— Николай Дмитриевич, идите сюда! — полковник приглашающе машет мне рукой.
Иду, обхожу старательно вповалку лежащие на дороге тела, перепрыгиваю через бурые пятна, через фрагменты тел. Ну и что там такое интересное?
— Смотрите, — Изотов наклоняется к тюку, запускает обе ладони в широкую прореху одного из тюков, выпрямляется и ссыпает обратно какие-то мелкие камни, похожие на разноцветную карамель. Не успеваю осмыслить, какие именно камни, как солнце тут же даёт подсказку. Или Аносов отходит в сторону, чтобы не отбрасывать тень. Камни тут же вспыхивают на солнце разноцветными брызгами. Не ярко, но достаточно красиво. И уже понятно, что мы нашли и что именно умудрился заметить сверху опытный в подобных вещах начальник отряда.
— И много их тут? — подхожу ближе.
— Мы всё не осматривали, но вот эти четыре хурджина ими доверху забиты, — небрежно пинает один из мешков Аносов. — Вы под ноги внимательно смотрите, Николай Дмитриевич, тут кругом эти камни рассыпаны. Похоже, осколками тюки повредило, самоцветы и разлетелись по сторонам.
— Как же вы их разглядеть сумели? — удивляюсь и подхватываю из мешка горсточку холодных камушков. Подбрасываю на ладони, слушаю глухой перестук. — Они же такие невзрачные…
— Приходилось видеть нечто подобное, — небрежно отмахивается Аносов и снова легонько пинает тючок.
— А для вас, Николай Степанович, смотрю, эти камни дело привычное, — морщусь от подобной небрежности. — Эка вы такую драгоценность и сапогом.
— Не скажу, что часто, но иной раз удаётся казакам перехватывать подобный груз, — усмехается Аносов. — Да и, честно говоря, готов был к чему-то подобному.
На этот раз капитан воздерживается от пинания тючка и указывает на него рукой:
— Предполагал нечто подобное увидеть, вот и увидел.
— И что вы с ними делаете? — в полковнике просыпается профессионал. Он перестаёт любоваться камнями и ссыпает их обратно в мешок.
Высыпаю туда же и я свою горстку.
— Пересчитываем, составляем опись и отправляем по команде, — пожимает плечами капитан.
— Что-то я не припомню, чтобы в столицу приходило что-то подобное отсюда, — хмурится полковник, на что капитан просто пожимает плечами.
— Можете лично проверить. У меня в кабинете на каждую такую находку копии описей с подписями офицеров отряда имеются, — решил уточнить Николай Степанович. — Я же понимаю, сколько всё это может стоить.
— И себе ничего не оставляете? — Изотов с хитрым прищуром смотрит на Аносова.
— Я попрошу вас… — вскидывается Николай Степанович и не успевает договорить.
— Всё, всё, всё, — выставляет ладони вперёд Изотов, улыбается и оправдывается. — Больше не буду вас провоцировать. Вы же понимаете, что я по роду службы обязан был задать этот вопрос?
— Я попрошу вас не провоцировать нас подобными вопросами. Здесь Памир, а не столица, офицеры могут вас неправильно понять…
— Договорились, — как-то слишком легко согласился Изотов. — Что дальше будем делать? Я предлагаю как-то все эти камни собрать.
— А как вы их соберёте, если их взрывом вон как раскидало? — опешил Аносов.
— Потихоньку, как же ещё, — хмурится полковник и начинает внимательно осматривать землю вокруг себя. Переворачивает носком сапога камешек, хмыкает, подбирает его, подкидывает на ладони и показывает мне. — Вот как-то так. А ещё можно нагнать сюда казаков, они тут всю долину перевернут…
До казаков дело не дошло, нас с Изотовым обуял азарт самоцветоискателей, и мы рьяно принялись в самом буквальном смысле рыть носом землю. Аносов не удержался и практически сразу же к нам присоединился. Так что мы втроём отлично перерыли участок земли в радиусе десяти метров от разорванного мешка. Дальше смысла искать не было, на таком расстоянии нашли всего лишь один камень, потому и сделали такой вывод о разбросе самоцветов и необходимости прекратить дальнейшие поиски.
Да и разлетелось их немного, собрали горстки четыре, не больше. Нет, можно было бы и продолжить поиски, но неудержимо склоняющееся к горам солнце заставляло поторапливаться. В отличие от капитана Изотов прекрасно понимал всю опасность, да что там опасность, скажу прямо — невозможность произвести ночную посадку в данных условиях. И местность недостаточно знакомая, и просто никто в крепости не сообразит подсветить нам кусок тракта для приземления.
Единственное, что меня удержало, так это служебная необходимость осмотреть место побоища. Не самому, отнюдь, у нас для этого целый жандарм имеется в чине полковника. Ну а поскольку Константин Романович очень уж увлёкся переворачиванием камней, пришлось напомнить ему о его же собственных обязанностях:
— Перед отлётом нужно обязательно тела осмотреть!
— Осмотрел уже, — отмахнулся полковник.
— Это когда же? — удивился.
— А когда мы с капитаном от самолёта сюда шли. Как раз все тела и осмотрели, — Константин Романович наконец-то прекратил земляные работы и выпрямился. Утёр тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот, залихватски сдвинул на затылок шапку. — Одни маньчжуры, как уверяет Николай Степанович. А вы надеялись европейцев обнаружить, Николай Дмитриевич? Так я вас разочарую, нет их тут. И ничего похожего на бумаги тоже нет, иначе бы я точно заметил. Чистые разбойники!
