Мама кивнула.
Я посещал психолога раз в неделю по субботам, и Варя вызвалась отвозить меня к нему. Разумеется, мама ездила со мной. Она вообще боялась отпускать меня одного даже в магазин через дорогу от дома. Боялась, что я снова пропаду.
Первый месяц я стойко терпел это, но теперь, когда я стал видеть Варю реже, решил, что с маминой гиперопекой надо бороться. Иначе мне грозит полное отсутствие личной жизни.
— Может, вместо визита к моему психологу, сходишь в другое место? — предложил я. — Например, в кафе с Вариной мамой. Вы давно не виделись.
У мамы от удивления вытянулось лицо.
— А как же ты? — возмущенно спросила она. — Один пойдешь к врачу? Я тебя не оставлю!
Я подошел к маме и аккуратно взял ее за руки.
— Мам, я уже не маленький. В здравом уме и здравом теле. — Насчет здравого ума я, конечно, соврал, но ничего страшного. — Тем более, со мной Варя. Ты видимо немного подзабыла, что мы как бы нравимся друг другу и хотим строить отношения.
— Ох, — выдохнула мама и понимающе кивнула. — Я как-то не подумала, что вам надо побыть наедине…
— Ты заигралась в мамочку, — усмехнулся я.
— Я и есть мамочка! — она игриво ткнула меня локтем в бок.
Удивительно, как все просто! Думал, что мамина реакция на мою просьбу освободиться от ее опеки, будет не такой спокойной. Поэтому я и тянул с этим разговором. Если бы знал, что мама отреагирует адекватно, давно бы заговорил с ней об этом.
Впервые за месяц выйдя из квартиры один, я ощутил свободу. Однако в лифте меня накрыл очередной приступ панической атаки. Тесная кабина, в которой я был совершенно один, внезапно напомнила камеру одиночку, в которой я просидел долгое время в Бишаре.
На висках и шее выступил холодный пот, сердце забилось с удвоенной скоростью. Каждый вдох давался мне с трудом, ноги подкашивались. Я схватился за грудь и, судорожно ловя воздух ртом, привалился к стене кабинки. Вот и вышел без мамки…
Когда двери лифта раскрылись, мне немного полегчало. Однако я все еще был не в себе, и поэтому, чтобы Варя не увидела меня в таком состоянии, добрел до лестницы и сел на грязную ступеньку. Вспомнил рекомендации психолога в такие моменты и, зацепившись взглядом за почтовые ящики, начал медленно их считать. Пересчитав ящики, я оглядел подъезд в поисках того, на чем еще можно зациклиться. Ничего не найдя, начал бормотать себе под нос стихотворение.
— 'От боли сердце замереть готово,
И разум на пороге забытья,
Как будто пью настой болиголова.
Как будто в Лету превращаюсь я', — вспомнились мне строки из «Оды соловью» Джона Китса.
Я помнил это стихотворение до конца, но, не дойдя и до середины, осторожно поднялся и побрел к выходу из подъезда — если задержусь, Варя и мама подумают, что со мной что-то случилось, поднимут тревогу и побегут меня искать, а этого нельзя допустить. Для них со мной все хорошо. Для всех со мной должно быть все хорошо, ведь, чтобы снова вернуться в строй, я должен быть полностью здоров.
Увидев машину Вари, припаркованную недалеко от моего подъезда, я натянул на лицо улыбку и поспешил к девушке.
— Привет, — поздоровался я, открыв переднюю пассажирскую дверь.
В салоне Вариной машины пахло свежестью, будто она только что постирала чехлы на сиденьях.
— Привет, — настороженно глядя на меня, произнесла Варя. — А где твоя мама?
— Решила дать нам побыть наедине, — сказал я, пристёгиваясь.
Варя усмехнулась и завела двигатель.
— Так бы и сказал, что устал от нее.
— Я сказал правду. Зачем мне тебе врать?
Девушка пожала плечами — такими хрупкими и миниатюрными, как и вся она. Я представлял, что она небольшого роста и комплекции, но не настолько. Однако в ней не было угловатости и чрезмерной худобы. Фигура Вари была изящной, округлой и чертовски манила.
— Не знаю, — сказала Варя, выезжая со двора. — Может, у тебя есть на то какие-то причины. Но я тебя не виню. Кто я такая, чтобы винить тебя за то, что ты мне врешь или что-то от меня скрываешь?
Я с интересом посмотрел на девушку, но она была полностью сосредоточена на дороге, и не взглянула на меня. Варя точно чувствовала, что я скрываю свое состояние. Она хотела, чтобы я поделился с ней наболевшим, но этого никогда не будет. Я с ней не для того, чтобы обсуждать болезненные моменты моей жизни. Для этого я хожу к психологу.
— Пообедаем где-нибудь после моего сеанса? — предложил я.
— Свидание? — поинтересовалась она, игриво приподняв правую бровь.
— Может быть. Как хочешь.
Варя нахмурилась.
— Что-то не так? — спросил я.
— Ты забыл про наш последний разговор по видеосвязи, — это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
— Не забыл, — честно ответил я.
