Но все же я был счастлив, что ты рядом. Даже когда молчала. Даже когда кричала. Даже когда молча строила планы побега, пока я подавлял сильную физическую боль и притворялся, что страдаю аллергией.
Главное, что ты есть. Здесь и сейчас. И я тоже пока что здесь. Все еще дышал, все еще видел тебя. Иногда я наивно верил в то, что твоя красота может вылечить меня. Отчасти так оно и было. Не представляю, что стало бы со мной, если бы рядом не было тебя.
Хотелось сказать тебе все это лично, но ты же не поверила бы мне. Ты такая серьезная, сказала бы «ерунда какая» или «да ты это себе внушил, никакая я не особенная вовсе». Но ты особенная, самая замечательная.
И пока я буду просто смотреть на тебя, играя в твою игру.
Все будет хорошо. Однажды ты вернешься домой и, возможно, забудешь меня как страшный сон. Просто наберись терпения.
Слезы художникаア—ティストの涙
Мирай
Мне хотелось, чтобы ты исчез. Когда меня одолевало это желание, я еще ничего не понимала. Нужно было выплеснуть куда-то эту разрушительную энергию, но я не могла ничего сделать против тебя. Мне просто не хватало решимости и воли. Сколько раз я пыталась нанести тебе раны? Помнишь? Как ударила тяжелой статуэткой, как вцепилась в шею руками… И никогда, никогда не могла довести начатое до конца. Так страшно. Поэтому я просто продолжала рисовать твою смерть. Варианты были самые разнообразные – от повешения на одном из деревьев до растерзания волками. Каждую ночь, засыпая, я загадывала лишь одно желание – чтобы что-то из этого случилось с тобой на следующий день. До чего же глупая я была тогда. И смешно, и грустно.
Но там, в лесу все в тебе для меня изменилось. От некогда приятной мелодии флейты стала болеть голова, твой голос вызывал раздражение, а приятная внешность – отвращение. Парень, которого я встретила в парке, растворился в неясных воспоминаниях, в скоротечных моментах из прошлого, которое уже не казалось моим. Будто та жизнь – прекрасный сон. А была ли она вообще?
Снова и снова я придумывала новые пытки для тебя, рисуя их в тетрадке, которую прятала под татами, где спала. Больше всего я боялась, что ты найдешь ее и в отместку сделаешь со мной что-то из того, что там нарисовано. Мне все еще казалось, что ты держишь меня здесь потому, что хочешь убить.
Я помню, как вышла покачаться на качелях, предварительно убедившись в том, что ты медитируешь. От этого состояния ничто не могло тебя отвлечь, поэтому я спрятала тетрадку, зная, что твои глаза закрыты, и ушла.
Хидео
Такая ты доверчивая. Кажется, легче всего на свете обмануть тебя. Моя медитация была лишь одним из способов наблюдать за тобой без возражений с твоей стороны. Делая вид, что глубоко погружен в себя, я растворялся в тебе. Следил за твоими движениями, твоим взглядом. Обычно ты не разрешала мне смотреть в твою сторону во время нашего пребывания в лесу. Ты агрессивно швыряла в меня какими-нибудь вещами, отворачивалась, проклинала. Лишь притворяясь, я мог смотреть на тебя.
А потом я нашел эту тетрадь. Все-таки ты поистине талантливый художник. Картины моей смерти были словно живые. Там меня разрывали на куски волки, я висел на одном из деревьев, горел ярким пламенем огня, был застрелен отрикошетившей пулей, закопан заживо, рассечен клинком и многое другое. Только вот мою реальную смерть ты не нарисовала. Нет, не увядание от болезни, а потеря тебя.
Но все же я был не железный. Сложно было сделать вид, будто ничего такого я не находил.
Мирай
Когда ты подошел ко мне с тетрадью, мое сердце на мгновение остановилось.
Он меня убьет.
Я вывела его из себя.
Нужно бежать.
Только я остолбенела. Руки предательски задрожали. Чувствовала себя маленьким ребенком, который сделал что-то запретное, попался на этом и с волнением ожидал своего наказания.
– Я понимаю, что ты ненавидишь меня, но тебе не кажется, что твое воображение слишком уж сильно разыгралось? – с холодом в глазах спросил ты.
Я пыталась не подавать вида, что боюсь тебя.
– А что там такого? – спросила я как ни в чем не бывало.
Ты усмехнулся и швырнул тетрадь мне под ноги.
– Ты совсем не оставляешь мне шансов наладить с тобой отношения? Что мне сделать, чтобы все исправить?
– Отпусти меня.
– Ни за что.
– Отпусти меня, – механически повторила я.
– Нет.
– Отпусти меня или я убью себя, – закричала я, находясь на грани срыва.
– Нет, я не отпущу, а у тебя смелости не хватит себя убить.
– Отпусти меня или я убью тебя.
– Ты меня уже убила.
В этот момент я набросилась на тебя, сбила с ног, повалила на землю, царапая и пытаясь как можно больнее ударить.
Хидео
Опять мы дрались, со злостью смотрели друг на друга, а потом молчали. Все повторялось снова и снова.
Моя любовь больна желанием обладать, твоя любовь больна желанием получать.
Подумать только. Мы были вместе, все было хорошо, но мой страх потерять тебя разрушил все, что между нами было.
