Подвигал ручкой, педалями пошевелил, проверил на соответствие отклонение рулей. Воспользовался утренней тишиной и прислушался к свободному ходу тросов в хвосте и за спиной. Посторонних шумов нет, есть естественный скрип, но это нормально, это обычное дело.
Александра Карловича издалека увидел. Удивило, что шёл он не один, знакомую фигуру Якшинского сразу узнал. Вылез из кабины, отряхнул руки – сейчас же наверняка здороваться начнут, руки придётся пожимать. Так и вышло.
– Николай Дмитриевич, выслушайте господина градоначальника, пожалуйста, – обратился ко мне после окончания приветствий Паньшин. – И прошу вас, отнеситесь к его предложению со всей серьёзностью.
– Слушаю вас, – развернулся лицом к городскому голове.
– Видите ли, ваша светлость, – Якшинский заговорил очень тихим голосом, словно опасался подслушивания. Напряжение так и стояло за каждым его словом. И вёл себя при этом так осторожно, словно шёл сейчас по минному полю. Даже оглянулся несколько раз по сторонам. – Есть у меня одно предложение, которое бы могло вас очень заинтересовать…
Я первым делом тоже оглянулся. Потом спохватился – зачем я это делаю? Неужели от Якшинского заразился? И так отлично видно, что вокруг никого. И слышно. То есть не слышно никого, словно вымер город. Даже собаки умолкли, а ведь только что какая-то мелюзга неподалёку заливалась противным визгливым лаем. Не люблю их, не везёт мне с мелкими собачками, кусают регулярно. Вот что интересно, большие не трогают, но эти же… Хотя это в той реальности было, в этой, возможно, будет по другому? Но проверять не хочу. Оно потом само как-нибудь проверится.
Однако пора бы градоначальнику к делу переходить. Делаю заинтересованное лицо, а сам гадаю, что купцу от меня может понадобиться? Если только дело прибыльное? Остальное моветон…
Иван Васильевич наконец-то заговорил, и буквально с первых же его слов я понял, что угадал с темой. Основной смысл предложения сводился вот к чему – у купца денег много, а лежат они без движения и прибыли не приносят. Чтобы вкладывать, нужно организовывать новое дело. А какое может быть дело, если у него новая ответственная должность и уехать из города он не может? А тут я очень удачно подвернулся со своими планами…
Кстати, а откуда Якшинскому стало известно о моих планах? Перевёл взгляд на Паньшина, и адвокат засуетился, быстро проговорил:
– Я потом вам всё объясню, Николай Дмитриевич. А пока выслушайте Ивана Васильевича, прошу. Он вам живые деньги предлагает!
«Хорошо, с тобой я потом договорю», – думаю и улыбаюсь Паньшину своей самой доброй улыбкой.
– Не просто так предлагаю! Александр Карлович, – тут же влезает купец и подбородком указывает на юриста. – Мне любезно поведал о ваших планах по производству подобных вашему самолётах. Я правильно сказал, ничего не перепутал?
И смотрит при этом не на меня, а на Паньшина, вот что интересней всего.
– И да, я готов выделить некоторую сумму свободных денег, скажем, этак тысяч сорок, за пай в вашем деле. Что вы на это скажете?.. – и смотрит с явно читаемым превосходством на меня.
– …Николай Дмитриевич или ваша светлость, – поправляю градоначальника. Потому что не нужно так смотреть!
Да, он городской голова, но должность эта выборная, так что просидеть он на ней может долго. Или недолго, если проиграет следующие выборы. А так он был купцом и купцом останется. И купить титул ему точно денег не хватит, если даже мне сейчас такие копейки предлагает…
Из начальства нас никто провожать не приехал, да я никого и не ждал. С градоначальником мы все вопросы порешали и ни к какому устраивающему нас обоих результату не пришли. Договорились продолжить разговор чуть позже. Когда позже-то? Я же в училище уже буду! На что Иван Васильевич только улыбнулся:
– Не беспокойтесь, Николай Дмитриевич, два хороших человека всегда найдут время и место для важного разговора.
Ну, моё дело предупредить, а ваше изыскать такую возможность…
С Валевачевым распростились ещё у него дома за завтраком. Да и некогда было генералу нас провожать, у него поезд на Петербург отходит через полтора часа, ему на вокзал поспешать нужно. Опять же, зачем прощаться, если буквально завтра снова встретимся в столице? Не понимаю, куда так торопится? Неужели на самом деле хочет наложить генеральскую лапу на моё изобретение? Так он уже, можно считать, опоздал. Мы с Паньшиным по-любому раньше прилетим. К тому же у Александра Карловича везде есть свои люди, и в Комиссии по привилегиям тоже!
Романов же…
А что Романов? Вчера поговорили и вчера же распрощались. Мне с ним детей не крестить, а дело своё я сделал. И надеюсь, что хорошо. И показал, что кое-что умею, что никто здесь не умеет. И доказал это на деле. Умному достаточно, а с дураками мне не по пути. Дальше от меня ничего не зависит, как бы я ни старался. Остаётся только ждать. К лешему ожидание, пора взлетать! Небо оно точно никогда не обманет…
От самолёта не отходил, осмотр уже произвёл, что ещё не сделал? Ветер не уточнил и погодные условия по маршруту полёта? Так не в том мире нахожусь, никто мне такую информацию о пункте посадки здесь не выдаст. Можно было бы прозвонить в столицу и всё узнать у организаторов перелёта, но времени это займёт столько, что уже и лететь сегодня смысла не будет. Машу всем рукой, а толпа за оцеплением собралась порядочная, несмотря на столь раннее утро. И чего людям не спится?
