– Насколько разные, доктор? – вмешался Рашен. – Ведь считается, что нормальных людей здесь нет. Или вы имеете в виду, что у них гуманоидная внешность? Для наших целей это не существенно.
– А вы тут воевать собрались? – быстро и довольно агрессивно спросил Ллойд.
– Что вы, доктор, как раз наоборот! – рассмеялся Эссекс. – Мы хотим здесь отсидеться некоторое время. Конечно, будет определённая угроза сверху, но мы спроецируем на небо маскировочную картинку. Так что вам ничего не угрожает. И здешним… э-э… людям тоже.
– Городских вы можете за людей не считать, – отмахнулся Ллойд. – Разрешаю. У вас просто не получится, даже я долго привыкал. Но… Поверьте мне, господин Эссекс, не всё здесь так ужасно, как задвигает пропаганда Совета Директоров. Здесь народу очень много, и некоторые группы научились эффективно выживать. Кроме того, не вся территория России заражена. В половине мегаметра на северо-запад есть местность с очень странным названием, английским почему-то – Вэлл Дэй. Уверяю вас, там всё в относительном порядке. Уровень радиации как в Париже, почти в каждой семье есть дети, растут они на козьем молоке, у девушек прекрасные светлые волосы… Мне там даже по шее однажды дали.
– И они за эти сто лет не вымерли? – недоверчиво спросил Рашен.
– У них есть прирост населения. Пока минимальный, но с каждым годом показатели растут. Я отметил это, ещё когда служил в Лэнгли. Конечно, информация закрытая, акционерам такое знать не положено. И я не имею права её разглашать даже сейчас. А ведь нечто подобное есть и в Южной Америке, хотя там вроде бы по официальным данным ни кустика не осталось…
– А чего это мы стоим? – заметил Эссекс. – Пора бы и накормить гостя, и вообще…
– Действительно, – пробормотал Рашен, о чём-то напряжённо размышляя. – Вы присаживайтесь, Джефф.
– Так что же, адмирал? – спросил Ллойд, садясь за стол. – Вам интересны… разные русские люди?
– Не хочу я в это верить. Понимаете – не хочу.
– И это говорит человек, восставший против тоталитарной системы.
– Я не против системы. Просто нас хотели подставить, а мы упираемся доступными методами.
– Так упирайтесь сильнее! – вскричал Ллойд. – На вас пол-Земли молится, а вы ещё раздумываете?!
Рашен сел напротив Ллойда и устало опёрся локтями о стол.
– Фил, – сказал он. – Где этот бездельник, мой адъютант? Пусть организует выпить и закусить.
– Я сам прослежу, – сказал Эссекс и вышел.
– Только не очень, – предупредил Ллойд. – Мне ещё вечером в Чёрный Храм на богослужение.
– Чёрный Храм? – переспросил Рашен.
– Отсюда прекрасный вид, и вы сможете наблюдать, – пообещал Ллойд. – И вы обалдеете. Это такая чудовищная инверсия традиционной религии! Такое издевательство над православием! Восторг! Фантастика! Языческий бог вместо Троицы! У них даже статуя Бога нашлась!
– Я в этом ничего не понимаю, – сказал Рашен тоскливо. – Не уходите от темы, Джефф. Там, за бортом, полудохлые мутанты поклоняются идолу. А вы хотите сказать, что у них есть будущее?
– У этих, – Ллойд снова ткнул пальцем в стену, – будущего, скорее всего нет. Москва вымирает. Фактически вымер Санкт-Петербург. Но я могу повторить – в слабо заражённых районах наблюдается прирост населения. Да, они не русские богатыри. И ростом не вышли, и рахитичные слегка. Но они успешно возделывают землю, разводят скот и охраняют свои угодья. Не скрещиваются с мутантами, более того, не позволяют им даже приближаться к селам. Только вынужденная меновая торговля, да и то через посредников. Мясо, хлеб, молоко в обмен на металл. Натуральное хозяйство. У них всё в порядке, адмирал. Они славные добрые люди, и через три-четыре поколения их народится достаточно, чтобы всё начать заново.
– И вы это доложили своему начальству в Лэнгли…
– Десять лет назад, даже пятнадцать, – напомнил Ллойд. – А теперь я вернулся и могу подтвердить – мои выкладки оправдаются. Если, конечно, на Вэлл Дэй не уронят бомбу. Я не знаю, как этот оазис уцелел – видимо, роза ветров удачная, все осадки унесло в сторону. Есть несколько таких же счастливых мест в Центральной России, но я их обследовал конспективно и не могу дать чёткого прогноза.
– И это вы доложили пятнадцать лет назад…
– Не грустите так, адмирал, – попросил Ллойд. – Вы были орденоносный герой и летали по небу. Какое вам было дело до того, что под вами? Совет Директоров сообщал вам некую информацию, вы её принимали… Это нормально. Обидно другое – то, что Директорам верили здесь, внизу. Если бы Акционеры хотели узнать правду, войны бы не было. Но Акционеры привыкли жрать с раскрытой ладони своих Директоров. Им ничего не надо. Они только сейчас всполошились, потому что Директора начали совершать какие-то излишне резкие движения. А народ этого не любит, ему нужна стабильность. Вот он и вступается за адмирала Рашена, которого макнули головой в дерьмо.
– Вступается? – хмуро переспросил Рашен.
