– Если мы перенесем неизбежное столкновение в Шер Джиннаат, – добавляю я, – тогда мы сами выберем поле боя вместо того, чтобы джинны и Керис Витурия снова сделали это за нас.
– Я хочу отомстить этим херрисада за наши города, – объявляет Афия. – За наш народ. Племя Нур пойдет за тобой, Бану аль-Маут.
Бойцы, собравшиеся у нее за спиной, поднимают сжатые кулаки и выкрикивают единственное слово:
– НУР!
– Ты наш Бану аль-Маут. – Шан, который сидит рядом с Мамой Рилой, оглядывается на воинов племени Саиф. – Но самое главное – ты наш брат. – Он берет руку Мамы. – Племя Саиф с тобой.
На этот раз Кочевники племени Саиф выкрикивают:
– САИФ!
Янс Аквиллус, командир легиона, выступает вперед.
– Меченосцы с тобой.
Роуэн Голдгэйл повторяет это обещание от имени своего народа.
Племена Насур и Рахим клянутся идти в бой, за ними – племена Адиех и Малик, даже немногочисленные воины племени Зиа, выжившие после нападения на Садх. Лидер племени Шезаад объявляет о своем решении последним, и то лишь после того, как на этом настаивают его воины и факира.
Наконец я поворачиваюсь к Лайе. Она была первой, кому я доверил свой план. Но все равно я хочу услышать ее ответ.
– Я тоже с тобой. – Скрестив руки на груди, она бросает на меня суровый взгляд. – Однако у тебя есть дурная привычка слишком многое брать на себя. Нести чужое бремя. Сражаться со всем в одиночку. Только не в этот раз, Ловец Душ. В этот раз мы будем действовать так, как я скажу.
50: Кровавый Сорокопут
Без Ливии дворец кажется мне пустым. Когда-то по коридорам сновали фрейлины, которых Императрица рассылала со всевозможными поручениями, да и сама она никогда не сидела у себя в комнатах и возвращалась туда лишь поздно вечером.
Сейчас женщин сменили солдаты. Они повсюду: рядовые вспомогательной службы, легионеры в темной полевой форме, Маски в кроваво-красных плащах. Выйдя на тренировочное поле, я вижу Квина Витуриуса и Отца Меттиаса. Они молча отдают мне честь. Снова похолодало, при дыхании изо рта вырываются облачка пара. Мужчины вопросительно смотрят на меня.
«Почему мы еще здесь, Кровавый Сорокопут?»
Армия Антиума хорошо оснащена, вооружена, готова к походу на юг. На реке Рей ждет сотня барж, на которых мои солдаты поплывут в Силас. А потом дальше – в Серру, в Навиум, к победе.
Разведчики уже прислали донесения: путь свободен. Отцы, члены Совета, в том числе Квин и Меттиас, недовольны моим бездействием. Наконец-то в нашем распоряжении имеется армия, достаточная, чтобы захватить территории Керис. И несмотря на то, что Комендант оставила в покоренных городах многотысячные гарнизоны, сама она покинула Империю и, по приказу Князя Тьмы, развязала в Маринне войну.
Мне следует отправить войска на юг. Я должна отобрать у врагов Империю для своего племянника. Но я не отдаю этот приказ.
Потому что не могу избавиться от подозрений.
Действия Керис всегда имеют некий скрытый смысл. Комендант не стала бы просто так бросать южные земли, зная, что я стремлюсь их захватить. Она что-то задумала.
Шагая по сырым и холодным коридорам дворца, я ищу взглядом цветное пятно среди всей этой серости. Муса всегда носит хотя бы один яркий предмет одежды. Сейчас мне нужна информация, которую может предоставить только он.
У моего уха что-то шелестит.
– Слава небесам, – говорю я. – Передай своему хозяину, чтобы прекратил шпионить за мной и пришел. Надо поговорить. – Я разворачиваюсь и направляюсь в свои комнаты. – Мне нужны его… ой! – Я вскрикиваю при виде ранки, появившейся на тыльной стороне ладони. – Ты что, меня укусила?
Маленькая дрянь жалит меня снова, но на этот раз позволяет себя увидеть. Жужжат радужные крылышки. Тельце феи отдаленно напоминает человеческое, только оно зеленое и покрыто мягким желтым пухом.
Однако мое внимание привлекает личико существа. Прежде чем крошка снова становится невидимой, я успеваю заметить ее отчаяние.
– Что происходит? – Я по привычке тянусь к оружию. – С Мусой все в порядке?
Фея мелькает у меня перед носом, и я спешу вслед за ней. Она приводит меня к нужной двери. На мой стук никто не откликается.
– Муса! – кричу я. – Ты там?
Фея, жужжа, словно оса, мечется вокруг меня, и я с проклятьями озираюсь по сторонам. Разумеется, когда мне нужны солдаты, в коридоре никого нет.
– Эй, Книжник! – снова окликаю я Мусу. – Я вхожу.
Я выхватываю из ножен клинки, отступаю на несколько шагов, потом с разбегу вышибаю ногой дверь. Я ожидаю увидеть… Не знаю, что. Опять Коменданта. Джинна.
Гостиная пуста. Войдя в спальню, я замечаю скорчившегося на кровати мужчину.
– Муса…
Я в два прыжка оказываюсь рядом. Он поворачивает ко мне голову, и я вижу красные глаза, неузнаваемое, перекошенное лицо, залитое слезами.
– Что с тобой, черт побери? Тебя отравили? Что ты ел…
Я смолкаю, заметив в его руке пергамент. Осторожно забираю свиток и читаю письмо Элейбы – несколько лаконичных фраз, в которых заключена трагедия целого народа.
«Айо пал. Адиса пала. Мы потеряли тысячи людей.
Принцесса Никла погибла, защищая короля Ирманда.
Керис Витурия лично убила их.
Прошу помощи, немедленно».
– О, проклятье. – Я опускаюсь на кровать рядом с ним. – О небо, Муса. Мне жаль. Мне так жаль.
Свиток падает на пол. Муса рыдает, прижимая голову к коленям. Не зная, что сказать, я молча сижу рядом с ним. Он, не сдерживаясь, выплескивает свое горе, – совсем не так, как я. Подумав, я беру его за руку – потому что мне кажется, что Лайя поступила бы именно так. Рыдая, он стискивает мои пальцы, и я чувствую жжение в глазах, глядя на то, как он скорбит по той, кого так любил, и о своем короле.
Со стороны двери раздается голос:
– Сорокопут?
Входит Харпер – мечи наготове – и быстро оглядывает комнату.
– Меня вызвали феи.
– Здесь все чисто, – говорю я.
Он прячет клинки, и я подаю ему записку. Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что он думает о том же, о чем и я: треклятая Керис Витурия должна умереть.
Потом Харпер опускается на пол у кровати Мусы, и я хочу уйти, радуясь тому, что пришел кто-то еще. Человек, который знает, как справиться с такой болью. Но Книжник не отпускает мою руку.
– Я не должен был оплакивать ее, – всхлипывает Муса, и я напрягаю слух, чтобы разобрать, что он говорит. – Она бросила в темницу моего отца. Отобрала у меня земли и титул. Угнетала Книжников.
– Она была… – «Мерзкой», хочется мне сказать, но я сдерживаю себя. – Сложной.
Я морщусь, чувствуя, что ляпнула что-то не то. Но Муса реагирует неожиданным смешком.
– Мы поженились десять лет назад. Мне было восемнадцать, ей – девятнадцать. У нее был брат, наследный принц. Через несколько лет после нашей свадьбы он умер от какой-то болезни. Королевский лекарь – мой отец – не сумел его спасти. Она… – Муса качает головой. – Она замкнулась в своем горе. Гули нашли себе легкую добычу. Долгие годы они стремились омрачить ее разум. А когда я пытался заговорить с ней об этом, Никла называла меня сумасшедшим. После смерти сына король Ирманд сильно изменился – убитый этим несчастьем, он не видел, что творится с его дочерью. Мой отец умер в тюрьме. Мать пережила его ненадолго. И все же… – Книжник смотрит на Харпера, потом на меня. – Я продолжал ее любить. Звучит нелепо, но это правда. – Руки его сжимаются в кулаки. – Керис перебила телохранителей Никлы. Она вонзила меч ей в… в грудь и… приколола ее к стене тронного зала. А потом… убила короля на глазах у дочери. А с Никлой покончили гули.
О небо. От мерзких подробностей бесчеловечной жестокости Керис у меня стынет кровь.
А еще я прекрасно понимаю, что за всем этим просматривается четкий умысел. Сначала Ливия. Теперь Никла. Эти убийства имеют определенную цель. Комендант знает, что помощь Мусы и его фей жизненно важна для меня. Она пытается нас ослабить.
– Я иду в Маринн, – говорит Муса. – Я найду Керис и убью ее. Никле должен наследовать ее двоюродный брат. Лишь небесам известно, жив ли он, но в любом случае, он еще молод. Ему потребуется помощь.
Я в отчаянии смотрю на Харпера. Как мне объяснить Мусе, что Комендант им манипулирует – теперь, когда его сердце разбито? Как мне хочется, чтобы Лайя сейчас была с нами. Или Ливия…
Но это ложится на мои плечи. И в этот момент мне, наконец, становится ясно: Ливии больше нет, и до совершеннолетия Закариаса это только моя ноша. С чем бы ни столкнула меня судьба.
«Будь ты проклята, Керис».
– Муса, это тяжелый удар, – неуверенно начинаю я, и когда он поднимает голову и смотрит мне в лицо, я впервые за последний год радуюсь тому, что на мне нет серебряной маски. – Я тоже стала жертвой жестокости Керис. Значит, таков ее план.
– Ты хочешь, чтобы я остался, – бормочет он. – Но Мореходы… я считаю их своим народом. Они нуждаются во мне. А кроме того, Сорокопут, ты мне должна.
– Помню, – отвечаю я. – Если завтра ты не изменишь решения, я дам тебе лучшую лошадь из наших конюшен и вооруженный эскорт. Я прошу только одного: вспомни все, что тебе известно о Керис Витурии. Она умеет управлять людьми, дергать за нужные ниточки. Она безжалостна. И для того, чтобы ослабить противника, она метит в его родных и близких.
Муса не отвечает. Но, по крайней мере, он меня слушает.
– В этом и была ее цель: вызвать твой гнев, оторвать тебя от других. Отправить тебя в Свободные Земли, чтобы ты не сражался с ней вместе с нами. Твой народ здесь, Муса. Тысячи Книжников, изгнанных Никлой, тоже нуждаются в тебе.
– Я подожду до завтра, – вздыхает Муса. – Но, если я захочу уйти… ты не имеешь права удерживать меня здесь.
– Не буду. Клянусь.
И мы оставляем его. Мне хочется поставить у дверей Мусы охрану, но я не решаюсь – вдруг он подумает, что я просто не хочу его отпускать. И я надеюсь на то, что феи уберегут его от убийц.