А тут практически заброшка. Да ещё и где-то у чёрта на куличках, за Комендантским полем, за ипподромом. Эх, знал бы тогда про такое будущее предложение, обязательно пролетел бы над этими местами, посмотрел бы сверху, что там за заводик такой.
Как-то так. Гложут сомнения, забот полон рот и без этого нового обременения, но и упускать подобную возможность никак нельзя! И ведь как удивительно! Только что жаловался на тихоходность современных автомобилей, на их убожество, и вот она, реальная возможность всё изменить в лучшую сторону. Как будто кто-то ко мне сверху внимательно прислушивается и присматривается. Придётся ехать и лично смотреть. Одна проблема — Фрезе…
Завод я приобрёл. Не сразу, конечно, взял время на размышление. И потом, чуть позже, когда озвучил своё положительное решение, в благотворительность не стал играть. Сначала провели аудит, подсчитали остаточную стоимость предприятия, посмотрели и проверили находящееся на заводе оборудование, оценили землю и находящиеся на них вспомогательные постройки. Переговорил и с оставшимся компаньоном. Нет, угрожать не угрожал, но авторитетом покровителей надавил, плюсом ещё и плачевные итоги аудита показал. Поторговались и определились с ценой к обоюдному согласию. Лишнее платить ни ему, ни семье Яковлева не хотел. С первым понятно, а вторые…
Не заслужили они того, как по мне. Никак нельзя было бросать наследникам отцовское дело. Да и не требовали наследники от меня лишку. Лишь бы исполнить последнюю волю батюшки, лишь бы сбыть с рук эту непростую ношу. Но и я не наглел, не воспользовался завещанием изобретателя к своей выгоде и не стал выжимать последнее, предпочёл рассчитаться честно. Во сколько оценили, столько и отдал.
Да, ещё одно. Только после устных соглашений подписали соответствующие документы. Зачем мне это нужно? Потому что пусть будет что-то своё. Не акционерное, не паевое или долевое участие, не дареное, которое можно дать, а можно точно так же и отобрать, а именно что своё. Без компаньонов, где лишь я один буду реальным собственником. И производить начну то же самое, что и выпускалось на этом чахоточном предприятии, называть это убожество заводиком язык не поворачивается, автомобили. Продолжу, так сказать, дело начинателя. Я ведь тоже патриот своей страны.
Но автомобили, конечно, буду делать другие, свои. Пора Российской Империи не только в авиации выходить на первое место в мире, но и в автомобилестроении. Ну и что, что впереди пока господа Даймлеры, да всякие там Бенцы с Фордами, зато у меня есть то, чего нет у них — знания. И трудился я до поступления в военное училище на заводе, профессии соответствующие имею и владею ими на должном уровне. А ещё есть послезнание. Поэтому и работать мы, в отличие от всех других, будем без ошибок…
Кстати, а что это я говорю, что у меня, якобы, кадров нет? Да ведь у меня есть Луцкой. Луцкой! Знаю, что инженер бредит авиацией, но, думаю, сумею его заинтересовать новым своим делом. Особенно если предложу переплюнуть его бывшего работодателя, господина Даймлера. И заткнуть рот недоброжелателям здесь, у нас, в России. Не просто же так он в своё время отсюда за границу перебрался…
Так и сделаю. Мотор у нас уже есть, коробка передач тоже присутствует, сцепление какое-никакое я делал. Нарисую, сделают ещё. Тому, кто в своё время Жигуль и полстапервый Газон своими руками до болтика разбирал, ну и собирал, конечно же, начертить нечто подобное раз плюнуть. Ну не раз, скажем, но два уж точно. Под это дело придётся из старого хозяйского своё собственное конструкторское бюро формировать, толковых мастеровых набирать, обучать их под… Под новый станочный парк! Да, ту старую рухлядь, пусть её и называют сейчас современной, которая в обветшалых цехах с протекающей местами крышей находится, пора менять. Выпишем новое оборудование, заодно и цеха перестроим. А то уже и окна кое-где разбиты, и керосиновые лампы, что помещения в сумерках освещали, тоже почти все уворованы. Или проданы, кто их знает…
А с батей говорить всё-таки придётся. Есть у меня желание окончательно забрать под свою руку кузнеца Прокопыча с сыном Митькой и плотника Емельяна Федотыча. Пусть перевозят семьи свои из поместья в столицу.
Думаю, здесь им дело поинтереснее покажется, опять же детям учёба и должные перспективы при устройстве на работу, жёнам новая работа в пошивочном цеху. Не всё же домашними делами заниматься? Впрочем, то уже не моё дело. Главное, я предложил, а принимать или отказываться — пусть мастера сами думу думают.
В общем, планов у меня громадьё, осталось Луцкого уговорить и денег на перестройку заводика раздобыть в должном количестве. Как-то не готов я оказался к столь значительным расходам. И деньги вроде бы как имеются неплохие, а всё равно не хватает. Если напрягусь, то выкручусь, конечно, но с полгодика вынужден буду на подножном корме в самом буквальном смысле сидеть.
