но… хотите, я покажу вам наш семейный альбом?
– Покажите. – Лора присела на диван рядом с женщиной. И не просто из вежливости, а потому, что ей и в самом деле было бы интересно взглянуть на старинный еще, настоящий, картонный альбом с фотографиями и увидеть там таинственного Ванечку Ледорезова в его юные годы, попутно узнав хоть что-то про его прошлое и семью.
Просмотр снимков превзошел все Лорины ожидания.
– Это вы? – удивилась Лора, увидев будущего первоклассника Ванечку в компании с красивым и статным мужчиной в военной форме и с Марией Федоровной по другую руку. – Так вы что, его мама?
– Да, Ванечка мой сын, – вздохнула женщина. – Мой своенравный и деспотичный ребенок.
– Марья Федоровна, хватит сгущать краски, – мягко сказал ей Ваня, возникнув на пороге комнаты. – Мы с тобой уже говорили на эту тему. Все, что я ни делаю для тебя, я делаю из самых лучших соображений. А ты просто консервативна, чтобы сразу это принять.
– И ты бы мог уважить мое стремление к консерватизму, – укорила женщина. – А не настаивать на своем. Но ты же всегда все делаешь по-своему. Так дай мне хотя бы приятно провести этот вечер и побеседовать с нашей гостьей. Если она не возражает, конечно.
– Нет, не возражаю, – Лора качнула головой. Не понимая, что происходит в этом доме сегодня вечером, но еще не оставляя надежды разобраться в этом, хотя бы частично.
– Тогда я оставлю вас, не буду мешать, – сказал Ваня. – Пойду, лягу, мне сегодня очень рано вставать. Спокойной ночи.
Вопреки своему заявлению, Ваня задержался на пороге после того, как обе женщины ответили ему. Лора перехватила его взгляд, направленный вначале на альбом, потом на Марию Федоровну. Определенно он предпочел бы, чтобы Марья Федоровна выбрала для разговора с Лорой другую тему. Но высказаться на этот счет все же не решился, чтобы снова не перечить уже чем-то огорченной сегодня матери. Так что все-таки ушел после недолгой заминки. А Мария Федоровна продолжила листать перед Лорой альбом, не столько развлекая гостью рассказами о семье, сколько, как показалось девушке, предаваясь отчего-то вдруг нахлынувшим воспоминаниям. Это была необычная беседа, во время которой собственные Лоркины проблемы и переживания отступили на задний план. Она с большим интересом слушала рассказы женщины о непростой судьбе жены летчика и о том, как та горячо любила своего неординарного Четыреста Четвертого. Провожала его и ждала. И похоронила раньше времени. Хотя, вопреки ее опасениям, погиб муж не в небе – на земле. Уже после того, как был вынужден уйти на пенсию, мучительно пережив свое расставание с небом, он пострадал от ножа какого-то пьяного отморозка, вмешавшись в неравную драку на улице.
В этой части своего повествования Мария Федоровна прерывисто вздохнула, на время утратив способность говорить. Внимательно слушавшая ее Лора ласково коснулась ее плеча, этим нехитрым искренним жестом выражая свое сочувствие.
– Спасибо вам, девочка моя, – снова обретая дар речи, кивнула ей женщина. – Вы уж простите меня, что сегодня погружаю вас в эти тяжкие воспоминания.
– Ну что вы! – мягко возразила Лора. Уж когда-когда, а сегодня эти рассказы точно ей не были в тягость хотя бы уже потому, что отвлекали от собственных воспоминаний, не таких горьких, но гораздо более свежих и леденящих кровь. Поэтому она добавила, встретившись с женщиной взглядом: – Мне очень жаль, что так все получилось. Но в этой жизни все почему-то так нелепо устроено, что порядочные люди всегда гибнут первыми.
– Да, Лоретта, в этом я с вами целиком и полностью соглашусь. Впрочем… Если бы Валентин не погиб в этой нелепой драке, то не исключено, что его подкосили бы дальнейшие события, с Ванечкой.
Эти слова заставили Лору насторожиться: о чем это она?! Привезя Лору в этот дом, Ваня просил ее лишнего не болтать. Так неужели Марье Федоровне все же что-то известно о теневой стороне его нынешней жизни? Но, опровергая Лорины догадки, женщина перелистнула альбом, и с очередной его страницы на Лору взглянул молоденький курсант с очень знакомым лицом. Лора не могла не отметить, что Ивану очень идет мундир и погоны.
– Четыреста Пятый отучился в летном училище, почти закончил его, – сказала Мария Федоровна после небольшой паузы. – И он действительно стремился к тому, чтобы быть достойным своего отца. Был отличником, гордостью курса. А потом его отчислили. Я до сих пор не знаю, за что, с Ваней очень трудно бывает говорить, если он сам этого не хочет. Да и о самом факте его отчисления я узнала случайно. Сам он так и не решился мне об этом сообщить. А может, просто боялся, что эта новость сразит меня наповал: все произошло как раз параллельно с гибелью Валентина.
– Если так, то я бы на Ванином месте тоже не решилась вас травмировать, – сказала Лора первое, что пришло ей на ум, взбудораженный полученной информацией. За всю ее жизнь ей не встречались более необычные люди, с более неординарной судьбой, чем у Вани. И она бы много чего еще хотела о нем узнать. Но, к ее огорчению, пожилая женщина снова вернулась к воспоминаниям, то ли не желая говорить о настоящем периоде жизни, то ли посчитав, что Лоре об этом и так, без рассказов неплохо известно. А может, Ванина мать и сама толком не знала, чем сейчас живет ее сын, ведь не зря этим вечером укоряла его в том, что его приезды к ней больше похожи на стремительные набеги. Так много ли он успевал рассказать за это время матери о легальной стороне своей жизни? Скорее всего, нет.
