– Нет, – отрезал он. – Мы выедем затемно. И давай не будем это больше обсуждать. И не будем пилить тупой пилой по живому, отрубим все разом. Где твои вещи? Пока ты одеваешься, я отнесу их в машину.
Но Лорка застыла на пороге кухни, не торопясь уходить:
– Меня отвезешь. А сам потом куда?
– Лоретта, я прошу тебя, не надо больше вопросов, – сказал он словно через силу. – И вообще постарайся забыть эти дни. Да, это будет непросто. Но я тебя не по той дороге повел.
– А я на это согласилась! – почти выкрикнула Лорка, утирая слезы, теперь бегущие из глаз. – Потому что люблю тебя! Хочу с тобой жить на любых твоих условиях! Ждать домой, рожать от тебя детей!
– Так, все! – оборвал он, осторожно, но непреклонно разворачивая ее за локоть в сторону коридора.
Лорка вначале хотела ему воспротивиться. Но потом у нее тоже нервы не выдержали, и она кинулась к себе в комнату. Как в лихорадке, сбросила халат, натянула брюки со свитером. И уже собиралась идти в прихожую, чтобы обуться, как увидела Ваню, возникшего на пороге. Вначале искрой пронзила радость: передумал гнать ее от себя?! Но потом разглядела его лицо и сразу поняла: нет, не чувства его сюда привели!
– Вот, держи! – он сунул ей в руки куртку с сапожками. Потом быстро ухватил со столика Лоркину дамскую сумочку и накинул ее ремешок Лорке на шею. – А теперь за мной! Быстро и тихо!
Не включая свет по пути, он повел ее не в прихожую, а в гостиную. Там остановился возле камина и шепотом приказал, говоря ей в самое ухо:
– Одевайся и давай, я тебя подсажу. Панель возле трубы… нащупаешь там защелку. Быстро!
Показалось ли Лорке, что Ваня не случайно, а словно бы в прощальном поцелуе скользнул после этого губами вдоль ее щеки? Она хотела спросить, что случилось. Но неожиданно услышала голоса через приоткрытую форточку. Тихие, зловещие, как будто кто-то украдкой кружил возле дома, пытаясь оценить ситуацию внутри. Медлить было нельзя! Лорка послушно натянула сапожки с курточкой и быстро встала ногами на сцепленные Ванины руки. Приподнятая им, воспарила к потолку и почти сразу нашарила то, что раньше расценивала как элемент лепного декора.
– Сдвинь, – прошептал Ваня, пользуясь тем, что кружившие снаружи тени сместились от гостиной к веранде. – И вперед! Спустишься лишь в том случае, если вдруг дом подожгут. И ни в каком другом, пока они не уедут! Ты хорошо меня поняла?
– Ваня… – только теперь она сообразила, что он не собирается лезть в это укрытие вместе с ней. – А ты?
Вместо ответа он подбросил ее так, что она буквально залетела на пыльный чердак. Распласталась на полу, вынужденно втянув за собой ноги. Сразу вслед за этим щелкнула пружина, возвращая люк на место. После чего главной Лоркиной задачей стало не закашляться. Скорчившись на полу, она зажала рукой рот и нос, подавляя этот рефлекс. Но справиться с кашлем эффективнее всего ей помогли не воля и зажавшие рот ладони, а охвативший ее ужас, от которого она едва не перестала даже просто дышать. Лорка услышала, что творится внизу, и застыла. Было, от чего! Кто-то выбил сразу окно и дверь. Несколько человек ввалились в дом. Послышался шум борьбы, несколько тяжелых ударов, скрип и грохот разбрасываемой мебели. Потом все относительно утихло, и еще кто-то вошел в дом, как завоеватель после авангарда расчистивших ему дорогу головорезов. Лорке сверху хорошо все было слышно. Человек ступал тяжело, как будто был обременен годами и лишним весом. Но уверенно, как-то по-хозяйски, словно все здесь принадлежало ему. Прошел прямо в гостиную, сел в тяжелое старинное кресло, скрипнувшее под ним. И после паузы выдал сухим холодным голосом, обращаясь, надо думать, к плененному Ване:
– А ты не слишком-то и удивлен моим визитом, как я погляжу.
– Честно сказать, удивлен, – ответил Ваня после паузы, как будто перед тем разглядывал своего гостя. – Я думал, ты сейчас отдыхаешь после трудов своих праведных.
– У меня было время для отдыха. А теперь, как видишь, решил за тебя лично взяться, зная твою уникальность.
– Не скажу, что это большая честь для меня. Какого хрена тебе тут нужно?
– Приехал разобраться с очередным своим «ангелом-хранителем», после того как он отслужил свой срок. Кстати, жаль! В своей работе ты был лучшим, предыдущие даже в сравнение с тобой не идут. Но теперь ведь все, не так ли? Я это сразу сегодня понял, там, на яхте, по твоим глазам. Наверное, если бы не твои христианские принципы, ты бы даже прикончить нас там попытался? Я ведь прав?
– Не христианские, а мои собственные. Трудно сохранить веру в бога, когда видишь, что он терпит на земле таких, как ты. Но ты прав, сегодня я был готов им изменить! Так что у меня просто под рукой подходящего инструмента не оказалось, чтобы воздать вам всем по вашим заслугам.
– Честно. И глупо, – оценил старикан. Потом обратился к своим головорезам: – Ребятки, пристегните-ка его вон к той дверной ручке. А потом оставьте нас ненадолго, я вас позову.
