Призрак женщины кое-как, между всхлипами, рассказывает мне на сайдейском свою историю. Я медленно веду ее к реке. Сосредоточившись, пытаюсь успокоить – ведь в этом заключается цель моего пребывания здесь, а не в том, чтобы проводить мучительные ночи в кошмарах. Или помогать девушкам передвигаться по Лесу. Или болтать с факирами.
– Мои дети! – рыдает призрачная женщина. – Где они?
– Твоих детей никто не тронет, – обещаю я. – Они найдут дорогу в ближайшее поселение. Не бойся за них.
– А они видели это? – К нам подлетает призрак Кочевницы, ее черные глаза впиваются в меня. – Видели бурю?
– Расскажи мне об этой буре, – предлагаю я. – Освободись от своего страха.
Женщина дрожит. Она не в силах отпустить свои страдания. Я позволяю своей магии туманом окутать ее, пытаюсь облегчить ее боль. Но женщина цепляется за пережитые муки.
– Она была огромная. И голодная. Она хотела меня поглотить.
– Когда ты это видела? Где?
Если эта Кочевница действительно видела то же, что и я, то это уже второй призрак, считая Каринну, который упоминает о чудовищной зубастой пасти. Я чувствую, как по спине ползут мурашки.
– Князь Ночи пришел за мной и занес косу смерти. Наша кеханни говорила: если взглянуть джинну в глаза, увидишь там свое будущее, и поэтому я старалась не смотреть. Но ничего не вышло – я все-таки посмотрела. Это случится со мной, когда я перейду реку? Меня сожрет эта пасть?
– Нет, – успокаиваю я женщину. – Ничего подобного.
Однако мой голос звучит неубедительно. Прежде я был твердо уверен в том, что призраки уходят в лучшую жизнь. Но сегодня меня впервые охватывают сомнения.
– Другие души куда-то исчезли, – продолжает женщина. – Но я сумела сбежать. Я не знаю, куда они девались. Не знаю, почему так произошло.
– Тебе больше нет нужды тревожиться об этом. На другой стороне тебя ждет покой.
Я заставляю себя проникнуться правотой собственных слов, ведь если не верю я сам, то как поверит она?
Наконец женщина уходит, но после нее появляется другой призрак – тоже бывший житель Садха.
– Я не хочу туда! – вопит призрак. – Пожалуйста, не надо! Оно ждет меня! Оно меня проглотит!
В течение следующих дней призраки говорят только о громадной зубастой пасти. Я жду целую толпу духов – Керис Витурия пленных не берет. С другой стороны, на Земли Ожидания призраки Кочевников попадали редко. Факиры провожают их в загробный мир без вмешательства Ловца Душ.
А тех, кто все-таки появляется в Лесу, все труднее успокоить. День за днем я слышу одну и ту же историю. И с огромным трудом «извлекаю» из сознания призраков один и тот же кошмар. И с ужасом начинаю догадываться, что, помогая им перейти через реку, только обрекаю на худшую участь.
Однажды, проводив на ту сторону мальчика – раньше Князь Тьмы всегда щадил детей, я отправляюсь поплавать в Сумеречной реке, чтобы очистить сознание от забот и страхов.
И обнаруживаю, что загадочная болезнь распространяется по Лесу дальше.
Запах стал еще хуже – такое зловоние обычно висит над полем боя. Больше дюжины деревьев гниют. А еще я чувствую запах гари, как после пожара, и вдоль берега валяется дохлая рыба. Я набираю пригоршню речной воды, пробую ее на вкус и сразу же сплевываю. Я безошибочно узнаю вкус смерти.
Лайя была права. В Земли Ожидания пришла беда. И я больше не могу делать вид, будто ничего не происходит.
19: Кровавый Сорокопут
Мы всеми силами пытаемся скрыть правду о резне на дворцовой кухне.
Но это невозможно. За неделю известие об этой трагедии распространяется по всему Дельфиниуму.
– Если она способна пробраться в служебные помещения замка, значит, в любой момент может прикончить любого из нас, – рассуждает Отец Кассиус, меряя шагами тронный зал.
Снег с дождем барабанит по крыше. Недавно пробило полдень, но в тронном зале темно, как в сумерках. К утру пойдет настоящий снег. Я это чувствую.
Патриции что-то бурчат или согласно кивают, глядя на Кассиуса – а это почти половина нашего совета. Муса и Дарин, представители Книжников, обмениваются красноречивым взглядом.
– Она пока не добралась до Императора. – Ливия выпрямляется в резном кресле, которое служит ей троном. – И не доберется – никогда.
– Потому, что она готовит нападение на земли Кочевников, – бросает Кассиус. – Мы должны рассмотреть возможность заключить перемирие. Просить ее о снисхождении…
– Вы не дождетесь снисхождения от Коменданта, – заявляю я. – Я обучалась в ее школе четырнадцать лет. Она не знает, что такое милосердие. Если мы сдадимся, то все погибнем.
– Неужели вы забыли о том, что она сотворила с Антиумом? – Дарин, который до сих пор молчал, пристально смотрит в лицо Кассиусу. – Там были убиты тысячи ваших сограждан. И тысячи моих соотечественников.
