– Не убьёт! – пообещал Кронштейн. – У нас и без того некомплект.
– Короче, мое последнее слово – четыреста в два конца, – предложил Воровский. – Или пятьсот, но я на тебя обиду затаю.
– Можете вызвать дежурный бот и вообще ничего не платить, – подал идею пилот.
– У нас гость, – сказал Воровский строго. – Почётный гость имперского морского флота. И мы не намерены везти его на какой-то шаланде под загробные рыданья.
– Из-за меня сплошные трудности сегодня, – вздохнул Причер. – Да вызовите вы бот, в самом деле. И вообще, не люблю я всякой ненужной роскоши.
– Зато мы любим, – усмехнулся Кронштейн.
Воровский спустился по лесенке к самой воде и что-то втолковывал пилоту, тыча пальцем в сторону Причера.
– Ладно, грузитесь, – сказал пилот. – Раз такое дело…
– Какое дело? – шёпотом спросил Причер Кронштейна.
– Ну, вы не забывайте, Майкл всё-таки неплохой фантаст. Воображение развито. Наплёл чего-нибудь. – Психиатр взялся за поручни и с неожиданной для грузной фигуры истинно флотской лихостью сбежал по лесенке вниз.
Причер спустился осторожно, памятуя, что не моряк и форсить ему вовсе не обязательно.
– Пилотку снимите, – только и успел ему посоветовать Кронштейн, сам уже без головного убора.
Катер издал приглушённый свист, развернулся буквально «на пятке» и так рванул с места, что Причер невольно вспомнил последний в своей карьере боевой орбитальный сброс. А потом он наконец-то понял, куда именно они несутся, и ему стало уже не до эмоций – капеллан впал в ступор.
И из глубины порта, и даже с причальной «стенки», плавбазу «Тревога» разглядеть толком было невозможно. Она просто оказывалась не видна в силу невероятных размеров. Гигантское образование, занимающее без малого пол-акватории порта, выглядело чем угодно, только не кораблём. Скорее высотным зданием. Чтобы заметить теперь красные огоньки на мачтах, по которым приятели ориентировались в дороге, голову пришлось бы запрокинуть до хруста в позвонках. Если бы Причера по пути не отвлекал Кронштейн со своей болтовней, капеллан ещё смог бы, наверное, оценить, как плавбаза с каждым шагом всё больше смахивает на библейского Левиафана. Но теперь…
«Тревога» даже не поражала воображения. Она ему не поддавалась. Вообразить такую штуку было просто нереально – сначала требовалось её увидеть воочию и сказать: «Ой!»
– Ой! – сказал Причер, и Кронштейн, пытливо наблюдавший за его реакцией, расслышал возглас изумления даже сквозь завывания ветра в ушах.
– Ничего коробочка?! – обрадовался психиатр. – Год сюда тащили! И полгода собирали! Полста рейсов только на обшивку!
– Деньги! – крикнул Причер. – Я лишь сейчас понял! Какие деньги! Вбуханы в этот проект с креатином! На базе не так заметно! И шахта не впечатляет! А вот это!.. Да-а!
– Вы точно пьяный были на космодроме! Там уже всё понятно! Сразу!
– И хорошо, что пьяный! И сейчас выпью, если дадите! Уж очень страшно!
– Дадим, ещё как дадим! Ух, поддадим! Гуляем, Причер!
– Гуляем! – согласился капеллан.
На борт гостей забрасывали лифтом. «А оплата проезда?» – спросил пилот. «А по факту!» – успел ответить Воровский – и троица стремительно вознеслась к небесам, аж дух захватило, Причеру даже опять пришли на ум десантные аналогии. При непосредственном контакте «Тревога» ощущалась не монстром, а полным монстром. Трудно было поверить, что такая махина вообще способна двигаться и к тому же воевать.
Вахтенный офицер подъехал встречать прибывших на электрокаре. От борта до палубных надстроек оказалось верных ярдов сто.
– Это что у нас? – прогудел офицер внешним динамиком скафандра. – А-а… Здравия желаю, падре. Ишь вы какой… Внушительный. Ну, добро пожаловать на борт. Капитан-лейтенант, будьте любезны!..
Кронштейн подскочил к офицеру, между ними завязался разговор на приглушённых тонах. Воровский взял капеллана под руку и уверенно повёл к растущему из палубы небоскрёбу.
– Что вы там наболтали пилоту? – спросил Причер. – Ничего ужасного, надеюсь?
– Я сказал – вы натовский контрразведчик.
– О-о… – капеллану уже надоело быть ошарашенным, и он почувствовал, что слегка злится.
– У нас такие контакты только приветствуются.
– Святая простота… – буркнул Причер, глядя на прапорщика сверху вниз и борясь с отнюдь не христианским желанием отвесить «писателю-фантасту» крепкий отеческий подзатыльник.
– Вам же только удобнее выйдет! – искренне заявил Воровский. – Завтра весь порт будет знать, кто вы такой, – сможете тут ногами двери открывать.
– А потом я случайно узнаю русскую военную тайну, и ваша контрразведка меня ещё более случайно утопит. Ненароком так.
– Никогда! – отмахнулся Воровский.
– Ну, точно гуляем! – их догнал Кронштейн. – Есть добро от вахтенного офицера на психоактивные действия. И не беспокойтесь, Причер, мы вас своевременно вернём в кабак.
– Слушайте, Эйб, ваш юродивый приятель додумался сказать пилоту, что я из контрразведки!
