Ишь, шустрый какой. То по углам прячется, то перед глазами так и скачет. Осадить? Пожалуй, но не сейчас, а чуть позже.
Но и мне пора на выход, однако. Освободился от пут, спрыгнул на землю, развернулся и сложил свою спинку кресла. Так оно князю будет сподручнее выбираться.
И верно, на земле он оказался раньше супруги, и даже успел обойти вокруг самолёта и прийти ей на помощь, оттеснив плечом в сторону Изотова. А потому что нечего куда не надо руки свои тянуть.
— А вы храбрец, князь! — улыбнулась мне бледной улыбкой Надежда Александровна. — Ловко вы с аэропланом управляетесь.
— Благодарю, Ваше высочество, — склонил голову в поклоне. Надо бы комплимент какой-нибудь княгине за достойное поведение в самолёте отвесить, а ничего в голову не приходит. Докатился…
Пока высокородная чета платья поправляла, да взбудораженным от обилия эмоций сыном занималась, я выслушивал короткий, но весьма эмоциональный выговор от полковника. Он мне просто слово в свою защиту вставить не давал. Но обстановка не располагала к продолжению разноса и полковник быстро закруглился:
— А если бы что случилось? — жандарм вроде бы как и выговаривал мне, но сам в то же время периодически скашивал глаза в сторону князя.
Выслужиться желает, что ли? Или лояльность показать? Странно всё это.
— Константин Романович, успокойтесь, — надоел мне это цирк с конями. — Занимайтесь своим делом и не мешайте мне делать своё. И в следующий раз не прячьтесь на краю поля, а то выглядит такое поведение как-то совсем по-детски.
— А вы, полковник, и в самом деле прятались? — услышала мою отповедь Изотову княгиня. — Зачем?
— Не прятался я, — Изотов вскинул подбородок. — И не было меня там совсем. Я же только что подошёл.
Ну, да, а почему тогда щёки предательский румянец залил? И шея покраснела от смущения. Или стыда, за враньё…
— И на князя не нападайте, прошу вас, — не унимается Надежда Александровна. — Это мы его упросили показать нам все эти фокусы.
— Вы? — опешил жандарм. — Но, зачем? А если бы что-нибудь с вами случилось?
— А если бы что случилось, мы бы с вами сейчас не разговаривали, — вступил в разговор Николай Константинович. Многозначительно помолчал, придавил взглядом сникшего жандарма и уже совсем другим тоном спросил меня. — Довольно пустых разговоров. Николай Дмитриевич, вы тут всё закончили?
— Сейчас колодки под колёса установлю, самолёт закрою и, в общем-то, всё, — ответил.
— Как закончите, приглашаю вас в свою коляску. Поедем ужинать. Отказа не приму.
А полковника великий князь почему-то не пригласил. Проигнорировал…
Провожать взглядом уходящую в сторону своей коляски великокняжескую чету не стал, полез за колодками. Выпрямился, а тут снова Изотов с нравоучениями. Прорвало его, что ли?
— Вы, сударь, видимо забыли, что Его Императорское Величество направил вас в распоряжение его превосходительства генерала Ионова? Почему вы без его разрешения улетели?
Ну, ничего себе заявочки! Какая такая ташкентская муха с утра полковника укусила? Нет, так дело не пойдёт, подобные вещи сразу пресекать необходимо.
— Константин Романович, если государь и направил меня в распоряжение генерала, то это не означает, что я должен для каждого своего действия разрешение у Ионова спрашивать. Другое дело, если на задание прикажет лететь, с этим не спорю и просто выполняю. Как выполняю и некоторые ваши просьбы, порой с риском для собственной жизни. Или вы забыли? Так я напомню о недавней рискованной посадке в горах по вашему настоятельному требованию. И пошёл навстречу вашей просьбе только потому, что прекрасно понимаю всю ценность находящихся в разбитом лагере доказательств. Что же касается всего остального, то извольте мне не мешать! Вот это, — хлопнул ладонью по борту, — Мой самолёт! Построенный на мои деньги. И я волен делать с ним всё, что мне будет угодно. И когда угодно, если мои действия не пойдут во вред Империи и Государю. Надеюсь, вам это понятно?
— Но построен он на государственном заводе, — удивился моей отповеди жандарм. Похоже, не ожидал от меня сопротивления вообще. Привык за время нашего путешествия к моей неконфликтной натуре. А ведь я говорил, предупреждал, что не стоит меня доводить до предела. Не понимает полковник, гнёт свою линию.— Из государственных материалов. И, значит, принадлежит Империи.
— За которые, между прочим, я добросовестно рассчитывался собственными средствами, — напомнил полковнику о реальном положении дел. — Да и завод этот господина Путилова, кстати. А самолёт, повторюсь, моя личная собственность, и принадлежит он не Империи, как вы изволили выразиться, а лично мне.
— Но указание Путилову во всём оказывать вам помощь дал Его величество, не так ли?
— Так, тут я не спорю, был такой факт, — согласился с очевидными вещами. — И что? Уверен, что господин Путилов и без этого прекрасно пошёл бы мне навстречу, потому что все материалы и работы я оплачиваю живыми деньгами. Вот когда ГАУ соизволит возместить мне расходы на разработку проекта и строительство этого самолёта в полном объёме с учётом моих финансовых интересов, тогда этот самолёт и будет считаться собственностью, как вы тут говорили, Империи.