– Молчи, Книжник! Думаешь, только потому, что этот глупец Спиро Телуман обучал тебя…
– Не смей произносить его имя. – Стальной голос Дарина напоминает мне о его матери. – Спиро Телуман был настоящим мужчиной, в отличие от тебя. А что касается молчания – мы уже достаточно молчали. Без нас вам не отобрать Империю у Керис, глупо даже надеяться. Вам нужны Книжники, Отец. Советую не забывать об этом.
Сайрус Лаврентиус – дипломат, как когда-то и мой отец, вмешивается в перебранку.
– Керис сдала Антиум карконам. Эта женщина – наш настоящий враг, Кассиус. Одним небесам известно, какие ужасные бедствия обрушились на головы наших граждан.
– И какие же действия мы предприняли для того, чтобы им помочь? – Злобный взгляд Отца Кассиуса устремлен на меня.
Патриции продолжают спорить, но я их не слушаю. Я кружу по залу, и в ушах у меня снова и снова звучит этот упрек: «И какие же действия мы предприняли для того, чтобы им помочь?»
Закариас должен взойти на трон. Но пока он ребенок, не обладающий ни властью, ни могуществом, а Меченосцы уважают только это. Власть и могущество сосредоточены в руках у Керис, позволяя ей добиваться своего не только огнем и мечом. Именно поэтому она заставила называть себя «Императором Инвиктусом», а не просто Императрицей. Именно поэтому с таким исступлением она вторгается в земли Кочевников и разоряет их.
Нам нужна такая же впечатляющая военная победа. Победа, которая продемонстрирует нашу силу не только Отцам Империи, но и нашему народу.
– Кровавый Сорокопут, – бормочет Харпер, возникая у меня за спиной. – Что ты об этом думаешь?
Я отвечаю ему достаточно громко, чтобы меня услышали все присутствующие.
– Отец Кассиус прав в одном. Наши сограждане в Антиуме уже слишком долго ждут освобождения.
– Как, черт побери, мы собираемся одержать верх над карконской армией, если у нас едва хватает людей для защиты Дельфиниума?! – восклицает Отец Кассиус. – Я думал, вас в школе учили военной теории, Сорокопут.
– Для этого нам не понадобится гарнизон Дельфиниума. Мы наберем себе воинов прямо в городе. В Антиуме сейчас находится пятьдесят тысяч карконцев. – В голове у меня уже формируется план. – А населения там осталось в четыре раза больше, хотя это в основном женщины и дети. Я знаю свой народ, Отцы. Если мы напомним горожанам о том, что они не одни, они восстанут. А если мы освободим город, то тем самым продемонстрируем союзникам Керис свою силу – и, возможно, привлечем их на нашу сторону.
Отец Меттиас, который до этой минуты молча слушал споры, бросает на меня неодобрительный взгляд.
– Как женщины будут сражаться с этими монстрами? Откуда они возьмут оружие?
– Кровавый Сорокопут – тоже женщина, или ты успел забыть об этом, Меттиас? – сурово обращается к молодому патрицию Ливия, и он неловко топчется, стоя у камина. – Не стоит воскрешать старые предрассудки. Это недостойно тебя.
– У нас в городе есть несколько тайников с оружием. – Я оборачиваюсь к Дексу, и тот кивает. – Шпионы сообщают, что люди Гримарра не сумели обнаружит все. А Дарин умеет делать оружие из серрийской стали.
За дверью слышна какая-то возня, и мы все оборачиваемся. Дверь распахивается, и в зал влетает стражник – кажется, кто-то дал ему хорошего пинка. Звенят мечи. Я хватаю Ливию за руку, толкаю ее за трон, а Отцы образуют вокруг нас «живой щит».
– Если ты еще раз посмеешь, сопляк, потребовать от меня подтвердить мою личность! – слышится чей-то рык. – Я носил ожерелье из костей карконов еще до того, как твой жалкий отец положил глаз на твою мамашу.
В тронный зал входит высокий, широкоплечий мужчина, и я опускаю руку с мечом. Доспехи его сверкают, волосы безупречно причесаны, и выглядит он так, словно только что инспектировал казармы, и не пробирался сюда несколько месяцев.
– Приветствую тебя, Сорокопут. – Квин Витуриус подходит ко мне, с величественным видом кивая Отцам. – Есть планы, как переманить союзников моей дочери? Я правильно слышал?
Отцы настроены скептически. Но, в конечном итоге, я не оставляю им выбора. За один день столицу не освободить, зато наша миссия станет первым шагом к освобождению. Жители должны знать, что Империя о них не забыла. И они должны быть готовы к борьбе.
Когда я покидаю тронный зал и направляюсь в свои покои, Харпер следует за мной, и, чтобы не отставать, ему приходится перейти на бег. Я быстро шагаю по коридорам, в которых полно народа.
– Принеси мне доклады шпионов из Антиума, – приказываю я. – И отправь сообщение нашим людям в городе. Выступаем через три дня.
– Мы пойдем через Невеннский хребет? – спрашивает Харпер. – Или через Серебряные Холмы?
– Через Невеннские горы. Небольшой отряд. Всего несколько человек. Найди мне двух солдат – самых лучших, какие у тебя есть. И приведи Мусу…
– Я уже здесь, Сорокопут. – Оказывается, Книжник все это время шел за нами. – Мне нужно с тобой поговорить. – Его красивое лицо выражает крайнее напряжение – странно, потому что он всегда находит повод для шутки. – Я послал в Маринн два десятка фей, чтобы разузнать обстановку, – продолжает он. – Они не вернулись. Ни одна.