В ответ доносятся приветственные крики, пожелания счастливого полёта и даже скорейшего возвращения! Любопытно стало, кому это я настолько по душе пришёлся? Присмотрелся, а там группа девушек в простых платьицах. Увидели, что я в их сторону смотрю, и обрадовались, ещё пуще руками замахали. Ну и я не удержался, тоже помахал им всем. Приятно, когда так провожают и встречают.
Ну и сразу же в кабину залез, ещё и дверку за собой не закрыл, а уже к запуску готовиться начал. Паньшин у винта, а я цап за топливный кран и следом зажигание включил. Привязной ремень застегнул, дал отмашку Карловичу и не удержался от соблазна, всё-таки бросил быстрый взгляд на компанию девчонок. Как же хорошо, когда вижу восторженные лица и светлые улыбки. И как же мало нужно человеку для счастья! И это я не этих девчонок, это я себя имею в виду. Жить сразу стало веселее. Запустились. Паньшин на своё место забрался и сразу пристегнулся, не пришлось напоминать.
Ещё раз помахал девчонкам, осмотрел дорогу перед самолётом. Сегодня вся толпа здесь собралась, у театра Ограновича, впереди вообще никого нет. И даже оцепление выставлено редко-редко.
Мотор поработал на холостых оборотах, перестал сбоить и чихать, застрекотал ровно. Наконец-то, а то я уже переживать начал – неужели до столицы не долетим?
Ещё раз помахал всем рукой, крикнул Паньшину:
– Убирай колодки!
Александр Карлович уже наготове сидел, поэтому сразу же дёрнул за верёвочку.
Выдернул колодки из-под колёс, положил их за спинку своего сиденья, захлопнул пассажирскую дверь. А самолёт уже покатился вперёд, сначала медленно и нерасторопно, переваливаясь с колеса на колесо, рыская носом из стороны в сторону на неровностях дороги. Капот задран, мы пока на трёх точках рулим, поэтому направление в первые секунды руления приходится выдерживать по памяти и по стоящим у бровки зевакам.
Дальше – проще. С ростом скорости улучшается управляемость, самолёт становится устойчивым и уже не похож на подгулявшего забулдыгу, держится всё ровнее с каждым мгновением и оборотом пропеллера. Поднимает хвост к небу, опускает нос, и я наконец-то вижу дорогу перед собой. И двух идиотов, решивших именно в этот момент перейти улицу! И нет, чтобы бежать изо всех сил, эти охламоны задёргались, один бросился вперёд, второй решил вернуться назад. А держали они друг друга под руки… Наверное, с ночной гулянки возвращались. В общем, завалились прямо посередине улицы. Хорошо ещё, что ползать не стали, головы руками от страха прикрыли и замерли. И даже ноги к животам подтянули.
Альтернативы продолжению разбега нет! Остановиться просто не успею, даже если заглушу мотор, свернуть тоже никак, деревья мешают. Так что только вперёд! В самый последний момент дёргаю ручку на себя, и самолёт нехотя подпрыгивает…
Чтобы тут же тяжело плюхнуться обратно. Как ни старался его в воздухе удержать лишнюю секунду, а не вышло, не готов он ещё взлететь. И скорость при этом немного потеряли. Казалось бы, пустяк, а с таким мотором это лишние десятки метров разбега. И как раз их может и не хватить в подобном случае для безопасного взлёта.
Но главное сделано, глазомер не подвёл, и бедолаг мы всё-таки перескочили, а улица перед нами длинная. Надеюсь, штаны у них остались сухими, а день этот, точнее, это утро, запомнят надолго и больше подобной глупости не сделают…
На какое-то короткое время снова потерял улицу из виду – скорость упала, хвост и опустился мягонько, чиркнул задним костылём по укатанной дороге! Ещё потеря скорости. Казалось бы, пустяк! Но говорю же, не с таким слабеньким моторчиком. Пока снова разогнались, пришлось понервничать. Паньшин и тот не выдержал, попытался на сиденье привстать и не смог. Так он шею по-гусиному вверх вытянул, подбородок задрал, и всё за кромку капота заглянуть пытался.
Хорошо, что дорога ровная, без изгибов и поворотов. Проскочили несколько больших ямок, перевалились с крыла на крыло, а там и хвост поднялся, дорогу перед собой увидели, сразу веселее жить стало.
Ещё немного, ещё чуть-чуть, винт вгрызается в воздух, тянет и тянет нас вперёд. Вот уже и крылья нашли опору, самолёт пошёл увереннее и ровнее, перестал покачиваться с боку на бок на каждой встречной ямке.
Есть отрыв! Колёса зависают в воздухе, напоследок чиркают легонечко по дороге, словно оставляют на её чистом листе свою прощальную роспись, какое-то время продолжают крутиться и вскоре почти останавливаются.
Почти, потому что они всё равно будут еле заметно вращаться в полёте, и никуда от этого не денешься. Впрочем, на подобные пустяки можно не обращать внимания.