10
В чужом доме с его незнакомыми шорохами добравшаяся до кровати Лора вначале ловила каждый звук, но потом уснула, так и не услышав главного: когда Ваня поднялся и уехал. Проснулась лишь тогда, когда он постучался в ее дверь со словами:
– Лоретта, доброе утро! Тебе ко скольки на работу?
– Ой! – выдохнула Лора, лишь сейчас сообразив, что вечером нужно было переставить будильник на более раннее время, поскольку дорога до работы значительно удлинилась.
– Успеем, – заверил ее Ваня. – Завтрак уже на столе, а потом я тебя подкину.
С учетом того, что ей еще нужно было накраситься, Лора вскочила сразу же после того, как сомкнулась щель между дверью и косяком, через которую Ваня общался с ней, не заглядывая внутрь. Проскользнула в ванную, где оперативно занялась собой. И справилась так быстро, что, как выяснилось, в столовой ее еще и не ждали. Оба – и Ваня, и его мать – были сейчас в комнате Марии Федоровны. И вполголоса беседовали. Лора не собиралась их подслушивать, но так получилось, что она в растерянности замерла в коридоре, заслышав их приглушенные голоса. После чего поняла, что они ведут речь о ней.
– Да, Лоретта очень мне симпатична, – говорила Мария Федоровна сыну. – И я бы с радостью ее встретила, если бы ты смог ее уговорить. И если бы ты сам с ней согласился расстаться ради того, чтобы отправить ее ко мне, – вдруг добавила она. – Четыреста Пятый, признайся: она ведь… не чужая тебе? Между вами что-то есть?
– Мария Федоровна! Есть вопросы, на которые мужчина не должен отвечать даже своему исповеднику! – вскинулся Ванечка. – Так что будь добра мне таких больше не задавать! Но чтобы ты ничего не думала про Лоретту, могу сказать, что нет, между нами ничего.
– А жаль! Есть в ней что-то чистое, непорочное, искреннее. Такие девушки в наше время не так уж и часто встречаются.
– С этим согласен. А все остальное не обсуждается.
– Виолетта… Ты так и не можешь ее забыть? – грустно спросила женщина. – Четыреста Пятый, но ведь сколько времени с тех пор прошло! А жизнь-то ведь продолжается! Я теперь живу только воспоминаниями об отце, но это логично, ведь я с ним прожила почти весь свой век. А вот у тебя еще все может быть! И семья, и дети. Если только ты не прекратишь сознательно себя хоронить и не пустишь этим свое будущее под откос.
– Мария Федоровна, это тоже не обсуждается, – отрезал Иван. И добавил уже мягче: – Не обижайся на меня, просто не надо об этом говорить.
Не желая больше слушать чужой разговор, Лора вернулась на цыпочках к ванной комнате, после чего снова открыла и закрыла дверь туда, теперь стараясь сделать это погромче. Потом опять пошла к столовой, надеясь, что теперь ее приближение заметят. Но Ваня с матерью уже и сами направлялись туда. Медленно: с одной стороны Ваня поддерживал Марью Федоровну под руку, а другой рукой она опиралась на трость. Женщина очень тепло поздоровалась с Лоркой. А потом, уже после завтрака, не менее тепло простилась со своей гостьей, проводив ее до самого крыльца.
– Хорошая у тебя мама, – заметила Лора, помахав женщине напоследок из отъезжающей машины.
– Ты ей тоже понравилась, – коротко усмехнулся Ваня. – Но мы с тобой об этом еще вечером поговорим, когда снова встретимся. А пока слушай меня внимательно. Я не стану довозить тебя прямо до работы, чтобы не попасться на глаза тем, кто может тебя пасти на подступах к ней. Но будь уверена, что издали за тобой прослежу, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. А вот высажу тебя за две остановки до нужного места, и ты проедешь их на автобусе. В офисе ты достанешь и включишь свой телефон и дальше веди себя, как обычно, словно ничего не случилось. Ничего не бойся. Если Лунев тебе будет писать и звонить, просто не отвечай.
– Хорошо, – кивнула Лорка, выслушавшая эти указания с ощущением нехорошего внутреннего холодка. – Ванечка… скажи мне…
– Лоретта, все скажу вечером. Сейчас еще нечего говорить, потому что вечерняя информация будет зависеть от событий сегодняшнего дня. Так что пока просто запоминай. Машина твоя пусть остается у дома. Если тебе сегодня куда-то потребуется ехать по работе, вызовешь такси, исключительно по тому номеру, который я тебе скину на телефон. Дальше. Когда в конце дня соберешься уходить, позвони мне. Просто сделай прозвон и скинь. И снова убери свой телефон в тот футлярчик. Отключив его, естественно. После этого идешь на остановку, садишься в седьмой автобус, они здесь ходят чаще всего. Проезжаешь одну остановку, а на второй выходишь, быстро перебегаешь дорогу, к остановке на противоположной стороне, и там я тебя уже буду ждать. Если кто-то будет за тобой следить, пытаясь выяснить, куда ты направилась, то именно в этом месте они не успеют развернуться за нами во встречном потоке машин. Ну вот, пока, собственно, больше мне нечего сказать. Ты все запомнила? Повтори.