Спаситель человечества вздохнул и ушёл вымещать злобу на личном составе. А Рашен полез в библиотеку и принялся искать данные о том, как люди жили раньше, безжалостно отбрасывая тексты с эпитетами «деструктивные тенденции» и «преступная недальновидность». Увы, сто лет назад история была в очередной раз переписана, и ничего ободряющего адмирал не нашёл. Получалось так, что хотя человечество и докатилось до Заварухи по собственной глупости, но выводов не сделало, и только ядерная зима Полуночи заставила людей поумнеть. Согласно учебникам, волны религиозного и расового противостояния накатывали одна за другой в течение всех четырёх веков атомной эры. Остановить насилие удалось только установив «народный капитализм» на всей обитаемой территории Земли и решительно отказавшись от всех постулатов традиционной культуры.
Превращение граждан в акционеров вытекало из самой Полуночи: с ядерной зимой и вырождением биосферы не поспоришь, надо было сплотить людей, чтобы выживать. Это сделали через объединение капиталов. Культуру выпотрошили и высушили тоже не от хорошей жизни. Глобальная катастрофа разразилась на религиозно-этнической почве, и залогом того, что она не повторится, могло быть только стирание граней между уцелевшими. Сгоревшие книгохранилища и потерянные из-за электромагнитных всплесков файлы весьма этому помогли. На израненной Земле сохранилось мало произведений искусства во всех его проявлениях, осталось их отфильтровать. А в самой идее единого общества не было ничего нового. Она только ждала условий, когда её претворят в жизнь. И условия возникли, когда власть взяли люди, которые, пройдя ядерное пекло, осознали новый образ будущего. Военные и менеджеры смогли договориться, перестреляли уцелевших политиков и дали человечеству то, что всех примирило: общие интересы и общую судьбу.
Все это Рашен знал ещё со школы. Его учили, что если человек религиозен, то всегда найдёт себе врага, а раз гордится особым цветом кожи, и подавно. Но прямо на глазах у лейтенанта Успенского и при его непосредственном участии выяснилось, что столкновение деловых интересов трёх планет тоже кончается войной, а «свой-чужой» – это ничего личного, только бизнес. И где-то между погонами капитана и коммандера Рашен всерьёз задумался… Нет, не о том, как ошибся с профессией, а о том, как мы все ошиблись с цивилизацией. Нет ли системного сбоя в самом укладе жизни человечества. Не гниёт ли общество изнутри, если оно так тупо, по принципу «нравится – не нравится» реагирует на действия Совета Директоров. И почему вообще живёт как в воду опущенное, паразитируя на оставшихся в наследство технических идеях. И почему за сто лет не создало ни одного мало-мальски заметного произведения искусства.
Сейчас был шанс проверить это общество на прочность. И Рашен был почти готов это сделать. Ему не хватало одного: понимания, куда идти потом.
За фамилией «Успенский» стояло одиннадцать поколений русских священников, начиная аж с семнадцатого века. Если бы Рашен об этом узнал, он бы очень удивился. Но, возможно, именно здесь он нашёл бы какие-нибудь ответы на свои многочисленные вопросы.
В зоне лунной орбиты корабль Рашена подвергся бездарной атаке земного бэттлшипа. «Тушканчик» подставился сам. Он шёл к Земле хитрым обходным манёвром и тёплой встречи не ждал. Поэтому дежурная вахта, которую по привычке ещё звали «вахтой Фальцфейн», слегка расслабилась. Сомнительное уплотнение пространства в мегаметре строго по курсу заметили тогда, когда оно взяло и от души стрельнуло.
Землянин тоже оказался невеликий тактик. Вместо того чтобы подпустить круизер вплотную и бить наверняка, он решил использовать преимущество своего главного калибра, бахнул с предельной дистанции, в итоге слегка опалил «Тушканчику» борта, а сам на ближайшую пару минут остался без энергии.
То ли на бэттлшипе раньше времени испугались, увидев флагман, то ли переоценили свою огневую мощь, то ли просто сказался непрофессионализм. А может, с этого направления Рашена совсем не ждали и в патруль сюда назначили самый ненадёжный корабль, так, для порядка. У него даже эскорта не было.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что придурковатый бэттлшип ещё пару месяцев назад ходил в составе группы F. Судя по манере ведения боя, экипаж на нём сменили вплоть до последнего кладовщика.
Вахта Фальцфейн взяла ноги в руки и принялась изобретательно заглаживать вину. Вместо того чтобы окутаться роем ложных целей и вообще прятаться, «Тушканчик» поддал газу и пошёл на агрессора в лоб.
– Атакуйте, – разрешил по интеркому проснувшийся Рашен. – Я сейчас подключусь.
Это было легко сказать, но оказалось непросто сделать. Навигатор выжал из корабля максимально разрешённые двенадцать «же», и Рашен предпочёл не отрываться от койки. Усилители-то усилителями, но сейчас адмирал весил побольше ископаемого бегемота и мог неловким движением поломать свой пульт управления. На такой случай командирский спецкостюм был напичкан электроникой. А воткнуть себе на ночь в грудь штекер бортовой сети Рашен, в отличие от некоторых, не забыл ещё ни разу. Он задержался по самой банальной причине: на двенадцати единицах трудно водить пальцами по виртуальному интерфейсу, даже если ты лежишь и совершаешь едва заметные микродвижения.
