Ну надо же, открыли уже? Так это же просто здорово! На сколько лет опередили ту мою реальную историю? На десять или чуть больше? Впрочем, неважно. Куда важнее тот факт, что тем самым мы сильно опередили Европу, а не только ту мою историю. И теперь не мы к ним на учёбу будем ездить, а они к нам. Если, конечно, наши снова не накосячат.
— Понимаю, — кивнул головой. И тут же мотнул ею из стороны в сторону. — Не понимаю. Я-то тут при чём? Начальником школы кого поставили? Я предлагал Кованько, так? Или кого-то другого назначили?
— Кованько и назначили. Но вы, помнится, предполагали и своё непосредственное участие в процессе обучения? — это уже генерал подхватил нить разговора.
— Правильно. Однако, прошу вот ещё что припомнить, я только-только поступил на первый курс училища. Занятия для меня никто не отменял, — поморщился. И предложил. — Может быть, нам лучше перейти куда-нибудь в более тёплое помещение, если вы тут, на заводе, всё осмотрели? Признаться, беседовать на подобную тему всё-таки лучше подальше от чужих глаз, ушей и вообще в тепле…
Господин в сером овечьем полушубке и треухе стоял позади небольшой толпы и через головы впереди стоящих наблюдал за суетившимися на месте сгоревшего эшелона людьми. Слышал он и раздавшиеся выстрелы и даже вместе со всей толпой как бы в страхе, чтобы не отличаться от остальных, отшатнулся в сторону, кинулся за ближайший угол и замер там, прислушиваясь к шепоткам самых любопытных и смелых. Тех, кто, невзирая на опасность, сейчас высунул любопытные носы за угол и во все глаза наблюдал за происходящим на пустыре.
— Ну, что там⁈ — не выдержал старый мастеровой. Не дождался ответа, мелкими осторожными шажками приблизился к одному из таких любопытных и тронул за плечо, повторил свой вопрос.
Господин в полушубке тоже придвинулся ближе, протискиваясь через впереди стоящих. Прислушался к ответу.
— Бежит убивец, — не оборачивался тот самый любопытный. Из-за того, что он в это время продолжал наблюдать за происходящим на поле, голос его был еле различим для всех столпившихся. — Через пустырь к забору пробирается. Вот дурень! Там же заветрие, всегда снега по колено!
— А кого он там убил? — не унимался, к довольству господина в полушубке, седой мастеровой. — Никак кого из господ завалил?
— Вот привязался, — со злостью в голосе огрызнулся любопытный. Оглянулся и, похоже, узнал старого, потому что тут же из голоса раздражение ушло. — Да не вижу я ничего отсюда. Стреляют. А куда, в кого, непонятно. Далеко потому что. О, жандармы приехали. Сейчас всем нам весело будет.
Любопытный отодвинулся от угла, уступил место старому мастеру и торопливо пошёл прочь. На ходу в никуда бросил:
— Уходить нужно, если не хотите в участке до утра просидеть.
Стрельба затихла, господин в полушубке решительным шагом обогнул старого мастера, вышел за угол и всмотрелся в происходящее на пустыре. Закономерно ничего в темноте не увидел и поморщился. Оглядел сгоревший эшелон, полюбовался чёрными железными остовами вагонов, похожими на торчащие вверх рёбра кашалотов и улыбнулся довольно. Есть результат, будет о чём доложить. Жаль, что не удалось дополнительно какой-нибудь цех поджечь, но такая возможность ещё будет. И не одна. Можно ещё диверсию устроить, и ещё, и ещё. Это проще сделать, чем думается. Тогда им здесь долго не до своих изобретений будет.
Одноразовых исполнителей в городских трущобах столько, что и искать не нужно. Стоит пообещать хоть какое-то вознаграждение, и отбоя от желающих не будет. А после акции можно будет от них избавиться. Как он сейчас и сделал. А всего-то нужно было разок выстрелить в темноту. Неважно куда, лишь бы выстрелить и дать охране повод стрелять в ответ на поражение. Охранники ведь тоже жить хотят. Им проще пристрелить поджигателя, чем жизнями рисковать.
Со стрелком сложнее. Найти подходящего для работы человека сложно, но выполнимо. Просто готовиться нужно заранее. Ему ведь не только стрелять, но и попадать при этом необходимо. Желательно с первого выстрела. А не так, как сейчас. Потому что времени не было, пришлось действовать быстро. Он даже лично цель опознал и стрелку на неё указал. После выстрела пришлось быстро уходить. И пустырь этот удивительно к месту пришёлся. Всего-то указал стрелку на забор за пустырём, и этот олух сам туда побежал. И вряд ли добежит.
Господин в полушубке сделал несколько быстрых шагов, остановился у железки и опустился на одно колено. Весь пустырь перед ним, как на ладони. И погоня вот она, рукой дотянуться можно.
Достал оружие, прицелился в самый дальний силуэт, но стрелять не стал. Вгляделся в мельтешащие на снегу фигуры и решил немного подождать.
Впереди загрохотало, и господин вскинул руку, произвёл один точный выстрел и сразу же метнулся в сторону, в темноту. И пропал.
В подобном деле основные трудности с контролем, ведь обязательно нужно убедиться лично, что все исполнители мертвы, что ниточки от них к нему надёжно оборваны. Ну так никто и не предполагал, что будет легко. Обычная работа.
