Я обнимаю Лайю и снова целую, вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь, надежду и желание. Все, что я хотел бы ей дарить всю нашу жизнь.
Она чувствует мое смятение и печаль. Слезы текут по ее лицу.
– Элиас… – шепчет она. – Ты…
Но я качаю головой.
– Ловец Душ, – говорю я. – Меня зовут Ловец Душ.
Лайя кивает, поднимается и расправляет плечи.
– Конечно, – говорит она. – Мы должны идти.
Мы собираем одежду, высохшую за ночь у очага, и молча одеваемся, натягиваем сапоги, доспехи, застегиваем пояса с ножнами. Поднимая оружие джинна, Лайя вздыхает, как будто несет невыносимую тяжесть. Она выходит из дома первой и ждет на поляне, повернувшись ко мне спиной.
Я плотно прикрываю за собой дверь и вздрагиваю от внезапного предчувствия, столь сильного, точно сейчас мне предсказали наше будущее: мы с Лайей никогда больше не вернемся сюда вместе.
57: Кровавый Сорокопут
После встречи с Каринной я выхожу из леса другим человеком. Я не думаю о том, что услышала. Я не думаю о том, что увидела. Джинны умеют читать мысли, и я не могу так рисковать.
Вместо этого я думаю об Авитасе Харпере. О его выдержке, о его нежности, о том, как он смотрит на меня, словно в этом мире для него существую только я.
Я возвращаюсь уже глухой ночью. В лагере все спокойно. Я нахожу Харпера у своей палатки. Увидев меня, он хмурится.
– Я знаю, – быстро говорю я, не давая ему произнести слова, которые уже выучила наизусть: «Ты не можешь уходить неизвестно куда, ты же Кровавый Сорокопут». – Но у меня было важное дело, с которым я должна была разобраться одна.
– Расскажи мне…
– Не могу. – Я отпускаю стражников, которые дежурят у моей палатки. – От моего молчания зависит многое, если не все.
– Кровавый Сорокопут…
– Элен, – шепотом перебиваю я. – Сегодня называй меня Элен.
Он смотрит на меня, и на его губах мелькает полуулыбка, которая сводит меня с ума. Авитас затаскивает меня в палатку, и не дождавшись, пока упадет полог, гладит мои волосы, впивается мне в губы. Я тащу его к своей койке, и мы молча падаем на постель, лихорадочно обнимаясь в темноте. Мы так торопимся удовлетворить ненасытное желание, сжигающее нас обоих, что даже не раздеваемся полностью.
Позже, перед рассветом, я просыпаюсь от холода.
– Что такое? – спрашивает он полусонным голосом, обнимая меня за талию.
– Ничего, – говорю я. – Спи.
– Тебе тоже надо поспать.
– Хорошо.
Я целую его, любуюсь его темными ресницами, высокими скулами, мышцами, перекатывающимися под его кожей, когда он привстает на локте.
– Харпер, – неуверенно говорю я. – Авитас…
– М-м-м?..
«Я тебя люблю». Так просто. Всего три слова. Но этого недостаточно. Они не передают мои чувства.
– Эмифал Фирдаант, – шепчу я слова чужого языка.
– Ты уже говорила мне это. – Он проводит рукой по моим волосам. – Что это означает?
Отвечая, я не в силах смотреть ему в лицо.
– «Пусть смерть заберет меня первой».
– Ах нет, любовь моя. – Он сжимает меня в объятиях. – Ты не можешь уйти первой. Как же я буду жить в этом мире без тебя?
Он снова закрывает глаза, но я не могу спать. Я лежу, уставившись в потолок палатки, и слушаю, как по ее крыше барабанит дождь. «Эмифал Фирдаант, – молюсь я про себя. – Эмифал Фирдаант».
58: Лайя
Как только мы с Элиасом возвращаемся в лагерь, на нас сразу же набрасывается Кровавый Сорокопут.
– Ловец Душ, у нас проблемы с катапультами.
На ней броня, изготовленная Спиро, волосы, как обычно, заплетены в косы, и ни один волосок не выбивается из безупречной прически.
– Где ты был, черт побери…
Не договорив, она переводит взгляд с Элиаса на меня, приподняв светлые брови. Потом хмурится при виде моего опустошенного лица и холодной отрешенности, которая сквозит в его глазах.
Словно из-под земли рядом возникает Муса. Ему наверняка известно, что ночью меня не было в лагере, но он ничего не говорит. Феи беспокойно жужжат вокруг него.
– Я велел им уходить, – объясняет он, заметив, что я смотрю на крошек с радужными крыльями. – Они боятся джиннов. Но они отказались. Дарин ищет тебя, аапан. – Муса кивает в сторону палаток. – Они со Спиро сейчас у кибитки Мамы Рилы.
Я благодарно улыбаюсь Книжнику и убегаю.
Они оба ждут меня. В руках у Спиро меч, а у моего брата – какой-то тюк.
– Лайя, это подарок для тебя, – Дарин протягивает мне мешок. – Дополнение к магической косе. Я не могу допустить, чтобы моя младшая сестренка и наша спасительница ходила в доспехах с чужого плеча.
– Ты считаешь, что на меня еще не так много навалилось? – полушутя усмехаюсь я.
Броня гибкая и легкая, но, прикасаясь к ней, я испытываю какое-то странное чувство, которому не могу найти названия.
– Она выкована с использованием магии теней, – объясняет Спиро. – Я научился этому искусству у Пророков. Доспехи помогут тебе слиться с окружающей местностью, и заметить тебя будет труднее. И еще она защищает от пламени джиннов.
