Почему бомбы? Так в предстоящем деле от меня именно бомбометание потребуется. Вот я и стараюсь сейчас, как могу. А могу многое, конструкцию бомб и их последующее боевое применение нам хорошо преподавали.
Еще одним специальным заказом были детали бомбовых держателей с механизмами сброса. Подвешивать пилоны будем под нижнее крыло, а рычаг сброса проведём в кабину…
Сижу в кандейке, как я с недавнего времени начал свой кабинет именовать, шаблон винта под наши новые моторы рассчитываю, и в какой-то момент слышу внизу разгорающийся скандал. Дело для нас необычное, ещё ни разу ничего подобного в наших цехах не происходило, и вот те нате, приехали!
Выглянул в окошко, что в цех выходило, а внизу немолодой по сравнению со мной нынешним господин в котелке и приличном костюме на моих инженеров наседает. Те пока отбиваются, но уже то один, то другой начинают в мою сторону поглядывать. Придётся спускаться.
– Что за шум? – подхожу. На ходу на охранника глянул, головой покачал, почему постороннего пропустил?
Сторож правильно понял, шустро ретировался, выскочил за ворота сборочного цеха.
Мужчина обернулся, опешил при виде меня. А я же в юнкерской форме хожу. Всё привыкаю и привыкаю. Он и растерялся.
– Э-э, – блеет.
– Князь Шепелев, Николай Дмитриевич, юнкер первого курса Михайловского училища, – представился первым. Нужно же дать господину время в себя прийти. – И старший здесь, на этом производстве.
– Луцкий, Михаил Григорьевич, – быстро опомнился и вспомнил об этикете гость. – Инженер и изобретатель. – А вы не шутите? В столь молодом возрасте и старший на столь сложном производстве?
– Какие тут могут быть шутки? – отлично представляю, что чувствует сейчас этот господин, вижу всю его растерянность и недоумение. – Всё вполне серьёзно.
Мои инженеры тем временем воспользовались ситуацией и быстренько удрали наверх.
А я задумался. Маячит же что-то в памяти, откуда-то эта фамилия мне знакома.
– Луцкий, Луцкий, – повторяю. – Где-то я эту фамилию слышал.
– Вряд ли, – господин внимательно смотрит на меня. – Впрочем, почему бы и нет? Вы про Европейский автомобильный союз слышали? Я вхожу в список основателей этого союза, а также выступаю посредником между фирмой Даймлера и заводом Лесснера здесь, в России…
– Как же, как же, Михаил Гершович, слышали, – в цех стремительным шагом вошёл порученец и с ходу вступил в разговор.
– Позвольте, не Гершович, а Григорьевич! – скривился и поправил офицера Луцкий. – И вы тут? Кто бы сомневался, в таком деле и без Охранки.
– Это вы там, у себя в Германии можете зваться как вам угодно будет. Но мыто с вами знаем, как на самом деле вашего папеньку звали, – хмурится офицер. Не понравилось ему упоминание об Охранке.
А ведь я что-то этакое подозревал…
Тут-то я и вспомнил, откуда мне эта фамилия знакома! Изобретатель! И чего это ему здесь понадобилось?
А тут и Паньшин объявился. Запыхался, отдышаться не может. Наверное, торопился очень, старался от порученца не отстать. Ишь, какой красный…
Зато сразу к делу приступил:
– Чем обязаны? – с ходу ринулся защищать наши интересы. Похоже, Александр Карлович тоже хорошо знает нашего гостя.
– Любопытством, – приподнимает в приветствии котелок Луцкий. И осматривается по сторонам. А смотреть здесь пока не на что, сборочный цех до завтрашнего дня стоит пустой. – Одним лишь любопытством. Как раз по делам фирмы в Россию приехал, а тут такое происходит. Газеты о вас сплошь чудеса пишут, вот и не выдержал, решил собственными глазами убедиться, так ли это на самом деле?
– Ваш пропуск позвольте глянуть? – порученец задаёт официальный тон разговору.
– Меня Николай Иванович пригласил, – оглядывается на ворота Луцкий.
Если он там надеется Путилова увидеть, так его там давно нет. Почуял, чья кошка мясо съела, и быстренько убежал.
– Значит, пропуска нет, – подытоживает довольный офицер. И командует: – Охрану сюда!
Калиточка в воротах приоткрывается, и в образовавшуюся щель робко просовывает голову давешний сторож. Подслушивал, шельма!
– Иди-ка сюда, любезный, – подзывает охранника офицер. – Это ты его пропустил?
– Так они с господином Путиловым были, – оправдывается сторож.
– С тобой я попозже разберусь, – не обращает внимания на оправдания охранника офицер. – А пока сопроводи господина Луцкого к выходу. И проследи, чтобы…
– Но позвольте! – возмущается Николай Григорьевич. – Я же к вам с коммерческим предложением!
Гершович он или Григорьевич, какая мне разница! Главное сейчас то, что Луцкий это моторы! Напрямую от производителя, а не через десятые руки.
– Давайте всё-таки не будем торопиться и для начала выслушаем нашего незваного гостя. Он же что-то, как я понимаю, желает нам предложить? – останавливаю порученца.
