С другой стороны, когда это нужно было и обстоятельства того требовали, отец всегда оказывался рядом. Так, когда в десятом классе Кирилла забрали в отделение милиции за попытку джинсы перепродать – а чего, все его друзья тогда таким образом на карманные расходы зарабатывали! – его как фарцовщика и повязали, хотели даже дело завести.
Отец сразу же вмешался, подключил все свои связи, штраф какой-то даже, помнится, заплатил. Кирилла тогда отпустили, дело заводить не стали. Уткин-старший не стал ругать сына, просто посмотрел строго и спросил, – Ну, всё понял?
– Понял. – Кирилл действительно не соврал, тех денег, что родители ему на карман давали, вполне хватало, а здесь просто с друзьями заодно пошёл, не желая из толпы выделяться.
После этого случая подумал, мысленно спрашивал себя: «А зачем?». Ни разу не нашёл, что ответить. Вот и выходит, что просто по глупости.
Окончив университет, Кирилл, как и планировал, поработал немного в институте. Отец молчал, присматривался, как сын год читал студентам лекции по праву и экономике в химико-технологическом. А год спустя, призвал его к себе в кабинет. Было у него дома, как у любого уважающего себя работника министерства, своё личное рабочее пространство, которое нарушать всем домашним, без особой на то надобности, было заказано. И сказал сыну спокойно и твёрдо, внимательно глядя на него сквозь очки, – Вижу, вырос ты Кирилл Васильевич. Пора тебе и за настоящее большое дело приниматься. – Выдержал паузу, и продолжил. – В ссылку я надумал тебя отправить. В Сибирь. Там опыту поднаберёшься, да и мне кое в чём поможешь…
Как-то не особо тогда Кирилл расстроился этой своей ссылке, наверное, даже и осознать всё толком не успел. Ну, говорит отец надо, значит надо. Опять же знал, отец плохого ему не пожелает. Просто собрался и поехал. С министерским назначением в кармане…
Это теперь, когда прожил он здесь в Сибири уже несколько лет, в его активе были – как про то местные газетёнки-желтушки писали – пара небольших местных успешно ликвидированных обанкроченных предприятий, Кирилл втянулся в отцовский бизнес, у него даже азарт какой-то появился. На самом деле ничего сложного в этом нет: главное правильно, по порядку и в точности инструкции отца выполнить – оформить всё юридически грамотно, предусмотреть заранее все шероховатости, чтоб с законом в конфликт не вступить.
Образование Кириллу позволяло – юрфак МГУ как-никак. Да и, глядя на батю, как он свои дела делает, опыта Кирилл Васильевич кой-какого подна-хватался. Понял, как с людьми разговаривать надо. Уж кто-кто, а отец умеет убедить собеседника. Причём, он как бы и не спорит с человеком, а терпеливо, старательно и аргументировано подводит своего визави к той мысли, которую сам определил для него как «верную», ну или «желательную». Главное, что оппонент абсолютно искренне начал думать в конце разговора, что это его собственное и самостоятельное решение, что он сам к этому пришёл.
Конечно, комбинат этот более серьёзный объект, оборонный, не то, что пара предыдущих заводиков. Но там-то всё получилось!.. Распродал всё как надо, на всём малоперспективном сразу жирный крест поставили – отдали на откуп местным предпринимателям, а им с отцом самые выгодные куски отошли, да и сам он, Кирилл, одним из главных акционеров вновь созданных предприятий стал.
Пока эти заводики банкротил, команду опять же подобрал под себя – юриста, бухгалтера, коммерческого директора… – словом людей грамотных и необходимых, чтобы без сучка, без задоринки «провести успешную ликвидацию» в собственных интересах, ну и чтобы его с полуслова понимали. С другой стороны таких, которые его во всём слушались, и побаивались, потому как в чём-то от него зависели. Понятно, Кирилл и им заработать давал, и даже акционерами сделал тех предприятий, что они вместе «ликвидировали». Понятно, что на месте старых, «бесперспективных» возникали новые, более мелкие предприятия, зато прибыльные и мобильные, с новыми собственниками.
И здесь бы так же надо действовать. А что, там получилось, и здесь получится! Уверен был, батя заведомо невыгодного дела не предложит.
Однако с комбинатом по накатанной не получилось, слишком уж предприятие серьёзное, и народ грамотный – жалобу в министерство накатали. Акционирование приостановили, вызвали Кирилла Васильвича в Москву, в министерство. Цыкнули даже, мол, чегой-то вы там юные засранцы творите, да за такое баловство!..
Министр особо в выражениях не стеснялся, Кирилл пока его слушал, виновато потупив глаза, семь потов с него сошло.
– Короче, понял! – Министр громко стукнул кулаком по столу.
– Понял. – Совсем как некогда отцу ответил.
Из министерства – домой, надо родителей навестить. Отец как-то непривычно весел, бутылку коньяка дорогого французского на стол из кабинета вынес, похохатывает, слушая рассказ сына, а мама суетится, всё подкладывает и подкладывает Кириллу в тарелку салата, рыбу в духовке запечённую…
– Смотри-ка, – отец подмигивает. – Мать-то помнит, что любишь. И салат этот специально приготовила, и рыбу запекла. Небось, думает, что ты там, в Сибири своей, оголодал совсем. Может, её с тобой откомандировать, чтоб тебя там с ложечки подкармливала? А, может, там – кого найдёшь? Пора бы…
– Тоже скажешь, отец. – Мама нарочито сердится на отца, а сама на сына поглядывает, что он отцу ответит.
