– Прах к праху, – буркнул Причер. – Круговорот веществ в природе. Впечатляет.
– Главное – убирать не надо, – заметил старший группы.
Причер, закусив под маской губу, вспоминал, что было сказано про период разложения в файлах по местной фауне. «Да нет, всё равно нереально. Полный распад за полтора дня? Ха-ха, слуга покорный. Не разложилось оно, а в почву ушло. Именно – всосалось. Точнее, было всосано. С жуткой силой. Что-то мне прямо как-то неуютно. Допустим, я туда сейчас наступлю, а оно и меня… всосёт. С довольным чавканьем. Ладно, отставить фантазии. Думать. Думать».
Техники опустили вниз транспортёр боепитания. Никаких ворот в периметре не предусматривалось, за стену можно было только десантироваться – либо на тросе, либо так, по-детски, на заднице.
– Пошли, – махнул рукой старший. – Капитан Причер, вы предпоследний. И ещё раз прошу, будьте осторожны. Пожалейте мои лейтенантские звёздочки.
– Для начала я пожалею свою капитанскую шкуру, – пообещал капеллан. – Её и так мало осталось.
Потеряв целый взвод, Кэссиди благоразумно ограничил зону разведдеятельности пятью милями, а задачи – восстановлением системы датчиков обнаружения и минированием проходов. Группа, сутулясь под тяжестью ящиков со взрывчаткой, полезла через осклизлые завалы. Осклизлые, потому что мёртвые деревья тоже постепенно разлагались, превращались в жижу, которую – в этом Причер не сомневался – очень скоро поглотит земля. Под ногами, когда они касались почвы, хлюпало.
Поваленные стволы на границе джунглей пока ещё сохранились более-менее твёрдыми. Уяснить, какие деревья подрубило из пушек со стены, а какие само зверьё повалило, было довольно трудно. Причер внимательно оглядел несколько стволов потоньше, с себя примерно в обхвате, и все они оказались не отстреленными, а выкорчеванными. Корневая система у деревьев была смешанного типа – относительно тонкие пряди, стелившиеся по земле, рвались, но мощные стержни, уходившие куда-то в невероятную глубь, оставались целы. Только согнулись, будто резиновые. Если бы по деревьям не прошлись ураганным огнём пушки, они бы наверняка так, лежа, и продолжали жить.
И тут уже начиналось шевеление: повсюду мельтешила какая-то мелюзга. Ползающая, бегающая, прыгающая, низколетающая, она вовсю точила поваленные деревья, ковырялась в перегное и жрала друг друга. Среди мелких и крупных насекомых попадались даже крошечные животные. Слишком маленькие ещё, чтобы понимать, какую опасность таит в себе крепость неподалёку. Осаждённая крепость.
– Отстаём, сэр, – напомнил замыкающий.
– Момент. – Причер нагнулся к одному из стволов, пострадавшему меньше других. Достал нож, легонько ткнул – и правда, дерево было свежим, налитым соками. Тогда капеллан присел на корточки и в упор пригляделся к странному участку коры.
Никакая это была не кора. Причер шевельнул ножом, поддевая чешуйчатую зелёную шкуру, но та отделяться от ствола и не подумала. Капеллан сделал надрез, приподнял лезвием кусок – под шкурой была обнажённая древесина, и к ней от шкуры тянулись белые тонкие нити.
– Приросла, да? – спросил Причер замыкающего.
– Конечно, сэр. А что такого? Ой, да, вы же новенький. Естественно, приросла. Здесь всё какое-то… однообразное.
«Армия – единственное место, где слово «однообразно» – синоним «правильно, хорошо», – подумал капеллан. – Однообразно, значит. К чему прилипло, к тому и приросло. Мёртвое прилипло к живому и ожило, нашло своё место. Ну чудо и чудо».
– Ладно, пойдём, – сказал он замыкающему. – Ты давно здесь, рядовой?
– Шестой период, сэр.
– Почти три года? Что так долго?
– Да, сэр, подзастрял я тут. Льготу накапливаю, хочу в университет поступить вне конкурса.
– Дело хорошее… Слушай, рядовой, так с самого начала было? Чтобы шкура к дереву прирастала?
– Честно, сэр? – рядовой вдруг перешёл на шёпот. – Не замечал…
– Кончай шептать! – раздался в наушниках голос старшего. – Тоже мне, тайну великую открыл. Не было такого раньше, господин капитан. В последний год отмечаем. Докладываем по команде. Толку, сами понимаете, никакого. А наше дело маленькое, знай себе чудеса наблюдай. Вы чего отстали так? Всё в порядке?
– Да-да. – Капеллан прибавил шаг, насколько это было возможно в буреломе. Зелень вокруг поднималась выше, местами попадались уже полноценные, вертикально стоящие деревья, до кромки джунглей осталось ярдов двадцать. – Это я задержался. Просто кусок шкуры на поваленном стволе увидел… Догоняем.
– Странно ещё, что у них руки-ноги отстреленные к стволам не прирастают, – старший хмыкнул. – Скоро, видимо, начнут. Ох! Скользко как… Осторожней здесь, ребята… А впрочем, господин капитан, никакого особенного чуда тут нет. Креатин же повсюду. Живительная влага. В почве шесть сотых, в деревьях четыре, в тканях животных, по-моему, две.
– Полторы, – вспомнил Причер. – Но это данные пяти-шестилетней давности. И тогда вроде бы ничего ни к чему не прирастало.