Лорка услышала возню, лязг металла, когда Ваню приковали к двери в комнату Марии Федоровны, а потом за головорезами захлопнулась другая дверь, в коридор, после чего, судя по звукам, старик поднялся со своего места. Вначале проверил, не подслушивают ли его, и затворил дверь поплотнее. После остановился перед Ваней и какое-то время молчал, словно разглядывая его. Потом задумчиво произнес:
– Иногда ловлю себя на мысли, что, будь у меня такой сын, я бы им даже гордился.
– Слава богу, что у нас с тобой ничего общего.
– Тоже верно. Потому что, с другой стороны, меня всегда раздражало благородное дурачье вроде тебя. – Старик вернулся в кресло. – С тех пор как я тебя узнал, ты был для меня всегда предсказуем. Я знал, как ты поступишь в той или иной ситуации, если тебя хорошенько прижать. Оставалось только надавить и наслаждаться твоими попытками трепыхаться мне вопреки.
– В общем, все это время ты со мной, как и с Ильей, играл в одну и ту же игру…
– Принцип был тот же, но уровни разные. Если бы я не брался время от времени за того недоноска, он бы рано или поздно все равно уничтожил сам себя, потому что без моей поддержки был обречен, как выпущенная на волю канарейка. Так же промотался бы, спился, в кучу неприятностей влип, только чуть помедленнее. Сегодня, кстати, мне донесли, что он в хлам от горя, потому что вынужден был продать свою самую любимую драгоценность, браслет с бриллиантом. А я еще позаботился о том, чтобы его при этой продаже надули. Так что выручил он гораздо меньше, чем рассчитывал, принося эту жертву. Теперь у него из имущества остался лишь тот особняк, в котором он сейчас живет, и последняя машина. Но машина уже теряет товарный вид, напрашивается на замену. А замены не будет! Не на что! Ведь жить по средствам Илья не умеет, нормально зарабатывать тоже – не считать же заработком его криминальные делишки рангом чуть повыше карманных краж, да и то лишь при помощи своры прикормленных бездарей. Так что ему вскоре придется менять не машину на новую, а свой последний дом на более дешевую квартиру… и так до тех пор, пока он не пойдет бомжевать. Достойный финал для бастарда, который ни на что не способен! С тобой было интереснее! Настолько, что ты стал для меня основной моей забавой, хотя вначале, разыскивая тебя, я видел этот сценарий совсем другим. И теперь мне даже жаль, что все закончилось.
В комнате повисла тяжелая пауза, после которой старик усмехнулся:
– Молчишь?
– Мне нечего сказать.
– Мог бы еще попытаться спастись. Попробуй убедить меня, что не вышел сегодня в тираж! Что сможешь и будешь работать дальше!
– Зачем? Как ты сам сказал, я для тебя предсказуем. И ты бы мне не поверил, даже если бы я в самом деле взялся тебя уговаривать. Но мне оно на хрен не нужно. Моя жизнь закончилась в тот самый день, когда ты нарисовался передо мной в летном училище. Так неужели ты думаешь, что я сейчас буду унижаться перед тобой? За то жалкое существование, которое ты мне оставил взамен?
– А ты сейчас считаешь, что хуже и быть уже не может? Может! Я способен это устроить. Я ведь уже не раз тебе демонстрировал эту истину! Мы с тобой оба прекрасно знаем, что до поры до времени я не могу приказать своим парням, чтобы они тебя прикончили. Для начала мне нужны все сведения о твоих файлах и их хранителях. Добром ты их не выдашь, об этом и речи не может быть. Пытать тебя тоже бесполезно: такие, как ты, держатся до конца. Старуха твоя, как мне донесли, в ящик сыграла прежде, чем я успел до нее добраться. Что остается? Последнее: сделать так, чтобы через недельку-другую ты сам мне взахлеб рассказывал обо всех своих секретах, да еще и умолял бы, чтоб выслушали. Способ, на который я намекал Илье при вашей встрече в моем доме. Но он не то что не понял, а даже не сумел к тебе подобраться за все это время, что лишний раз доказывает его никчемность, даже с его тупыми помощниками. Ты и здесь оказался полезнее его в моей игре против вас обоих, потому что одно твое имя заставляло недоноска озираться по сторонам. Поэтому предложенный Илье способ я все прошедшее время держал про запас. Не брался его использовать до тех пор, пока ты исправно на нас работал и выполнял все свои функции. Но теперь момент настал. Сегодня ты не только дал мне это понять по своему лицу! Ты еще умудрился наделать столько ошибок, что сразу стало ясно: как спец ты сгорел! Как, ты думаешь, мои парни тебя сегодня вычислили? По телам! И все из-за твоих включившихся сантиментов! Ты не расчленил тела, как обычно, не обыскал как положено и не заизолировал, заглушая сигналы всех подсунутых в жертву жучков, на чем я уже не раз пытался вычислить тебя до этого. Нет, на этот раз ты их по-христиански похоронил! Тебя отследили по сигналу, через все твои машины, вначале до того монастыря, а потом, уж от него, просто вели до этого дома. И ты это тоже позволил сделать!
– Да, ты прав, сегодня я сгорел, – согласился Ваня. Говорил он хрипло, словно бы через силу, как будто у него перед глазами снова были растерзанные дети. – Потому что надо быть нелюдем, чтобы на такое спокойно смотреть. Даже просто смотреть, а не то что творить.