Он подает мне пояс с оружием – коротким мечом и кинжалом.
Дарин укрепляет у меня за спиной лук – поверх косы Князя Тьмы, а потом оба отступают назад и разглядывают меня, расплываясь в гордой улыбке, как два старших брата.
Над лагерем разносится тревожный сигнал горна одного из племен. Враг приближается. Я делаю глубокий вдох. Отряд Меченосцев бежит к обрыву. За ними, поскрипывая, едет телега, наполненная гигантскими кубами соли. Я слышу голос Элиаса, спокойный и уверенный – он отдает приказы командирам отрядов, занимающих позиции.
Все вокруг меня пришло в движение, но я стою, как вкопанная. А что, если у меня ничего не получится? Бой будет неравный. У Коменданта свыше тридцати тысяч солдат, это втрое больше нашей армии. На ее стороне рэйфы и джинны, целая орда Масок. У нас всего лишь несколько дюжин Масок и ифриты, которых можно уничтожить или изгнать с помощью песни, стали или огня.
У Керис есть Князь Тьмы.
А у нас есть только я.
Дарин кладет руку мне на плечо. Он догадывается, что творится у меня в голове – конечно же, ведь он мой старший брат.
– Выслушай меня. – Дарин смотрит на меня в упор, и я вижу глаза нашей матери, глаза человека, который так твердо верит в тебя, что у тебя не остается иного выбора, кроме как разделить эту веру. – Ты самая сильная из нас. Ты сильнее всех в этом лагере. Сильнее меня, Спиро, Кровавого Сорокопута, Ловца Душ и Афии. Ты – дочь Львицы. Внучка Нэн и Поупа. Ты сестра Лиз, моя сестра.
Я вижу, что слезы выступают у него на глазах, но он продолжает говорить:
– Расскажи мне о том, что ты совершила. Скажи, что ты успела за свою жизнь.
– Я… я выжила в рабстве у Коменданта, – бормочу я. – Выжила в Блэклифе. Пережила гибель нашей семьи. Столкновение с Князем Тьмы. Я бросила ему вызов, победила свой страх. Я спасла тебя. Я сражалась. Я сражалась за наш народ.
– Ты будешь сражаться дальше. – Дарин берет меня за плечи. – И победишь. Лайя, ни одному человеку на всем белом свете я бы не доверил то, что должно быть выполнено сегодня. Только тебе, и никому больше.
Те же слова, сказанные Сорокопутом или Элиасом, придали бы мне сил. Но старший брат возвращает меня к жизни. Его убежденность заставляет меня стиснуть эфес меча и гордо поднять голову. Сегодня я одержу победу.
– Я могу пойти с тобой, – говорит он. – Я хочу пойти с тобой. Почему ты должна сражаться с ним в одиночку, когда ты не одна?
Но я качаю головой, вспоминая жуткий треск костей, услышанный во сне. Я думаю о смерти отца и Лиз. О том, как Комендант манипулировала моей матерью, играя на ее чувствах.
– Князь Тьмы всегда использовал мою любовь против меня самой, – говорю я. – Я не хочу, чтобы он сделал это снова. Если я буду бояться за твою жизнь, это сыграет ему на руку. Все должно идти по плану.
– Лайя… – Похоже, я его не убедила… Но все же потом брат крепко обнимает меня. – Я люблю тебя. Сражайся. И победи. Увидимся, когда все будет кончено.
– Лайя! – окликает меня Элиас, когда Дарин исчезает среди солдат. Его сопровождают Афия и Джибран и еще отряд Кочевников и Книжников, вооруженных большими луками. – Пора. Мы последние.
– Рехмат, – шепотом зову я, быстро шагая за Элиасом. Но золотое существо не появляется.
Мы петляем среди деревьев – это последний отряд из тысячи солдат, которых Элиас уже распределил по местам. Мы движемся на восток, в гору, и останавливаемся на отвесном обрыве высотой не менее шестидесяти футов[7]. Внизу темнеет река. Справа и слева от нас замерли сотни Кочевников и Книжников с луками наготове.
Только небесам известно, каким образом Князю Тьмы удалось расчистить дорогу для армии Керис. Возможно, сам Лес подчиняется ему, как и Элиасу. Возможно, он заставил джиннов выжечь просеку. Но, как бы то ни было, вражеские воины-Меченосцы приближаются к отмели. Это единственное место, где можно пересечь реку вброд.
И еще оно достаточно близко к утесам в пределах досягаемости наших луков.
– Не стреляй, – шепчет Афия. Она стоит слева от меня. – Их можно достать только из большого лука.
Я достигла определенных успехов в стрельбе, но прислушиваюсь к ее совету. В любом случае, моя цель – это Князь Тьмы. Я должна выследить его, пока он не выследил нас.
Несмотря на ясное утро, лес, из которого выходят вражеские воины, окутан мглой. Прямо у нас на глазах этот туман становится плотнее.
– Какого черта, что там происходит? – Афия указывает на огромное облако, ползущее вдоль берега реки с юга. Я чувствую отвратительный запах серы. К тому же, облако движется против ветра, который дует с севера и благоприятствует нашим лучникам.
– Это Князь Тьмы, – говорит Элиас. – Ему известно, что мы здесь. Гонец!
К Элиасу подбегает молодой Книжник.
– Зови ифритов ветра, – приказывает Элиас. – Передай, что они должны рассеять облако тумана.