– А разве это не так? – прищурился Кронштейн. Совершенно непонятно было, шутит он или нет.
– И вовсе я не юродивый, – обиделся Воровский.
Причер на секунду задумался, потом вознёс глаза к небу, испросил у него снисхождения к этим несчастным и успокоился. Впереди маячил люк в стене, рядом с ним блестела ярко начищенная табличка.
– Момент, – сказал Кронштейн, возясь с задрайками люка.
Причер шагнул к табличке – это оказалась памятная доска с надписью на трёх языках.
«17 мая 24…1 года, – прочёл капеллан, – здесь при попытке спасти утопающего судового библиотекаря старшего матроса Семецкого трагически погиб водолаз Лукьяйнен».
Причер оглянулся. Ничего в окружающем безумном мире не изменилось. До борта «Тревоги» по-прежнему было верных сто ярдов.
Глава седьмая
– Господин полковник, капитан Службы поддержки Причер по вашему приказанию…
– Присаживайтесь, святой отец.
Причер осторожно сел. Даже на второй день после воскресного загула у него слегка прихрамывало чувство равновесия. Да и некоторые другие чувства тоже. А совесть, та просто болела, как ушибленная.
Полковник, небрежно пощёлкивая клавишами, глядел в монитор. Какие-то документы он там перелистывал. «Может, личное дело моё раздобыл? – подумал капеллан. – Нет, вряд ли. Даже в Службе поддержки на военных священников есть только короткие справки с самыми общими данными. А главный мой файл, который в канцелярии Министерства Обороны, он по форме «ноль» закрыт, с того самого дня, как я записался на курсы общевойсковых капелланов. Пастве не положено знать о пастыре больше, чем он сам захочет рассказать».
– Не вижу, – сказал полковник, не отрываясь от монитора. – Нет, не вижу. А, святой отец?..
– Простите, сэр?
– Плана мероприятий не вижу. Обедать уже пора, а плана нет.
Причер счёл за лучшее промолчать. Только лицом выразил глубокое сочувствие проблемам господина полковника.
– Все подразделения и службы подали еженедельные планы мероприятий согласно установленному распорядку, – гнул своё полковник. – И теперь мы знаем, чем они будут заниматься. Вот, глядите. У тыла полная инвентаризация. Ха-ха. Ну-ну… У связи профилактика главного передатчика, частичная перекладка кабелей и диагностика спутниковых стволов. Разведка – два тренировочных полевых выхода в условиях максимально приближённых… М-да, куда уж максимальней.
«Два тренировочных выхода? Это как понимать? – мысленно поразился капеллан. – Однако, занятная у господина полковника бухгалтерия. О-о, кажется, я понимаю. По документам база сейчас в режиме пассивной обороны. Положение вроде и сложное, но оно ни в коем случае не должно выглядеть катастрофическим. Хотел бы я поглядеть, как оформлен погибший разведвзвод».
– Пехота и артиллерия – совместные учебные стрельбы ежедневно. Военная полиция – беседы со злостными нарушителями и три внеплановые ночные облавы… – тут полковник на миг отвернулся от монитора и коротко глянул в сторону Причера. – Ночные. Три. Ну, а ПВО будет ремонтировать вторую зенитную батарею…
– Чего там ремонтировать, когда батарею ржавка съела, – ляпнул Причер не подумавши. – Чистой воды очковтирательство.
– Вот как! – восхитился полковник, снова утыкаясь в монитор. – Ну надо же! А я-то думал… Святой отец, простите за нескромный вопрос, сколько лет вы в армии?
– Семнадцать, – ответил Причер недоумённо. – Если не считать кадетского…
– У-у… Это сколько же вам годков-то?
В душе Причера вскипело агрессивное и неукротимое желание немедленно проявить грубость и нетактичное поведение к старшему по званию, но внешне он остался невозмутим и кротко сообщил:
– Тридцать два, сэр.
На самом деле капеллану уже исполнилось тридцать три, но в ответ должна была раздаться идиотски глубокомысленная фраза «О! Возраст Христа!», а этого маразма Причер страсть как не любил.
– А разве не тридцать три? – удивился полковник.
– Никак нет, тридцать два, сэр, – сказал Причер, мысленно завязывая узелок на память: два раза в глаза человеку нагло соврал – отмолить сегодня же по всей строгости.
– М-да, до возраста Христа пока ещё недотянули…
«Кретин, – подумал капеллан. – Но главное – что за вожжа тебе под хвост попала? Наверное, русскому адмиралу в карты проиграл…»
– Взрослый дядя, офицер… – нудил полковник. – Военный до мозга костей. Сам всё знает, сам всё делает, никакого контроля за ним не требуется. А плана мероприятий – нету. Это как же понимать, господин капитан?
Причер наконец-то ощутил некоторое облегчение и расправил плечи. Командир всего-навсего хотел получить от него дурацкую, ни к чему не обязывающую писульку. Но в том-то и дело, что подавать её капеллан действительно не был обязан.
– Простите, сэр, – сказал он осторожно, – но ведь священник приписан к базе, и не более того. У меня своё начальство. И я ему как положено…
– Это вам так кажется, святой отец, – перебил капеллана полковник. – Правильно кажется, но всего лишь кажется. Помимо того что вы капеллан, вы ещё и старший офицер Службы поддержки. Ага? Ну и руководите своим личным составом, будьте добры.