– Совершенно верно! – Луцкий игнорирует всех остальных, смотрит только на меня и обращается, соответственно, тоже только ко мне. – Насколько я знаю, завод Лесснера совсем недавно, буквально на днях, продал несколько моторов неким, не буду называть их имена, лицам. До меня дошли сведения, что эти моторы в конце концов предназначались вам, не так ли?
– Допустим, – киваю. Полагаю, ход мыслей нашего гостя мне уже ясен. И я догадываюсь, зачем он здесь. Осталось решить, нужно ли это мне? Вроде бы как деньги-то не мои, и какая разница, сколько в результате казна платит за один мотор? Так? Нет, не так! Государь выделил мне деньги не для того, чтобы я их бездарно разбазарил…
– Я здесь для того, чтобы предложить вам работать со мной напрямую, – не подводит меня в моих предположениях Луцкий.
– Вам какой интерес?
– Аэропланы, – не сводит с меня пристального взгляда Николай… Ну, пусть будет так, как он хочет, Григорьевич. От меня не убудет.
– И что это значит?
– Это значит, что я тоже хочу принять посильное участие в их строительстве. И готов внести полагающуюся сумму в качестве пая…
Какое интересное предложение. Жаль, неосуществимое. Он же, как я понял, сейчас на Германию работает? Так что, увы, мимо, шпионы нам не нужны. А вот насчёт покупки моторов без посредников прямо с завода, об этом можно и нужно поговорить. Глядишь и срастётся что-нибудь.
Глава 19
С Луцким договорились так. Николай Григорьевич поставляет нам моторы Даймлера со всем навесным оборудованием по отпускной цене завода Лесснера здесь, в Питере. В договорённость входят коробки передач, электрика с аккумуляторами и оптика. Зачем мне всё это дополнительное оборудование нужно? Пригодится!
А что взамен? А взамен решили так. Вернётся инженер в Россию, и тогда милости просим на наше предприятие. В качестве кого? А хоть кого. Можно инженером-конструктором, работы впереди ого-го сколько. А можно и в пайщики войти. Если, конечно, поставку моторов из-за границы наладит, как договаривались. В общем, пока он там, мы по разные стороны находимся. Так что пусть сам решает, как ему дальше жить. И где.
Гарантом выступил Изотов Константин Романович, государев порученец, жандармский полковник, с недавнего времени очень пристально приглядывающий за каждым моим шагом и записывающий чуть ли не каждый мой чих в свой специальный блокнотик. И ладно. Лишь бы на пользу делу шло.
Дальше – больше. Тянуть кота за все подробности не стал и с ходу переманил на своё производство Густава Тринклера. К сожалению, все другие известные мне изобретатели в настоящее время были слишком молоды, а кое-кто из них вообще успел отличиться и уже находился в ссылке.
Мне повезло, Густава Васильевича в самом буквальном смысле сняли с поезда. Он окончательно рассорился с нынешним директором Путиловского завода и собрался ехать в Германию. Что же, вполне его понимаю. Но не одобряю. Мне умные и толковые люди нужны, а они все, это я про Луцкого сейчас, за границу уматывают.
Разговаривал с ним там же, на вокзале, почти рядом с поездом. По крайней мере, из окна ресторана перрон и поезд, когда его снующие туда-сюда пассажиры не загораживали, прекрасно просматривался. Перед разговором пришлось поспорить с Изотовым, ну не верилось полковнику, что сумею я отговорить от отъезда нашего вероятного кандидата на ещё одну инженерную должность. С трудом, но удалось настоять на своём. Правда, господин полковник обещал держаться неподалёку и в случае чего прийти на помощь. Почему? А рассказал я ему произошедшую с изобретателем историю. Так, как я её помнил.
– Обычное дело, – вздохнул Константин Романович. – Только зачем он вам такой, если при первых же трудностях сдался?
– А у меня других нет, – вздохнул. – Кадров не хватает. Слышал я, что Тринклер очень толковый инженер, так что грешно будет упускать подобного специалиста. Пусть лучше у меня работает, чем у немцев…
– Не любите немцев? – с интересом глянул на меня Изотов. – Позвольте узнать, почему?
– А я не только немцев, я всех европейцев терпеть не могу. Они же враги нам, русским и России. В глаза улыбаются, а за спиной камень наготове держат. Расслабимся, поверим им, отвернёмся и получим с размаху по голове!
– Интересно вы мыслите, Николай Дмитриевич, – после коротенькой паузы подытожил Изотов. – Тогда сделаем так. Я приглашу вашего якобы толкового инженера на разговор, а дальше уже вы вступите в дело.
– Зачем так усложнять? – удивился. – Я и сам могу пригласить.
– Уж не обессудьте, но вряд ли убегающий от проблем за границу человек согласится на разговор с никому не известным юношей, – озвучил очевидный факт Изотов. – Так что уж лучше я, с вашего разрешения.
А и впрямь, лично я бы не стал разговаривать абы с кем. Что-то я увлёкся, забыл, что нахожусь в столь молодом возрасте. Так что прав господин полковник, абсолютно и безоговорочно. Тем более авторитет у жандармского управления ого-го какой, попробуй кому-то из них отказать в разговоре.
В общем, выработали тактику и стратегию сманивания беглого инженера в нашу развивающуюся компанию. Не скажу, что получилось это у меня легко, но справился. Не без помощи порученца, конечно.