул с палубы «Декарда», завис в лёгкой задумчивости и, дождавшись команды, рванул вслед эскадре Баскина.
Если бы Эндрю не ходил на скауте под началом Эбрахама Файна, который любого члена экипажа учил «рулить» хоть самую малость… Если бы управление судов москитного флота не было оптимизировано до крайности… Если бы эскадра задумала лихой обманный манёвр с заходом на другую сторону планеты… По крайней мере десяток «если» мог в этот день оказаться против мастер-техника лейтенанта Вернера. Но Эндрю подтвердил свою репутацию везунчика. На его сигнал бедствия пошёл не задрипанный файтер, а целый флагманский мегадестроер (оттого на самом деле, что адмирал Баскин не любил соваться в пекло). Более того, Эндрю не умер. Он даже успел надиктовать в бортовой журнал катера подробный рапорт о событиях на «Декарде». И вышел из комы через каких-то три дня, живой, хотя и малость сумасшедший после всего пережитого.
Ему прямо в клинику Пурпурное Сердце привезли.
Он остался лейтенантом и никаких поощрений не получил. Сердце дали за ранение. А взамен Эндрю расписался, что под страхом военного трибунала никогда и никому не расскажет о бунте на «Декарде». Из официальной информации следовало, что там взорвал реактор марсианский диверсант. А лейтенант Вернер вел профилактические работы на внешней обшивке и оказался единственным спасённым после катастрофы. На самом деле адмирал Баскин, прослушав рапорт Эндрю, нашёл его убедительным. И решил, что раз живых офицеров на десантнике нет, то и разбираться больше не с кем. Он подогнал флагман к беспомощно крутившемуся вокруг Марса «Декарду» и устроил своим засидевшимся без дела стрелкам огневой тренаж.