За год плена большинство хороших воспоминаний у меня стерлись. После двух месяцев сидения в одиночке, где единственным живым человеком, которого я видел, был мой тюремщик, что приносил мне через день кружку с грязной водой и миску с непонятной жижей, пахнущей протухшими овощами, я почти слетел с катушек. Постоянно думал о ребятах из отряда, раз за разом возвращался к событиям той ночи, когда все пошло черте как. Вскоре понял, что таким образом теряю себя и все человеческое, что во мне было. Понял, что с трудом могу представить лицо мамы и друзей. Зато почему-то с легкостью представлял Варю и зацепился за нее. Каждый раз, когда казалось, что вот-вот сорвусь и упаду в пропасть, я думал о ней. Представлял, как встречусь с ней, обниму ее и никуда от себя не отпущу.
И вот мы встретились, но почему-то я остро ощущаю, что между нами возникла пропасть. Или это мне просто так кажется?
— Ты меня на свидание звал, помнишь? — сказала Варя, упорно глядя на дорогу.
— Помню. И еще сказал, что ты мне нравишься. Ты долго не отвечала на мое признание, а потом как ответила… Я прямо ошалел.
На губах Вари появилась легкая улыбка. Оттаивает? Наконец-то! А то мне показалось, что между нами как будто не было тех долгих переписок и созвонов.
— Теперь я тебя узнаю, — произнесла она, покосившись на меня.
— А до этого не узнавала? — спросил я, удивляясь ее проницательности. И это она меня в живую увидела только месяц назад!
— Не совсем, — призналась она. — Как будто вернулся другой Илья.
— Хм, — только и смог произнести я.
Она была права. Я уже не был тем, кого она знала. Тот веселый и беззаботный я сгинул, копая в ржавых кандалах окопы для террористов. Или же я сгинул в камере-одиночке, когда чуть не сошел с ума? Хотя, нет, прежнего меня не стало в той деревне, вместе с Кириллом Осокиным, Ромкой Новиковым и Пашкой Осокиным. И возвращать того, кем я когда-то был, мне совершенно не хотелось. То, чего я действительно хотел, была месть. Мне страстно хотелось уничтожить тех, кто уничтожил моих друзей. И для этого мне надо было для начала убедить всех в том, что я полностью здоров.
После часового общения с психологом, на котором я почти не врал, — разве только о том, что мои панические атаки постепенно проходили, — мы с Варей поехали обедать. Я выбрал одно из самых известных заведений в городе, где готовили невероятно вкусно и дорого. Я всегда приводил сюда девушек, чтобы впечатлить их уже на первом свидании. Моя щедрость нравилась всем, однако мои побеги с остальных свиданий из-за работы не нравились никому.
Но Варя была другой, и поэтому я нуждался в ней. Возможно, мне действительно станет легче, если мы сблизимся с ней еще больше. И тогда я смогу добиться своей цели без особой лжи.
— Тут довольно пафосно, — заметила Варя, когда мы зашли в ресторан и заняли свободный столик.
— Здесь вкусно кормят. Карбонара у них просто невероятная: бекона больше, чем пасты, — восторженно произнес я, мечтая о порции горячей вкуснятины.
— Часто тут бывал с девушками? — спокойно спросила Варя, листая меню.
Я же от такого вопроса чуть слюной не подавился. Проницательная, что просто жесть!
— Бывало, — не стал отрицать я. Но и от подробностей тоже воздержался.
Ее лицо ничего не выражало, кроме повышенного интереса к меню. Выбрав еду, мы одновременно потянулись к кнопке вызова официанта и, коснувшись друг друга пальцами, отдернули руки, как если бы нас ударило током.
— Прости, — буркнула зачем-то Варя и отвернулась к окну.
Косясь на нее, я нажал на кнопку. Пропасть между нами сейчас казалась мне невероятно огромной. Настоящая Мариинская впадина.
— Какое-то скучное свидание, — заметил я, когда мы продиктовали официанту заказ, и он ушел на кухню.
Варя подняла на меня уставшие глаза. Наверное, опять допоздна читала рукописи.
— Оно банальное, поэтому и скучное. — Девушка подперла голову рукой и вздохнула.
— Банальное? — удивился я.
— Угу. Пафосный ресторан, букет роз, кино — все это банальность. — Варя демонстративно зевнула.
— И каким, по твоему мнению, должно быть свидание? — поинтересовался я, мысленно радуясь, что не купил ей букет роз в магазине рядом с клиникой. Было немного обидно, что она не оценила моих стараний. Хотя, какие старания? Я просто назвал ей адрес места, в которое водил почти всех своих девушек.
Черт, я только сейчас понял свою глупость! Идиота кусок…
— Ну, — задумчиво протянула Варя. — Могу показать тебе завтра. Свободен?
Я кивнул. Конечно, свободен. Хоть и прошел целый месяц с моего возвращения, я все еще не понимал, чем и как мне жить. Единственным постоянством в моей новой жизни была Варя. Я точно знал, что не хочу ее упускать. Но вот беда, я уже не понимал, что к ней чувствую. Она мне определенно все еще нравилась, но это были уже не те чувства, что сводили меня с ума при одной мысли об этой девушке. То, что я испытывал раньше к Варе будто бы притупилось, однако желание обладать ею осталось. Это как с каким-то новым вкусным продуктом: впервые попробовав, тебя так и тянет есть и есть его, но в какой-то момент ты понимаешь, что эйфории от его потребления ты больше не испытываешь, но и убирать его из своего рациона не хочется, ведь он, пусть уже не так сильно, но все еще вкусный.