Бэттлшип отползал на маневровых двигателях, набирая энергию для нового залпа. На «Тушканчике» уже всё было посчитано, включая скорость прохождения команды на выстрел по бортовой сети большого боевого корабля серии 104. Когда бомбардир противника нажал спуск, круизер сделал едва заметную «горку», пропустил залп под брюхом и вернулся на прежний курс.
– Только не стреляйте, – посоветовал из своей каюты Фокс. – И обманки раньше времени не бросайте. Пусть они, гады, испугаются как следует.
– Без тебя знаем, – ответили ему из рубки. – Ты же сам нас учил.
С третьего залпа бэттлшип попал. Но не в круизер, а в одну из сброшенных в последний момент обманок. А на четвёртую попытку времени у него не осталось. Круизер подошёл на дистанцию эффективного выстрела и так дал линкору в рыло, что громадная махина вся содрогнулась. А «Тушканчик» проскочил мимо. Легко подавил слабый огонь бортовых орудий врага, поймав в ответ всего-то один несильный удар в область грузового шлюза и ещё один касательный по аварийному модулю жилой палубы. Модуль, зараза, тут же отстрелился и улетел так резво, будто его делом было спасать не людей, а себя.
Бэттлшип дал энергию на отражатель и двинулся вперёд. Видимо, его командир уже догадался, что сейчас будет, и решил хотя бы так осложнить Рашену задачу.
– Бейте ему в третий, пятый и шестой, – сказал Рашен. – Так больнее получится.
Круизер, будто заправский самолёт, изобразил полупетлю и сел противнику на хвост. Обзорный экран в рубке перешёл на графический режим. Окосевшая от выхлопа шести большущих отражателей врага оптика закрыла стальные веки, и картинку теперь целиком моделировал компьютер.
Врагу пришлось не легче: глядя себе под корму, он видел то же самое пламя, что слепило преследователя. Залпом кормовых батарей «Тушканчику» немного прижгло нос, и не более того.
– Есть захват третьего и шестого отражателей, – доложили Рашену. – Пятый система не видит пока.
– Огонь, – сказал тот.
Круизер дважды издал тяжёлый вздох. Потом, без команды, ещё раз.
– И пятый разбили! – доложил радостно стрелок.
– Вижу. Сейчас его закрутит.
Но бэттлшип не закрутило, только чуть повело. Оставшись без трёх отражателей, он убрал тягу и принялся стрелять. В результате артиллерийской дуэли «Тушканчик» выбил ему две кормовые батареи из четырёх, получил опять по носу, решил себя поберечь и отвалил подальше. Всё-таки бой одиночного крейсера с целым линкором – это ненормально, и вообще так не делают. Случись такое в старые добрые времена на море, от «Тушканчика» осталось бы одно воспоминание. Да и в космосе, где манёвры идут в трёх измерениях, кидаться на громадину вчетверо больше себя мог только настоящий ас, причём из категории вовсе отпетых.
– Убрать тягу, машину в режим ожидания, – приказал Рашен. – И попробуйте наладить с этим деятелем связь в оптическом диапазоне. Хуже не будет, и так на весь космос фейерверк устроили. Надо же знать, кого бьём.
– Не можем сигналить, – доложила рубка. – Похоже, он нам лампочку сжёг.
– Тогда глазом ему моргай! – взорвался Рашен. – Что за люди вы такие, как найти нам приключений на ровном месте, это пожалуйста, а как ерундовую проблему решить… Носовой позиционный огонь в прерывистый режим поставьте!
– Нет огня носового, – упавшим голосом ответили ему.
– Пусть главным шлюзом похлопают, – дал совет Боровский.
– Идиот… – прорычал Рашен.
– Да это я шучу, патрон. Это я, так сказать, язвлю.
– Оно и видно. Слушайте, молодые люди, у нас позиционных огней было с утра четыре. Хоть один уцелел?
– Кажется… Есть кормовой.
– Ну и мигай. Не знаешь как – позови лейтенанта Вернера.
– Господин адмирал, сэр! – позвал Вернер. – Я у себя в посту, сейчас всё организуем.
– Отлично. Andrey, тогда поговори с ним сам. Морзянку не забыл ещё? Помнишь?
– Так точно.
– Спроси, кто он и чего ему надо вообще.
– Не так быстро, сэр. Мне тут ещё паять и паять.
– Жду. Ты не спеши.
Бэттлшип на вопросы не реагировал.
– Скажи, будет дурака валять – остальные зеркала поотшибаем! – требовал Рашен.
Бэттлшип тупо висел на месте и упорно отмалчивался.
– Ну и хрен с ним! – решил адмирал. – Надо бы поучить дурака, да себя жалко, любимого. Дежурный навигатор! Давай тягу, продолжаем движение. А сам, как встанешь на курс, подойди ко мне, будь любезен.
– Есть, сэр, – хмуро сказал дежурный.
– Готовь смазку, – посоветовал ему стрелок. – Разозлил ты старика. Он сейчас тебе по самые печёнки впендюрит за утерю бдительности.
– Да кто мог знать, что эта сволочь здесь торчит! – возмутился дежурный. – Когда такое было, чтобы в этом секторе… А тебе, юмористу, как вернусь, самому задницу надеру!