— Как вы можете такое мне, офицеру Корпуса, говорить?
— Разве я что-то исказил или придумал? Нет, я говорю правду и только правду. Да, и не вздумайте давить на то, что я якобы военнослужащий. Этот номер у вас не пройдёт.
— А разве это не так? Вы же и сейчас в мундире.
— В мундире, — согласился. И улыбнулся полковнику. — Но вы и сами прекрасно знаете, что приказа о зачислении меня в училище ещё не было, а Присягу я пока не принимал. Так что и погоны я надел, можно сказать, авансом. И, кстати, по этой же причине генерал Ионов, при всём моём к нему уважении, может меня только просить выполнить какое-нибудь своё задание, но никак не приказывать. Впрочем, ему, в отличие от вас, это прекрасно известно. А вы, господин полковник, здесь зачем? Вы приставлены государем следить за моей безопасностью и сохранностью самолёта, между прочим. Для чего обязаны делать всё возможное, не так ли?
Изотов смотрит на меня с каким-то непонятным любопытством, не злится, не ругается, властью и погонами не давит. Непонятно.
— Смотрю, для вас никаких авторитетов не существует, Николай Дмитриевич? Не так ли? — полковнику надоело меня разглядывать. И очередной вопрос он уже задал совсем другим тоном, в его голосе звучало явное любопытство.
Резкий поворот в разговоре меня не смутил и не сбил с толку:
— Почему же, существует. Когда они действительно авторитеты, а не Бог знает что, — вздохнул.
— Значит, вы считаете, что Корпус и мои погоны Бог знает что? — сделанное полковником заключение меня не удивило. Ждал чего-то подобного. Не получилось мытьём, попытается катанием на своём настоять и меня виновным во всех смертных грехах выставить.
— Передёргиваете, Константин Романович, — укоризненно посмотрел на полковника. — При чём тут Корпус и вы? И вообще, не довольно ли пустых разговоров? Меня, между прочим, великий князь с супругой ожидает.
— Хорошо, вы правы, не стоит заставлять ждать их высочества, — согласился полковник. — Но к этому разговору мы ещё вернёмся.
— Вернёмся, вернёмся, — согласился. — Потом…
И уже про себя добавил — «может быть…»
Ожидаемым результатом этих воздушных покатушек стало неудержимое желание Николая Константиновича в обязательном порядке заиметь для своих нужд точно такой же летательный аппарат, как и у меня.
— Да поймите же, Николай Дмитриевич, — заметно горячился обычно спокойный великий князь. — Вы же сами видели, какие здесь огромные и безлюдные просторы. Порой за целый день пути никого не встретишь. Железную дорогу только-только до Самарканда довели. А как ваши люди добирались от железнодорожной станции до Душанбе? Они вам рассказывали? Нет? Не захотели, выходит, расстраивать. Поверьте, это то ещё приключение. Ведь здесь к бездорожью добавляются жаркое солнце и практически полное отсутствие воды. Нет, без самолёта мне никак нельзя.
Скажем откровенно, я и не сопротивлялся особо такому желанию. Деньги мне никогда лишними не будут. Опять же, понравился мне Николай Константинович своей целеустремлённостью. И всем тем, что он для этого города и края сделал. И, надеюсь, сделает ещё и ещё. С моей скромной помощью.
— Понимаю и не противлюсь вашему замечательному желанию, — улыбаюсь Надежде Александровне и её супругу. Чем больше улыбаюсь, тем разговор у нас с великим князем легче идёт. — Есть лишь одно «но». Каким образом ваш самолёт доставить сюда из столицы?
— Да точно так же, как вы сюда добирались, — подливает себе охлаждённого белого вина в высокий хрустальный бокал великий князь. Мне тоже предлагал, да я сразу отказался. И не люблю это дело, и мало ли, вдруг куда-нибудь потребуется лететь?
— А кто будет сопровождать груз? Без сопровождения не гарантирую его целостность, знаете ли.
— Да, с сопровождением у нас беда, — нахмурился Николай Константинович. — Но я что-нибудь обязательно придумаю.
— А управлять? — задаю ещё один важный вопрос. — Управлять самолётом кто будет?
— Управлять? — переспрашивает князь, переглядывается с супругой и задумывается.
Надежда Александровна в разговор мужчин не вмешивается, больше помалкивает, лишь переводит взгляд с мужа на меня и обратно. А тут не выдержала, воспользовалась моментом, пока муж думу думал:
— Николай Дмитриевич, а почему бы вам не научить Николая Константиновича управлять этим вашим самолётом? С автомобилем же он отлично справляется?
— А действительно, почему? — переспросил еле слышно сам себя и задумался. Ведь ничего не мешает, кроме непонятного поведения нашего полковника. Впрочем, если генерал не будет противиться, то Изотов и слова не скажет супротив.
Так и сказал, и про Изотова не забыл, и про обязательную учёбу в свободное от заданий Ионова время. Напрасно я думал, что мои новые знакомые, друзьями их называть несколько опрометчиво, упрутся и начнут «качать права». Нет, согласились с моими доводами и тут же пообещали утрясти все эти мелочи. Так и сказали: