– Да, – безмятежно отозвался жрец. – Не волнуйтесь. Никто не пойдёт за нами. У них достаточно пищи.
– Почему они не напали раньше?
– Талисманы, – пояснил Тархан и для наглядности взмахнул тонким листом из рисовой бумаги. На бумаге я рассмотрел затейливую иероглифическую вязь и успокоился. С нами был жрец и защитные талисманы – более чем достаточно для спокойного пути.
Ану что-то сосредоточенно мурлыкал себе под нос, поглядывая на небо и временами встряхивая метёлкой. Похоже, напевал молитвы и отгонял нечисть. Ослик неспешно брёл по узкой дороге. Телегу мотало, и раны болели до закушенных губ. Все мои мысли были поглощены этим ощущением. Малодушно захотелось в тёплую постель, под крылышко Нохоя… Нет, я не жалел об оставленном дворце, скорее, о его благах. Но желание оказалось мимолетным. Стоило лишь подумать о возвращении, как всё внутри восстало против него. Поиск истины и, возможно, обеление имени были важнее.
К тому же, следовало подумать над тем, как представляться людям и чем зарабатывать на жизнь. Белое лицо, не знавшее солнца, длинные ухоженные волосы, руки, неподобающе нежные даже для аристократа, осанка, манеры, речь – даже болван и слепец понял бы, что крестьянские одежды я надел лишь для прикрытия наготы. И то они казались мне слишком открытыми. Выдать себя за господина в беде? Но тогда стража любого города тут же доложит обо мне господам и придётся объясняться уже с теми, кто бывал во дворце. А возможно, и с теми, кто помнит моего отца, на которого я был весьма похож.
Представиться наложником Тархана? От одной мысли накатила волна отвращения. Нет, никогда, ни за что! Лучше сразу сброситься со скалы!
Евнух? Но это опять невольник… И потом, когда мы распрощаемся в Цагане, возникнут вопросы, кому принадлежу.
– Я так и не узнал, кто вы, уважаемый Октай, – раздался негромкий голос Ану. – Вы, несомненно, происходите из высокой семьи. Быть может, даже клана?
– Нет… Да… – я прикусил язык и, чуть успокоившись, решил, что жрецам не врут. – Вы правы. К сожалению, мой род пришёл в упадок. Сопровождая императора в охране, я надеялся поправить дела, но придётся возвращаться домой ни с чем.
– Ничего. Главное, вы живы, а значит, сможете заслужить благосклонность императора. И Небеса обязательно примут лучшего слугу.
Хорошо, что жрец сидел ко мне спиной и не видел моего лица – оно бы весьма озадачило его. Злость – не то, что следовало бы испытывать тому, кто желает заслужить благосклонность Сына Неба.
– Благодарю за тёплые слова, господин жрец. Они много значат для меня, – учтиво отозвался я. – Я бы хотел спросить, не найдётся ли у вас какого-нибудь платья? Эти одежды хоть и удобны, однако заставляют чувствовать себя голым. Я привык к более закрытым нарядам, если понимаете, о чём я.
– О, конечно, – отозвался жрец. – Под одеялом лежит седельная сумка. В ней есть запасное платье. Однако оно выдержано в жреческих цветах.
– Я же не буду делать традиционную косу, да и подвесок со знаками богов у меня нет, – легко улыбнулся я.
– И правда, – согласился Ану. – Тогда с вас три медяка.
– Два, – поправил я его, заглянув в сумку. – Одежда далеко не нова.
– Пусть два, – не стал препираться Ану и протянул руку Тархану.
Палач бросил на меня недовольный взгляд, но молча вложил две монеты в чужую ладонь, и я набросил наряд на плечи.
Вскоре впереди показались жёлтые ленты – метка, показывающая, что впереди освящённый тракт. Ану выехал на него, помог мне сойти и облачиться в новый наряд, запахнув полы крепче и перевязав пояс.
– Пусть боги не оставят вас, – попрощался жрец.
– Будьте здоровы, – пожелал я и на пробу сделал пару шагов.
Что ж, было немного неприятно, но отвратительная слабость отступила, а голова не кружилась. Убедившись, что я твёрдо стою на ногах, Тархан перебросил сумку через плечо и пошёл впереди.
– Не теряйся, – бросил он мне.
Предупреждение было не лишним – на тракте оказалось довольно людно.
Через несколько шагов я обернулся.
Рядом с повозкой жреца толпилось не меньше десятка людей: женщины усаживали стариков и детей на повозку, мужчины забрасывали туда мешки с вещами. Ану пересчитал монеты – серебро ярко блеснуло в солнечных лучах. Затем он взялся за поводья и взмахнул метёлкой.
– Но!
