– Неужели успеют? – охнул.
– А куда они денутся? – теперь пришла пора удивляться генералу. – Интересно? Потом в своей комнате рассмотрите. Надеюсь, не разочаруете меня, не нужно учить вас обращению с оружием?
– Не нужно, – отвёл взгляд от разложенных на столе игрушек, ответил со всей твёрдостью.
– Славно. Александр Фёдорович, прикажите унести всё это в комнату его светлости.
Спокойно дождался, когда за адъютантом закроется дверь, и предложил мне присесть:
– Не стесняйтесь, Николай Дмитриевич, подходите ближе. Вернётся Александр Фёдорович, и начнём. Вот вам стул, присаживайтесь поудобнее. Разговор нам предстоит длинный. А, кстати, как вам вчерашний бал у градоначальника? Признаюсь, наблюдал за вами. И не я один этим занимался, как вы понимаете. Удивили меня, не ожидал настолько взвешенного поведения от столь молодого человека. Мои юнкера обязательно бы что-нибудь отчебучили, не удержались бы от шалостей.
– Бал как бал, – пожал плечами. Взглянул на хмыкнувшего генерала, ещё раз пожал плечами и уточнил: – Если бы не все эти охотницы и любительницы молоденьких юношей, то было бы вообще замечательно.
– А девицы своим вниманием не докучали?
– А что девицы? Даже приятно было столь пристальное внимание к моей скромной персоне, – постарался убрать с лица все эмоции и произнести это спокойно.
– Интересный вы человек, Николай Дмитриевич! Гляжу на вас и вижу перед собой очень молодого человека. А как начинаете говорить, так и представляю в собеседниках зрелого мужчину. А вот и Александр Фёдорович! Доставайте свой ежедневник и приготовьтесь записывать.
И сразу же обратился ко мне, даже не подождал, пока вошедший адъютант приготовится:
– Николай Дмитриевич, расскажите подробно о своих предложениях по фотографии и бросанию бомб с самолёта. Что вы усмехаетесь? Я в чём-то ошибся? Что-то не то сказал?
– Если и ошиблись, то большой роли это не играет, – успокоил собеседника. – А усмехаюсь, потому что собирался сначала получить привилегии на эти мои изобретения и только потом пробовать внедрять их в войска.
– Вот то, о чём я вам говорил с самого начала, – генерал повернул голову и кивнул адъютанту. И тут же развернулся лицом ко мне. – Никто из моих юнкеров… Да что там юнкеров! Большинство выпускников училища и даже многие и многие действующие офицеры не способны настолько точно и ясно выражать свои мысли! Кто занимался вашим образованием, Николай Дмитриевич? Наверняка кто-то из отставных офицеров весьма немаленького звания и соответствующей должности?
– Возможно, – уклонился от ответа. Не говорить же ему правду?
– Тогда уверяю вас, что разговор наш неофициальный, я лишь хочу разобраться с вашими вчерашними предложениями. И ни в коем случае не собираюсь отнимать у вас, боже упаси, ваши изобретения! Признаться, они меня очень заинтересовали применительно к военному делу.
– Если так, то я готов рассказать вам не только об этом, но и ещё кое о чём. Что может поспособствовать усилению боевой возможности не только артиллерии, но и всех вооружённых сил!
– Смелое заявление, молодой человек, очень смелое. Впрочем, после вчерашней эффектной демонстрации я уже ничему не стану удивляться. Начинайте рассказывать, не тяните.
Ну я и рассказал о развитии авиации в своей реальности, постарался аккуратно наложить её на настоящую. Или не наложить, а адаптировать. Как видел и думал, так и сделал. О чём конкретно рассказывал? О переброске войск с одного участка фронта на другой, о доставке к местам сражений боеприпасов, о вывозе раненых, о фоторазведке и бомбометании и даже о воздушных боях!
– Полагаете, вы этого сможете добиться? – задумчивым голосом спросил генерал.
– Не завтра, и даже не через год, и не через десять, – улыбнулся еле заметно. – Кое-что сделаю быстро, над чем-то придётся работать очень долго и упорно.
– Вы всё записали? – обернулся генерал к адъютанту.
– Так точно, – кивнул офицер.
– Тогда поехали! – и отодвинул стул, вскочил на ноги.
– Куда? – подскочил и я.
– К вашему самолёту. Покажете мне на месте, как вы всё это собираетесь делать…
Глава 5
Одним показом дело не ограничилось…
– Всё, что вы мне рассказываете, конечно, очень интересно, но пока своими глазами хоть какой-то положительный результат не увижу, не поверю! – явно проверяет меня «на вшивость» Валевачев.
– Так какие проблемы? – нарочито театрально удивляюсь и развожу руки в стороны в понятном всем жесте. Провожаю глазами удаляющийся от нас ночной караул и возвращаюсь к разговору. – Насколько я вижу, ваши приказы выполняются с великим тщанием и очень быстро. Прикажите изготовить вот такую штуку и доставить её сюда.
Протягиваю простейший рисунок, над которым я вчера минут пять корпел. Как в дом к генералу приехали, в выделенную мне для отдыха комнатку ушёл и первым делом не на кровать упал, не умываться побежал, а в творчество ударился. После нашего совместного полёта предвидел продолжение бомбометания и фотографирования. Ну и нарисовал металлический кронштейн, который можно к кабине самолёта четырьмя шурупами прикрутить. На другом конце кронштейна можно прикрепить или камеру в боксе или подвесить бомбу. Защёлка самая простая, нажимного действия. Вставил в ушки чеку, зафиксировал предмет. Дёрнул за верёвочку из кабины, сработал или затвор фотокамеры, или сбросили бомбу. Смотря что подвесим, само собой. Да что я рассказываю, элементарная вещь, любому маломальски подкованному технически человеку понятна!
Генерал согласился, перепоручил адъютанту проследить за срочным выполнением заказа в артиллерийских мастерских. А меня в который уже раз принялся расспрашивать о том, какие именно я собираюсь строить самолёты. И когда, главное. Правда, перед этим распорядился публику от самолёта ещё дальше убрать. И, пока оцепление из полицейских выполняло распоряжение военного начальства, молчал.
– Мне же сначала училище закончить нужно, – напоминаю генералу о своём молодом возрасте.
– А ведь верно! – спохватывается Степан Прокопьевич. – Всё время забываю о вашем возрасте. Пока разговариваем, вижу перед собой знающего и умудрённого жизнью человека. Да, тут вы правы, без училища вам нельзя! Хотя есть варианты. Вы, к примеру, как к точным наукам относитесь?
– С превеликим почтением, ваше высокопревосходительство, – ни капли не приукрашиваю.
– Это правильно… – серьёзный тон генерала предвещает какие-то пакости.
Подобрался, приготовился…
– А как вы отнесётесь к тому факту, если я вас сейчас немного, самую малость, проэкзаменую?
– Положительно! – воскликнул. И постарался, чтобы в моём голосе энтузиазма было побольше.
А что я теряю? Да ничего! Если на все вопросы отвечу, то наверняка последуют какие-то преференции и предложения. В свете последнего разговора они не могут быть ничего не значащей ерундой. Ну а если срежусь, то тоже ничего страшного. Всё равно впереди вступительные экзамены. А они уж наверняка всяко посерьёзнее и пострашнее нынешних вопросов будут…
Что сказать? На кое-какие вопросы ответил с грехом пополам, где-то справился на «отлично», кое-какие вообще пропустил. Даже вполне прилично поговорил на французском и немецком, за что особое спасибо моим учителям! Насчёт тех, на которые так и не смог найти правильных ответов, поступил просто – пришлось признаться в недавних проблемах с памятью. Мне от такого признания не горячо и не холодно, а польза может большая получиться.
– Вы хотите меня уверить, что два месяца назад упали с крыши и потеряли полностью память? – удивился генерал. – Сколько вы лежали в постели, говорите? Неделю? Верится с трудом, что у вас были настолько серьёзные травмы. Ну да я не врач, спорить с поставленным диагнозом не буду. Учителей нанимали, самостоятельно занимались? Однако, согласитесь, за оставшееся до нашей встречи время просто невозможно восстановить такой багаж знаний. Нет, где-то вы хитрите, что-то утаиваете от меня. Ну да это ваше право.
Валевачев замолчал, задумался. Понятно, о чём, насчёт меня что-то прикидывает в уме. А я что? Думаете, переживал? Ни в коем случае! Чему суждено случиться, того не миновать, такой уж я фаталист. Стою смирно и жду, когда его высокопревосходительство соизволит из раздумий выйти.
– Хорошо! Принимаю вашу версию. Тем более всё это можно очень просто проверить. Когда, вы говорите, возвращается в столицу ваш отец?
– Как раз к моменту начала сдачи приёмных экзаменов в училище! – без задержки отрапортовал.
– Как только вернётся, прошу передать моё приглашение совместно отобедать у меня, – и тут же добавил, упреждая мой вопрос: – Он неоднократно бывал в моём доме, уточнять адрес не нужно.
– Понял. Обязательно передам!
– Передайте, князь, обязательно передайте. По приезду первым делом ко мне. Отказа и отговорок я не приемлю! Что же касается вас, – генерал положил руку на кабину, провёл кончиками пальцев по её некрашеной поверхности. – Можете считать себя принятым. Приёмной комиссии я скажу, что лично принял у вас экзамены по всем дисциплинам. Экзаменационный лист я заполню и попрошу Александра Фёдоровича передать его в секретариат.
– Благодарю, – ошарашенно проговорил. Ждал чего-то подобного, не скрою, но всё равно получилось очень неожиданно. И приятно, что уж там говорить.
– Не нужно благодарности, я выполняю свой долг. Слухи среди кандидатов, да и не только кандидатов, конечно, поползут, но вас же это не пугает? Нет? – увидел мою усмешку и тоже в ответ улыбнулся. – И правильно! Признаться, уверен, что вы ещё прославите наше училище своими изобретениями, и мы все будем гордиться, что когда-то в его стенах учился такой…
Валевачев и до этого пристально смотрел мне прямо в глаза, как будто в душу старался проникнуть, но тут на миг отвернулся, прервался, сделал паузу…
– Гений? – не удержался, попытался шуткой разрядить ситуацию.
– Может быть, и гений, – не принял шутки генерал. – Вам бы не в нашем училище учиться, а в Инженерной Академии. Но, к сожалению, какие бы великие надежды вы ни подавали, а под условия приёма им не подходите. Но не расстраивайтесь, отучитесь у нас два года, выберете минимальный ценз по выслуге, и я лично буду ходатайствовать перед Евграфом Семёновичем о вашем к ним зачислении…