— С училищем вашим уже почти решено. Нового вы там для себя ничего не узнаете, а время потеряете. Лучше его, это время, с пользой для государства провести. Я понятно излагаю?
— Предельно, — несмотря на усталость, я внимательно слушал генерала. Слишком серьёзный разговор идёт, и последствия для меня предполагаются точно такие же. — Но есть несколько вопросов. Разрешите?
Генерал ничего не сказал, лишь поощрительно улыбнулся. Ласковой такой улыбкой старого кота-убийцы.
— А диплом? — вываливаю самый животрепещущий для меня в данную минуту вопрос.
— Какой диплом? — удивился генерал и переглянулся с Изотовым.
— Об окончании училища, — теперь уже и я растерялся. Напутал что-то?
— Аттестат, наверное? — сообразил Изотов. Он-то привык к моим странностям, поэтому и не растерялся.
— Да, аттестат, — я не стал смущаться. — Без аттестата мне офицерское звание никто не присвоит.
— Государь своей милостью присвоит, — улыбнулся генерал. И пояснил, видя растерявшегося меня. — Вы же собирались перед офицерами выступать с лекциями, не так ли? Лётному делу учить, насколько я знаю? Без офицерского звания это трудно будет сделать, не примут и не оценят, каким бы умным и знающим вы не казались. Государь это учёл и решение принял. Экзамены вам давно засчитали, насколько я знаю. Сам Жуковский аттестацию подписал. И, что самое главное, знания свои вы примерно показали на практике. Служите Его величеству и России честно, и всё у вас будет хорошо.
Ну-у, я как бы так и делаю, и напоминать об этом лишнее. Но промолчал. Лишь голову склонил в коротком поклоне.
— И ещё одно, ваша светлость. Пожалуй, самое важное для нас…
Что ещё за важное такое, подумал. Разве может быть что-то важнее новости о якобы сданных мной экзаменах и производстве в первый офицерский чин?
— Вы тут давеча на медлительность ГАУ сетовали? Так я вам вот что скажу, — помните, вы говорили Его Императорскому Величеству, что новой Школе и новые учебные самолёты будут нужны. А это не ГАУ, это патронаж Великого князя Александра Михайловича. Так что, уверяю вас, деньги на строительство будут!
Ага, будут! Он на свои броненосцы не смог из ГАУ должного финансирования выбить, а тут вообще новое дело. А финансисты очень плохо относятся к различным новшествам. Им по душе отлаженная система, где всё известно и расписано заранее на много лет вперёд и нет никакого риска. Так что патронаж Великого князя дело чисто номинальное, больше для придания солидности новому делу. И только.
А Пантелеев между тем не унимается, продолжает мне макаронные изделия на уши навешивать. И не смущает генерала то, что в сыром виде они хрупкие и ломкие, на ушах не держатся:
— Николай Дмитриевич, по дошедшим до меня сведениям, ГАУ уже перечислило необходимые суммы на постройку нескольких летательных аппаратов. Сколько именно, не знаю, подобные вопросы мне не интересны, да и не моё это дело. Моё дело вашу безопасность должным образом обеспечивать! — Александр Ильич многозначительно смотрит на меня.
Я же в ответ отвожу взгляд в сторону, смотрю в грязное закопчённое окно на сгоревший эшелон. Пауза затягивается. Краем глаза вижу, как оба офицера вслед за мной головы к окошку повернули. Надеюсь, дошло? Про недавние выстрелы в мою сторону не упоминаю, господа жандармы должны сами сообразить, что тут к чему. Это защита? Не смешите.
Пантелеев откашливается, прочищает горло. Сообразил, похоже, но смущаться и не думает, не та должность. И, как ни в чём не бывало, продолжает:
— Так что вопрос не в финансировании, а в скорейшей постройке, понимаете? Весна не за горами. Более того, уже сформирован первый поток курсантов в Гатчинской школе. Пока на Волковом поле идут подготовительные работы и выравнивают площадки, ускоренными темпами возводят ангары под ваши будущие аэропланы, отделывают учебный и жилые корпусы. Обещают доделать быстро, тем более дело на контроле у государя находится. Между тем полковник Кованько на базе Воздухоплавательной школы уже начал проводить первые ознакомительные занятия со слушателями. В общем, Константин Романович успел вкратце ознакомиться с положением дел и более подробно ознакомит вас с ними.
Пантелеев встаёт и идёт на выход. В дверях оборачивается и как бы между делом напоследок весомо роняет:
— Завтра, — спохватывается. — Точнее, уже сегодня. Вас, Николай Дмитриевич, в одиннадцать часов примет Его Величество. Соблаговолите подготовиться к приёму.
И уходит. И даже дверь за собой не закрыл. Переглядываемся с Изотовым. Свой скепсис маскировать или прятать не считаю нужным. Как и объяснять что-то. Например, зачем говорить вслух всё то, что сейчас вертится у меня на языке? Он-то тут при чём? Наверняка и Пантелеев мало что решает и приказ об охране ему государем озвучен. Вот удостоюсь аудиенции и улучу возможность, задам соответствующий вопрос. А и правда, зачем мне охрана? От пули точно не убережёт, а от чего прочего я и сам оборонюсь!