– Ещё как. Вы не умеете работать в Сети, адмирал. Там есть места, куда надо только заглянуть, и всё станет ясно. Ну, и вы отлично подыграли. Сесть на Землю – просто гениальный ход. Теперь семьдесят процентов аудитории – за то, что вы ни в чём не виноваты. Люди напуганы инопланетной угрозой, и вы их единственный защитник. Через неделю-другую спокойно явитесь в Париж и взойдёте на престол, а головы Директоров вам поднесут на серебряном блюде… Кстати, об инопланетной угрозе. Не сочтите меня недоверчивым, это что – правда?
– Насчёт собственно угрозы мы ждём уточнённых данных. Но то, что чужие ходят по Солнечной, как по собственной квартире, – факт. Я напоролся на их корабль по пути сюда. Пришлось его сжечь, иначе мы бы столкнулись.
Ллойд озадаченно помотал головой.
– М-да, ситуация, – пробормотал он. – Ну ладно, раз один сожгли, значит, и остальных побьёте. Главное другое. Главное сейчас здесь, на Земле. Постарайтесь уяснить, адмирал. Перед нашей планетой не стоит проблема воспроизводства населения. Вас заставили воевать, чтобы эта проблема была решена. А её вообще не было. Была проблема власти, как я понимаю. То, что в Париже редкая женщина может родить, а в Торонто уже каждая вторая может, и это никого не удивляет, – штучки Директоров. Машина пропаганды. И вообще, Париж не показатель. Да и Торонто тоже. У нас в любом случае людей – завались. Дееспособных, здоровых, умеющих и любящих обрабатывать землю, потенциально очень неплохих колонистов. Им просто надо дать технику – и вперёд. И у нас снова появятся бескрайние хлебные поля.
– И эта информация была засекречена?
– Хуже того, адмирал…
– Зовите меня Алекс. Или, если хотите, Oleg. Вы же говорите по-русски, наверное, лучше меня.
– Хорошо… Алекс. Так вот, сейчас эта информация секретится ещё жёстче, чем раньше. Мне разрешили здесь работать, потому что информация нужна. Но она не выходит из Смитсоновского института. Как раньше не выходила из Лэнгли. А я, к сожалению, один такой специалист, который может прожить в России год и не лажануться. Заслать бы сюда ещё кого-нибудь, так ведь съедят. Ох, до чего же здесь не любят чужаков… Самое обидное, что мутантам религия запрещает убивать мутантов, а всех остальных – пожалуйста, дело вполне богоугодное.
– Как вас-то не съели, доктор? Ну, я понимаю, грим, шкуры, всё такое…
– Главное – имидж. В зоне Вэлл Дэй, я уже говорил, – бродячий охотник. Тихий симпатичный парень. А здесь, в Москве, работаю под крутого – вездеход у меня, оружие… Изображаю прибывшего на разведку эмиссара некой злобной группировки, которая придёт и всех загасит, если живым домой не вернусь. Наврал с три короба – ничего, сошло. Единственный, кто меня почти расколол, здешний патриарх. Но ему самому интересно, что я за тип. Неизвестно ещё, кто из нас кого исследует, я его или он меня.
– Сколько здесь может быть людей? – спросил Рашен. – Я имею в виду не мутантов или, скажем так, не совсем мутантов?
– Тысяч четыреста только в районе Вэлл Дэй. В целом по стране миллиона полтора.
Рашен от неожиданности то ли хмыкнул, то ли крякнул.
– Это увеличивает известное на сегодня поголовье русских втрое.
– А вчетверо не хотите?
– Да плевать. Так, а сколько по всей планете, вы не прикидывали?
– Миллионов сто, – с лёгкой улыбкой сказал Ллойд.
– Вы шутите? – спросил Рашен.
– Нисколько.
– Сто миллионов живут сами по себе, без ведома Директоров?
– И вне их контроля, адмирал… То есть Алекс.
– Я сейчас с ума сойду, – сказал Рашен. – Это ведь столько же, сколько всего народу на Земле по официальным данным…
– А реально – вдвое больше. Акционеров от силы пятьдесят миллионов, Алекс. А все остальные, заметьте, не только свободные люди, но ещё и не Акционеры. Если их существование признать, надо всех взять в долю. А чем обеспечить новые паи, если старые уже обесценились до отрицательных величин? Привет народному капитализму. Привет Директорам. Привет монополиям. Здравствуй, социал-демократия.
– И что же будет? – тупо спросил Рашен.
– Какая разница? Для начала будет… Да хоть феодальная раздробленность. Главное – мы можем взять хороший старт. У нас есть для этого люди. Нам такие огромные инкубаторы понадобятся… У нас столько здоровых яйцеклеток, что дай бог управиться их оплодотворить. И дай бог… Вот привязалось выражение! Да, не исключено, что бог тоже понадобится. Здешние ребята без него никуда. Конечно, я не имею в виду этих несчастных, которые шаманят в Москве.
Открылась дверь, вошел Эссекс, а за ним Мозер с подносом, уставленным посудой.
– Извините, – сказал Эссекс, – задержался. Но там, в городе, такое… Все наши сейчас в рубке. Не хотите посмотреть, доктор? Можно вывести оптику сюда. Это всё-таки по вашей части.
– Поклоны бьют перед статуей? – спросил Ллойд.
– Да как бы лбы не разбили! – ответил Эссекс.
В ходовой рубке было не продохнуть от набившегося внутрь народа. Эндрю легко подхватил Иву и усадил к себе на плечи, чтобы ей было лучше видно. Впереди, на обзорном экране, людская мас