– Может и найду. – Кирилл, принимая шутливый отцовский тон, как-то успокаивается после министрской взбучки.
Потом отец с Кириллом поднялись в кабинет, отец захватывает с собой недопитый коньяк и блюдо с нарезкой, – Ну, мать, мы там, в кабинете с сыном посидим, о делах мужских посудачим. – Бросает он на ходу матери.
В кабинете, после первой рюмки коньяку, спрашивает Кирилла уже по-деловому, – Сильно буйствовал Сергеевич?
– Министр?.. Да было немного.
– Ничего, он сегодня выкипел, завтра забудет всё. Мужик отходчивый. Понятно дело, ему с завода на неделе письмо возмущённое прислали, где порасписали дела твои в наилучшем виде, ещё и приукрасили… Там, кстати, и этот, ваш бывший секретарь партийный подписал, как его, Бобров что ли… Он у тебя там, кстати, нынче кем?..
– А этот-то чего? – Искренне удивляется Кирилл. – Партии теперь нет, так профкомом он нынче рулит, пристроили мы его, вроде ему-то грех обижаться…
– Грех – не грех, ты вот что, пока затихарись, да создай видимость, что пытаешься как-то комбинат из долговой ямы вытащить. А я тут пока что-нибудь придумаю… А к Боброву этому присмотрись повнимательнее, надо бы его с завода как-то неназойливо попросить, только не впрямую, предлог какой-нибудь найди… Понял?
– Понял.
…Собственно, письмо это Виталий Васильевич подписывать не собирался, так получилось. На профкоме, поначалу всё вроде спокойно было, а потом разговор зашёл о комбинате, как всегда все председатели-цеховики поплакались, мол, дело плохо, подводят завод под банкротство…
– Какое банкротство! – Убеждал их Бобров. – У нас завод государственный пока, значит хозяин – государство. Чтобы завод банкротом объявить, нужно, чтобы государство себя банкротом объявило! Возможно такое?..
– Сейчас всё возможно… – Гнули своё цеховики. – Акционируют и разорят…
Тут-то и возникла у народа цехового стихийно идея письмо в министерство написать, и подписи со всех цехов собрать, – Ну что, Виталий Васильич, пишем?
– Решайте…
– Ты сам-то подпишешь!?
– Как все, так и я…
Письмо, как всем показалось сначала, дало свои результаты. Какие-то движения на комбинате начались, вроде, новое производство на площадке товаров народного потребления открыли, стали мешать взрывчатку для «мирных» шахтёров, прибыль какая-то пошла. Какой-никакой госзаказ на основное производство получили, тоже деньги.
Никто никакого подвоха не разглядел. Пожалуй, только Кирилл, знал, всю новую схему, отец его регулярно подробно инструктировал, когда и какие шаги предпринимать. По-прежнему гонял он по территории комбината на своём мокике, с рабочими за руку здоровался, спрашивал, как дела. Этакий демократичный руководитель.
Едет он по территории, впереди мужик идёт, знакомый вроде мужик. Помнит он имя какое-то чудное у него, – Здравствуйте! Уважаемый, э-э…
– День добрый. Калина Иванович – я.
– Чего хмурый такой, Калина Иванович?
– Да так, не улыбается что-то…
Обогнал мужика, действительно странный… Калина… Из кержаков что ли?..
Калина Иванович тоже директору вслед поглядел. Странный какой-то парень, вроде – мужик, а ведёт себя как пацан… А туда же – директор. Чего от него ждать?
Разве ж прежний директор мог себе такое позволить. Тот солидный, представительный, всё на «Волге» чёрной ездил, даже по территории комбината, никогда он не останавливался, рабочих про дела не расспрашивал…
Между тем, всё шло своим чередом. Постепенно Василий Васильевич, опять же через связи свои, подкинул министру идею, что для пользы дела можно и нужно акционировать вспомогательные и неосновные цеха. Так выделились из состава комбината акционерные общества, образованные на базе механическо-ремонтного цеха с уникальным оборудованием и производство товаров народного потребления с цехом по производству промышленных взрывчатых веществ для гражданских отраслей.
При этом все долги остались за госпредприятием, новые акционерные общества начинали работать практически с нуля и приносить доход. Понятно, что Уткины себя не забыли, по существу они и стали хозяевами, вложились, конечно, однако знали, овчинка выделки стоит – да и вкладываются они уже в своё предприятие, не в государственное.
Тем временем госзаказ на основную оборонную продукцию комбината снова сократился до минимума, соответственно сократились и потоки госинвестиций, оборудование и здания постепенно пришли в негодность, разрушаться стали, а ремонтировать и обновлять не с чего. Тогда на уровне министерства и было принято решение признать комбинат нерентабельным и ликвидировать предприятие, а его долю государственного заказа разместить на аналогичном предприятии в европейской части России. Словом, опять на те же грабли…