— Не торговцы? — осторожно спросил. На всякий случай.
— Ну какие же это торговцы, Николай Дмитриевич? — вздохнул Изотов. — Товара нет, денег… Николай Степанович, вы их успели осмотреть своим опытным взглядом? Что скажете на этот счёт?
— Это вы насчёт денег? — обернулся Аносов.
— Насчёт них, конечно же.
— Нет, денег я не увидел, — подтвердил предположение полковника Аносов. — Да разбойники это, Николай Дмитриевич, можете не сомневаться. Я эту породу издалека вижу. Сами можете удостовериться, одежонка дрянная, торговцы в таком не ходят. Опять же, оружие у всех поголовно, заводных лошадей под тюки с товаром нет. И уж коли окромя камней в хурджинах более ничего нет, значит, шли они именно за ними. Навёл кто-то. Но тут мы можем только гадать, концов всё равно не найдём. Взяли самоцветы и рванули с добычей обратно за перевал. И ушли бы, если бы не вы. Не слышали ещё про ваш самолёт, потому и вели себя так беспечно…
Ещё раз осмотрел богатые трофеи и отвернулся. И ничего на душе не ворохнулось, алчность в сердце не воспылала. Да, камней много, но они почти все полудрагоценные. Денег каких-то стоят, не без этого, но только если их обработать, в оправу заключить. А это такие хлопоты, такой огромный труд, что… Как там говорится? Не было у бабы забот, купила порося? Так что нет, пусть лучше всё это добро, захваченное у контрабандистов, в государеву казну уходит. По закону, как положено. Там ему самое место…
В общем, стремительно скатывающееся к закату солнце заставило собраться и загрузиться в самолёт. Взлётный вес практически не изменился, добавившийся в виде камней груз нивелировался израсходованным топливом и сброшенными бомбами. А если даже и изменился, то в меньшую сторону. Опять же, к вечеру заметно похолодало, поэтому взлететь планирую без проблем, только надо убрать с нашей импровизированной взлётной полосы крупные камни. Мелочёвку я в расчёт не беру, пусть себе спокойно лежит на месте.
До крепости добрались нормально, наступающая темнота подгоняла, шла за хвостом, окутывала чёрной пеленой горы. Сели и зарулили на уже своё место под стеной с пулемётами. Тут же торопливо перекрыл подачу топлива, щёлкнул выключателем зажигания, и вместе со щелчком на нас опустилась ночь. Словно покрывалом укрыла.
— Николай Дмитриевич, можно было бы и попозже щёлкнуть, — в темноте немного напряжённым голосом пошутил Изотов. Вида не показывал, но тоже переживал, похоже. — Мы бы хоть выбраться из самолёта засветло успели.
Ничего не ответил, откинулся на спинку кресла, расслабился — по краешку прошли. Ещё бы минуту протянули, и всё, не сели бы из-за темноты. И прыгать нельзя, у нас Аносов без средств спасения. Парашюты для пассажиров-то в Фергане остались, в ящике с аэродромным имуществом. А всё почему? Потому что старался по максимуму самолёт облегчить, чтобы топлива побольше взять. Эх, сразу же по возвращении в столицу сажусь за проектирование нового самолёта, с гораздо большей дальностью полёта и значительно большей грузоподъёмностью. Нынешние полёты на грани фола мне очень не нравятся. А летать нужно, и никто другой, кроме меня, ничего подобного не то, что сделать, подумать не сможет…
Следующий день посвятил отдыху и матчасти. Изотов с самого утра умчался по своим служебным делам. Гарнизон тут небольшой, на обеде узнал, чем конкретно полковник занимался. Самоцветами. Похоже, эта тема так захватила жандарма, что он до темноты в нашей комнате не показывался. По раздражению офицеров крепости было понятно, что он тут каждого из них опросил, записал показания, поднял описи отправленных ранее в столицу камней и снял с них копии. Охо-хо…
Послезавтра вновь поднялись в небо, пролетели вдоль гор туда и обратно, и всё впустую. После посадки Аносов удовлетворённо улыбнулся и довольно вымолвил:
— Всё, угомонились банды и контрабандисты до весны. Разошлись слухи, до Кашгара долетели. Хоть перезимуем спокойно.
— Значит и нам здесь больше нечего делать, — заключил Изотов и посмотрел на меня.
Пожал плечами, мол, решайте сами.
— Николай Степанович, попрошу вас составить краткий отзыв об эффективности новых методов.
— Это о чём конкретно — не сообразил Аносов.
— О применении в горах новой техники, о бомбометании, — пояснил Изотов. — Поделитесь коротко своими впечатлениями, набросайте пожелания, хотели бы вы иметь в распоряжении отряда нечто подобное?
— Конечно! — откликнулся Аносов.
— Вот об этом и напишите. И прошу учесть, что отзыв ваш попадёт на стол Его Величества.
— Я сей же час всё сделаю, — Аносов кивнул, испросил разрешения удалиться и был таков.
— Ну и нам пора собираться, Николай Дмитриевич, — потёр ладошки друг о друга Изотов. — А камни нам с вами придётся с собой забирать. Согласны?