Дождь усилился.
Я игнорировала тебя.
– Скоро будешь гулять тут за меня, – продолжил ты.
У меня ком в горле. Больно даже пошевелиться. Рука задрожала, и я перечеркнула то, что рисовала. А рисовала я тебя.
Я швырнула тетрадь на асфальт. Она моментально промокла в луже, подхватив лепестки цветов и травинки с землей. После этого мне не осталось ничего, кроме как закрыть лицо руками, чтобы не видеть всего того, что так разрывает мне сердце. Я ненавижу плакать.
– Чего расстроилась так? – спросил ты, подойдя ко мне.
Мне не хотелось отвечать. Если начну, наговорю много лишнего. Это всегда было моей проблемой.
Ты опустился на колени, взял меня за руки, теперь тебе стали видны мои слезы.
– Почему ты плачешь? Все же хорошо. Скоро все будет хорошо, – ты сказал это таким тоном, будто мне пять лет.
Хидео
Ты подняла на меня глаза, красные от слез и полные злости. На мгновение я отшатнулся от тебя.
– Как ты вообще посмел заговорить со мной? Кто тебе сказал, что тогда, в тот день в парке я нуждалась в твоей помощи?! Да черт бы с этим воздушным змеем! Я его на следующий же день забыла у автомата на станции, где покупала билеты! Мне его никто не вернул, а самой возвращаться было лень! – закричала ты.
Случилось то, чего я боялся еще с первых дней нашего общения.
– Ты лжец и ты заслуживаешь всего того, что с тобой произойдет! – продолжала кричать ты, а потом резко вскочила на ноги и бросилась прочь, под проливной дождь, оставив меня с открытой раной на сердце.
Мирай
Хочу никогда тебя не знать.
Жаль, что чувства и воспоминания невозможно стереть. Я остановилась на небольшом мостике и посмотрела в воду. Карпы опять высунулись из пруда в ожидании того, что кто-то кинет им хлеб.
Я села прямо на землю, мне некуда было бежать. В голове не осталось мыслей. Я перестала чувствовать дождь.
Ты снова оказался рядом, держа надо мной прозрачный зонт.
– Вставай с земли. – Ты протянул мне руку, помогая встать.
Я не могла смотреть тебе в глаза. Сама не понимала, какие чувства испытывала.
Хидео
А потом ты обняла меня. И я не знал, что сказать. Я лишь гладил тебя по волосам, чувствуя, как слезы стекают по моим щекам.
Прости меня.
Прости за то, что начал все это.
Я знал, что мне нельзя сближаться с людьми. Знал, но поступил иначе.
– А я думал, ты злишься на меня. У тебя же был шанс сбежать, пока они в больнице приводили меня в сознание.
– Почему не сказал, что болеешь? – спросила ты.
В твоем голосе больше не было злости.
– Не люблю лишний раз обсуждать это, – честно ответил я.
– А в лесу зачем держал?
Молчу.
– Не оставляй меня без ответа. Я не хочу прожить жизнь, так и не узнав этого, – умоляла ты, сжимая в кулаках мою куртку.
– Хотел провести оставшееся время наедине с тобой.
– А почему именно там? Почему ничего не объяснил раньше?
– Боялся, что узнай все, ты бы бросила меня. Вокруг тебя так много людей, все они хотят с тобой общаться. А я был бы лишь тенью в твоей жизни.
Ты слегка ослабляешь хватку.
– Думал, что я бы сбежала, если бы знала, что ты болеешь… – грустно усмехнулась ты.
Мне снова нечего было тебе ответить.
– Держать в себе это… Как у тебя сил хватило? – спросила ты.
Я растерянно пожал плечами.
– Во сколько лет ты узнал?
– Еще в детстве. Это врожденное. Я бы и не прожил дольше. Просто… Пока живешь, не воспринимаешь все по-настоящему. Думаешь, что это шутка, что как-то обойдется. Но реальность отнимает надежду и рушит иллюзии.
Ты ничего не отвечаешь. Мы просто стоим, прижавшись друг к другу, и смотрим, как дождь медленно прекращается. Ветер разгоняет вечерние облака, обнажая розовый закат, который я уже и не надеялся увидеть в этом сезоне.
В моем последнем сезоне.
Взмах крыльев бабочки羽ばたき蝶の羽
Мирай
Туман медленно сползал на горы Окутама, тучи синели на вершинах, чернело деревенское кладбище, и беззвучно протекала река. В этой тихой прохладе мы оглушены шумом водопада. Надо мной кружит огромная голубая бабочка. Она красивая и должна бы дарить радость, но мне почему-то немного страшно.
Я была готова вернуться с тобой в лес, но ты отказался. Сказал, что этот этап пройден и больше тебе ничего не нужно. А у меня пустота внутри. От неизвестности.
– Уже скоро, я знаю, – хрипло сказал ты, наблюдая за водой.
Последние недели после того приступа ты с каждым прожитым днем становился словно прозрачнее. Но тогда, сидя около водопада, мне показалось, будто ты весь светишься.
Я свесила ноги в воду и почувствовала, как в один момент они заледенели и перестали меня слушаться. Внезапно я поняла, почему захотела вернуться в лес.