А с другой стороны, почему бы не воспользоваться заводской столовой? И общепитом в Гатчине? В конечном итоге именно от наполнения моего желудка напрямую зависит благосостояние Империи! И это не совсем шутка…
Глава 21
Мой переход на, так сказать, «подножный корм» остался незамеченным для семьи. По крайней мере, мне так кажется. Если в первое время после моего возвращения в столицу отец появлялся на заводе и довольно часто, то теперь я его там практически не видел. Так что зря я радовался в те первые месяцы возвращения, зря. Похоже накатившая в то время из-за свалившихся на меня наград и преференций эйфория не позволила критически оценить кое-какие вещи. Особенно тогда, когда они касаются моей семьи. А я этих людей уже давно считаю семьёй не по записям в церковных книгах, а по велению души и сердца. Возможно, зря, но тут только время покажет. Может быть, именно поэтому я и затеял авантюру с автомобильным предприятием Яковлева? Может быть.
Но, скорее, тут дело в другом. Какими бы ни были они, эти самые семейные отношения, но я чётко понимаю, что с такой мачехой мне вряд ли стоит рассчитывать на достойное наследство когда-нибудь потом и на существенную поддержку сейчас. Она моложе отца и уж точно его переживёт, а ночью всегда накукует в свою пользу и в пользу своих детей. Так что всё я правильно делаю. И по этой же причине ни за что не полезу в семейную кубышку, не обращусь за помощью, а предпочту напрячься, но обойтись своими силами.
Для чего? Чтобы повода для упрёков в будущем не давать, чтобы «хвосты» обрубить. Для обретения полной самостоятельности, и не только финансовой, но и…
Какой? Пока и сам не могу этого сформулировать. Просто знаю, что нужно сделать именно так. Завод пусть будет. И тут не только в доходах дело, хотя и без них никуда и даже затеваться в обратном случае не нужно, а в престиже. Уж я-то точно знаю, что ещё сам государь на моих автомобилях ездить станет!
Время, время… Вот и с Луцким всё вышло так, как и задумывалось. Заинтересовал, заговорил, перспективами увлёк, но пришлось всё-таки пойти и на кое-какие уступки…
— Помнится, Николай Дмитриевич, мы с вами не так давно уже имели определённые договорённости касательно моего будущего? — озабоченно хмурится Борис Григорьевич и тянется за платком. Разговор напряжённый, тема слишком серьёзная, чтобы отнестись к ней «спустя рукава». Волнуется инженер. Понимаю.
— Не отрицаю, — улыбаюсь спокойной благожелательной улыбкой. — И не отказываюсь от наших с вами предварительных договорённостей. Но время неумолимо идёт вперёд, и жизнь меняется ежесекундно. Верю, что в нашем с вами случае она будет меняться только в лучшую сторону. И сегодня я хочу предложить вам значительно больше.
— Мне бы вашу уверенность, — мнёт в руках платок Луцкий. Смотрит на него, словно не понимает, с какой целью эта штука в его руках оказалась и нервным движением пихает ненужную тряпицу обратно в карман. За нервозностью прячет явную заинтересованность. Успеваю заметить, как у моего собеседника глаза азартом полыхнули.
— Обещаю, как только я расскажу вам всё о нашем будущем совместном деле, такая уверенность и у вас появится, — позволяю себе мимолётную улыбку. Вижу, что она на инженера самым успокаивающим образом действует. Вкупе с моим спокойствием, конечно.
В общем, не скажу, что быстро, но дело двинулось. Ещё и подстроил встречу Луцкого с Ефимовым и Рыниным, пришлось и здесь пойти на встречу моему директору. Какому? Так Луцкому же! Тянуть не стал, первым делом и первым же приказом назначил его на эту высокую должность. Пусть потешит самолюбие. Человеку приятно, сразу всем бывшим недругам рты позатыкал. Ну, не позатыкал, как бы наоборот вышло, зато недруги моментально превратились в завистников. Что хуже, право слово, не знаю, время покажет. А оно несётся неумолимо, даже листки календаря перекидывать не успеваю.
Директор директором, но владетель предприятия один, и это я. Прикинули, что нужно в первую очередь, что во вторую, перспективы набросали на ближайшую пятилетку. Тут больше я постарался, ввергнув моего новоиспечённого директора в состояние лёгкого шока…
— Но, позвольте, Николай Дмитриевич, — растерянно посмотрел на меня Луцкий. — То… То есть, те цели, что вы наметили… Не находите, что всё это слишком уж грандиозно? Неужели и вы где-то умудрились подцепить эту новомодную в Европе заразу?
— Какую? — не отвёл прямого взгляда от лица Бориса Григорьевича.
— Наверное, уже прочитали «Машину времени» Уэлса? И уж точно являетесь поклонником творчества Жюля Верна? Увлекаетесь фантастикой?
Признаться, мне на мгновение даже как-то не по себе стало от первого вопроса. Это на что он намекает? А потом опомнился, выдохнул:
— Увлекаюсь, вы правы, Борис Григорьевич. Иначе не было бы у меня всего того, что уже имеется, — произнёс с намёком на свои награды и дела. И подосадовал, что сам не сообразил этих писателей-фантастов в качестве примера для всех своих дел придумать.
— Тут вы правы. Лестно иметь в столь молодом возрасте такие великие заслуги, — не стал финтить Луцкий, честь ему и хвала за прямоту. Ещё и демонстративно так, не скрывая удивления, глянул сначала на ордена, потом на офицерские погоны.