Я хотел уже отпустить тебя, слишком больно было чувствовать твою ненависть, но не мог. Мысль о том, что ты уйдешь, пугала даже больше, чем мысль о том, как ты желаешь мне смерти.
Мирай
– Я бы сделала все это. Все, что там нарисовано. Я хочу твоей смерти, – сказала я, пытаясь перевести дыхание. Сказала без истерики, искренне и отчасти даже спокойно. С тобой я стала странной.
Но ты посмотрел на меня, не сказав ни слова. Почему? Почему не успокоил? Почему не ответил какой-нибудь колкостью в ответ? Твое молчание испугало меня куда больше, чем твои ответы. Когда ты молчал, гасла последняя искорка моей надежды. Мой разум регулярно громко говорил: «Ничего не исправить», но где-то в подсознании теплилась надежда, что все это просто игра. Я вернусь обратно, вернусь живая, восстановлюсь морально. Но когда ты молчал, я переставала в это верить.
И мне было так страшно.
Я все думала, что ты держишь меня тут, чтобы убить. Никакого иного предположения у меня не было. Но ты был осторожен в общении, не давил на меня, не приставал ко мне. Так зачем же все это? А затем, что тебе все это и неинтересно вовсе. Ведь ты просто хотел меня убить. Или уже убил?
Хидео
Воспользовавшись тем, что ты устала, я сбросил тебя с себя и перевернул на спину, но даже так старался не причинить тебе боли. Ты упала на траву и посмотрела мне в глаза. С ненавистью.
– Все, все, успокойся! – Я пытался сдержать твои руки.
Ты вырывалась, кричала, что тебе больно, хотя я даже не давил на тебя. Ты вела себя так, будто мы не лесу, а в самом центре города посреди многолюдной толпы, перед которой ты разыгрывала истерику. Еще некоторое время ты все так же проклинала меня, пыталась толкать ногами, используя всю имеющуюся в себе энергию, а потом просто начала плакать. Как всегда. Именно так заканчивались все наши ссоры. Ведь тебе было некуда бежать и не у кого просить помощи.
Ты плакала и задыхалась, говорила, что хочешь уйти, что готова даже сама умереть, лишь бы не видеть меня и мрака этого леса. Я пытался успокоить тебя, обнимал, ты даже не сопротивлялась, напротив, прижималась ко мне, словно заблудилась, долго не могла найти выход и наконец случайно встретила меня. Сейчас твои объятия – не игра. Я это чувствовал. Ты на самом деле потеряна и разбита. Ты устала и хотела спокойствия. Все-таки внешний мир не оказывает стопроцентного влияния на внутренний. Сейчас ты, пожалуй, в одном из самых тихих и спокойных мест во всем мире, при этом в душе у тебя такой разрушительный и изматывающий ураган.
– Не плачь, я отведу тебя в город, – сказал я, лишь бы успокоить тебя.
Но ты как будто не слышала. Тихая истерика не прекращалась, ты плакала и сжимала пальцами мои плечи. Ты плакала и плакала, и эта печаль была бесконечна.
Мне стало плохо, но я попытался не показывать этого. Не хотел, чтобы ты хоть что-то заподозрила, хотя прекрасно понимал, что рано или поздно ты все равно узнаешь мою тайну.
– Клянусь, завтра мы поедем в город. Я обещаю тебе. Сделаю все, что попросишь, – сказал я.
Я действительно отведу тебя в город.
– Правда? – сквозь слезы спросила ты.
– Правда.
Ты снова вжалась лицом в мое ребро. Твои слезы оставляли мокрые следы на моей одежде в районе сердца.
Ты выиграла.
Возвращениеリタ—ン
Мирай
Я до последнего не верила, что ты и правда отведешь меня в город. Думала, что твои слова – лишь отвлекающий маневр, попытка угомонить меня, прекратить истерику.
Я ведь сдалась. Правда сдалась. В тот момент мне казалось, что ничего уже не имеет смысла, я слишком сильно была вымотана. Даже слова «я отведу тебя в город» после длительного молчания не произвели на меня должного эффекта.
И все же спустя пару дней ты подошел ко мне и сказал, что мы идем на прогулку. К тому времени я уже забыла о твоем обещании. Забыла, потому что не поверила.
Я слушала тебя и машинально делала все, что ты говорил.
«Собирайся», «не отпускай мою руку», «не пытайся сбежать».
Мы шли по лесу, мрак которого я уже перестала замечать. Казалось, что я жила тут с самого рождения. Ты сжимал мою руку, но с каждым пройденным метром все слабее и слабее. Будто ты не пытался меня сдерживать. Жесткая хватка превратилась в нежное прикосновение.
Хидео
Усталость и безразличие…
Все еще очень люблю тебя, но знаю, что выход в город – это конец. Ты не станешь там сдерживаться. Сделаешь все, чтобы сбежать. На глазах людей начнешь кричать, и тебе обязательно помогут. Ты будешь бежать так быстро и с таким желанием свободы, а мне не останется ничего, кроме как принять поражение, отпустить тебя и смириться со своей участью.
В конце концов, я должен это сделать. Жизнь вдали от людей, наполненная абсолютной любовью, – больная фантазия умирающего в одиночестве человека. Кем я себя возомнил, решив, что достоин тебя?