– Не отстреливали, вот и не прирастало. Тогда здесь тишь да гладь была. Если, конечно, далеко от базы не уходить. За третьей милей уже хищников полно. Да и на второй хватает.
– На человека нападают? В файлах об этом как-то туманно…
– Крупные рептилии – легко. Они ведь соображают плохо, да и зрение у них так себе. Ну и тащат в рот всё, что шевелится. Кричи ей потом из желудка – мол несъедобный я для тебя, дура слепая… А кто помельче и сообразительней, тот на нас вообще кладёт с прибором. Чует, что мы из другого теста. Кстати, и травоядные людей не боятся. Мы тут разгуливали когда-то, не поверите, будто по Центральному Парку. Идёшь, и ни одна зараза в твою сторону даже не обернётся. Настолько мы здесь чужие – ужас. Не наш мир. То-то они в конечном итоге против людей вызверились… Через недельку поднаберут силёнок, так каждая мелочь пузатая опасна станет. А сейчас красота, гуляй – не хочу. Главное с непривычки на жабу не нарваться. Жабу видели? Как она языком на десять ярдов стреляет и целого псевдозавра – хрум! Только в файлах жаба не страшная. А в натуре, ей-богу, – обосраться про войну. Одна радость, в атаку на периметр не ходит. Точнее, может, и ходит, но не поспевает – малоподвижная. Тупая, подслеповатая… Сволочь. Я одной такой прямо в глотку из подствольника жахнул – вот это было ух!
– Пыталась вас языком достать? – предположил капеллан.
– Как же! Не такие мы дурные – точно, парни?
– Зачем тогда стреляли?
– Не понял, сэр.
– Я спрашиваю, лейтенант, зачем стрелять в того, кто не представляет угрозы?
– Хм… Разрешите не отвечать, сэр? Честное слово, если вам доведётся увидеть эту жуть в реале… Так, группа, внимание! Начинаем делиться… – тут старший хохотнул, подумав, наверное, о «двоящемся» зверье, – и разворачиваться! Господин капитан, давайте ко мне. Третьим будете.
Джунгли стояли перед группой высоченной стеной, и все стволы ярда на два-три от земли были покрыты шкурой-чешуей. Здесь толпа животных пёрла напролом, обдирая бока, нещадно затаптывая слабых, и между некоторыми деревьями ещё виднелись пробитые звериной лавой проходы, сейчас почти совсем заросшие, едва заметные.
– Хорошие дырки, – оценил старший. – Быстро пойдём. Если повезёт, углубимся мили на три. А хотя бы и на две – тоже праздник. Вперёд, господа дыролазы. Вы знаете, что делать.
Следующие несколько часов Причер лез по чащобе с пятьюдесятью фунтами взрывчатки на горбу, поминая в душе всех святых, но тем не менее восстанавливая подзабытые навыки. И как раз в ту минуту, когда джунгли окончательно перестали давить на нервы, а внутри образовался даже некий эмоциональный подъём, впереди наметился лёгонький просвет, и старший объявил:
– Доползли. Здесь привалим слегка, и за работу. Господин капитан, зрелищ не желаете?
С этими словами он бесшумно нырнул в редеющие заросли. Капеллан избавился от ящика с минами, помог разгрузиться взмыленному рядовому и последовал за старшим.
Заросли выходили к небольшому болоту. Старший залёг на берегу и рассматривал окрестности в бинокль. Причер устроился рядом.
В болоте царила полная идиллия. Чавкая, хрустя и пукая, по нему ползало стадо крокодилов особей в двадцать. На мелководье у дальнего берега паслись четверо псевдозавров, двое побольше, двое поменьше. Они ловкими плевками сшибали в воду густо роящуюся мошкару – каждая мошка с кулак размером, – подбирали её и, запрокидывая головы, заглатывали, не жуя. Те псевдозавры, что покрупнее, время от времени скармливали по мошке-другой маленьким, у которых стрельба влёт шла менее продуктивно. «Семья», – понял капеллан.
Один из малышей вдруг споткнулся – наступил, видимо, на дне в ямку – и бултыхнулся носом вниз. Большой псевдозавр тут же опустил голову, мягко ухватил зубами детёныша за загривок, поднял и бережно поставил на ноги. Маленький, жалобно пища, уткнулся ему носом в живот, а родитель принялся ласково оглаживать его передними лапами.
– Есть! – сообщил удовлетворённо старший. – Как по заказу. Видите ствол раздвоенный? Три деления влево. Полюбуйтесь.
Причер достал бинокль и взял три деления влево от раздвоенного ствола. Ничего особенного там не было.
– Ну? – спросил он.
– Вы увеличение сделайте поменьше, где-нибудь до восьми. А контраст, наоборот, до упора. И попробуйте взгляд расфокусировать. Как бы периферическим зрением.
– Знаем этот фокус, сами выдумали… Ну? Ой…
– Ага! – обрадовался старший. – Что, господин капитан? Хорошо бы сейчас «кувалду» ручную? Да с подствольником!
– Вы совершенно правы, в файле она не страшная, – пробормотал капеллан.
На другом берегу из кустов торчала невероятных размеров жабья морда. Точнее, морда хамелеона-рекса, но от этого менее жабьей она не выглядела. Не подскажи старший Причеру, как правильно глядеть на чудовище, капеллан вряд ли бы обнаружил его. Потому что на морде был талантливо нарисован здоровый кусок джунглей. Только пасть, слегка приоткрытая в чудовищной ухмылке, отчасти демаскировала хищника. Да и то вроде бы даже внутри её проступал камуфляжный раскрас.