После того как я узнала всю правду, мое восприятие мира кардинально поменялось. Теперь уже я не стремилась к людям. Теперь в городе мне было страшно. Страшно от осознания ожидающего меня одиночества.
Но все же в лес мы вернулись, хоть и ненадолго. Я хотела забрать тех бумажных журавликов, которых ты сделал для меня.
Хрустальный перезвон фуриновリンギングベル
Хидео
Из-за своих страхов и эгоизма я просто потерял время. Время, которое мог вот так проводить с тобой, как сейчас.
Незаметно для себя я падал в бездну неопределенности, думая, что у меня есть план. Из-за моей ревности пострадал твой друг. Из-за желания быть ближе я лишил тебя свободы, напугал.
Но что уже об этом говорить. Ты мне сама все сказала. И была права. То, что я сделал, простить нельзя, даже если я умираю. Но ты все равно простила. Через боль, презрение и жалость.
– До встречи с тобой я думал о том, что если этот момент настанет, то я приеду сюда.
Я правда так думал. У меня нет никого такого, кто мог бы быть рядом, да мне и не хотелось этого, особенно после сообщений от кого-то из семьи в стиле: «Ну как ты? Может быть к тебе приехать, помочь с чем-нибудь?». Нет, все нормально. Чувствую себя хорошо, со всем справлюсь.
А на самом деле – полнейшее безразличие ко всему, включая самого себя.
Наверное, я даже хотел, чтобы жизнь скорее закончилась. Думал о том, что в моем положении лучше быстрее все это пройти, а жить, наслаждаясь каждым моментом, лучше тогда, когда знаешь, что впереди тебя ждет еще много счастливых лет.
Мне немного лет. Тебе тоже. И я искренне рад за тебя. Знаю, что у тебя все будет хорошо. Знаю, что ты тоже влюблена, но потерю перенесешь стойко. Ты сильная. Я видел это по твоей привычке делать короткие, но глубокие вздохи, когда хочешь заплакать. По твоей манере рисовать. По твоему мягкому взгляду и крепким объятиям. Ты всегда найдешь себя, где бы ни оказалась.
И вопреки всему я счастлив, что встретил тебя. Счастлив сквозь слезы, боль и тот весенний дождь.
Мирай
Сложнее всего открыть свое сердце, особенно когда не знаешь, «оно» ли это, то самое, о чем все говорят. Раньше я не знала, как понять. Как отличить от всего случайного и ненужного. Но когда мы познакомились, я почувствовала себя странно, словно ты не появился, а вернулся. И я приняла тебя. Со слезами, со злостью, с улыбкой и осознанием того, что это «оно» – самое настоящее. Кажется, я уже писала об этом. Но, все же.
Я ждала тебя.
Я знала, что ты придешь.
Пусть даже на время.
Пусть даже просто подойдя и починив воздушного змея, которого я потом все равно где-то забыла. Но мы должны были найти друг друга.
Теперь мы все чаще выходили гулять по вечерам. Катались на метро, встречали закаты, ходили по оживленным улицам, ели, что хотели, говорили, о чем вздумается.
Эти последние дни я чувствовала себя как в ту первую неделю, когда я только приехала в Токио.
Хидео
Таблеток стало больше… За что я цеплялся? За возможность просто провести время с тобой вне дома. Я не хотел лежать, пусть даже мне было тяжело. И маску носил по привычке. Не хотелось снимать ее, хотя мне уже никакие вирусы не страшны.
Наша последняя прогулка в городе была самой долгой. Мы гуляли с пяти утра до трех ночи. Это был очень теплый и солнечный день, а закат – самый яркий.
Здесь, на набережной, я обнимал тебя, мы стояли около Skytree под аркой, увешанной фуринами, чей хрустальный перезвон от вечернего ветра звучал как час, который пробил. Медленное прощание…
А потом мы пошли в парк, где я попросил тебя сжечь бумажных журавлей, которых сделал в лесу. Ты долго противилась, а когда они горели, плакала навзрыд.
Когда плачут цикады蝉が泣くとき
Мирай
Я плакала не по журавлям. Кажется, уже тогда я плакала по тебе. Ты обнимал меня, но – до чего же странно – я лишь частично ощущала тебя физически. Ты уже был почти неосязаемым, уже не отсюда, уже растворялся. Поэтому я так крепко цеплялась за тебя.
Эти светлячки в темноте… Они как искры от твоего внутреннего огня. А потом все угасло. Вокруг парили лишь последние искорки от огня.
Мы сидели на прохладной траве на берегу Сумиды и слушали стрекотание умирающих цикад. Это от тебя я впервые узнала, что они живут под землей семнадцать лет, а потом лишь на месяц выбираются оттуда, чтобы спеть свои песни и умереть.
Съесть твои легкие肺を食べる
Хидео
С тобой я просыпаюсь рано. Луна бледнеет в темной синеве, которая, как акварель, смешивается с лучами еще не родившегося рассвета. Венера – последняя утренняя звезда – исчезает за тридцать минут.
Ты тихо управляешься на маленькой кухне и, приготовив кофе, залезаешь с ногами на подоконник. Окно открыто, и я всегда подсознательно переживаю, когда ты так сидишь.
– Как настроение? – последнее время я всегда задавал этот вопрос с глупой улыбкой на лице. Голос мой стал совсем хриплым.