Ослик шевельнул ушами, пересёк тракт и неспешно, по неприметной дороге углубился в лес. Послышалась песня жреца, восхваляющая Владыку Гроз. Люди сплочённой группой, стараясь держаться вокруг повозки, ушли вместе с ними.
«Любопытно, сколько серебра он заработал?» – подумал я и поспешил за Тарханом.
– Куда сначала?
– В Тойтен.
Глава 8Тойтен
Тойтен был… Был. Город производил смешанное впечатление. С одной стороны – множество людей, ярмарки, торговые лавки и обилие товаров на любой вкус и цвет, с другой… Наверное, я привык к изяществу дворцовой жизни. Улочки казались мне слишком узкими, дома – неуклюжими и маленькими, а люди – слишком заморенными. И нищие! Боги, это были настоящие оборванцы, искалеченные, вонючие и вынужденные круглые сутки выпрашивать подаяния у ворот!
– Господин, всего одну монету! – умолял мужчина и протягивал культи, которые заменяли ему руки.
– Подайте на пропитание! – скрипучим голоском повторяла старушка. Седая голова тряслась, а неподвижные, подёрнутые белой дымкой глаза слепо смотрели сквозь меня.
И это лишь те, кого я запомнил. Остальная масса слилась в один сплошной поток убогих и умоляющих, сидевших вдоль дороги. Их было так много, что у меня зарябило в глазах. Тархан вовремя спохватился и, отогнав попрошаек, увлёк меня к постоялому двору, иначе я бы точно не выдержал.
– Не обращай внимания, Октай. Попрошаек много. Всем не помочь. Наш мир жесток и несправедлив, – расщедрился он на длинную фразу. Видимо, оценил мой потерянный вид.
– Я знал, что мир жесток и несправедлив. Но никогда не предполагал, что настолько, – выдохнул я. Перед глазами всё ещё стоял безрукий мужчина. – Небеса! Почему? Есть же богадельни! Приюты!
– Они ленивы. Не хотят работать. А в приюты и богадельни берут лишь работников.
– Как работать безрукому?! – поразился я, следуя за палачом след в след, словно щенок на привязи. – А старуха? Она же слепая! И почему их так много?
– Половина – просто притворщики. Дети, например, так зарабатывают на сладости.
– Всё равно это ужасно…
– Это жизнь.
– Это неправильная жизнь! – я оглянулся, споткнулся и налетел на палача.
Тархан схватил меня и, кажется, разозлился – глаза потемнели, а невыразительное лицо окаменело ещё больше. По коже пробежали мурашки. Горло перехватило спазмом. Я едва не шарахнулся. Тархан взглянул в мои глаза и сделал шаг назад, ослабив хватку.
– Возможно, ты прав. Но народ сделается непослушным, если о нём хлопотать чрезмерно много. Это просто нужно принять, – мягче сказал он, разгладив на мне складки наряда. – Дворянский сын должен сохранять полное спокойствие, чтобы вселять уверенность и уважение в сердца черни.
Я покосился на проходящую мимо компанию и прошептал:
– Тархан, я уже давно не дворянский сын.
– На крестьянина ты не похож, – заметил палач. – А когда снимешь жреческие одежды, нам станет очень трудно объяснить, что ты делаешь рядом со мной.
– И правда, – задумчиво согласился я. – Что я делаю рядом с тобой? Пожалуй, нам стоит разойтись в разные стороны прямо сейчас, чтобы не вызвать ненужные вопросы, а тебе – не наживать неприятности.
Тархан хмыкнул:
– Ты сгинешь за первым поворотом.
Я подумал и признал его правоту. О мире мне было известно преступно мало.
– Дворянский сын. Дальний родич, прислужник палача, – предложил Тархан. – Это недалеко от истины.
Я в ужасе замотал головой:
– Нет! Я лучше придумаю что-нибудь другое.
В тёмных глазах мелькнуло неверие, словно Тархан сомневался в моём уме. Я оскорблённо поджал губы, задетый таким отношением, и первым толкнул дверь гостиницы. Мы вошли в небольшой, заставленный столами зал. Стоял гул, слышался смех. Кто-то звал подавальщиков. Пахло застарелым потом и чем-то кислым. Я едва поборол брезгливую гримасу и растерянно огляделся, не зная, к кому подойти и что говорить.
Палач вновь пришёл на помощь, подведя меня к стойке.
– Хозяин! – крикнул он.
На зов из кухни выглянул лысеющий пухленький мужчина. Он обвёл нас взглядом, явно что-то прикинул и согнулся в угодливом поклоне.
– К вашим услугам, уважаемые.
– Комнату и обед.
Мужчинка оживился:
– Лучшие покои для господина и его спутника…
Тархан его перебил:
– Не надо. Комнату. Обычную, – и выложил перед ним серебряную монету. – И обед сюда.
Он уселся за ближайший стол. Хозяин забрал деньги и скрылся на кухне. Вскоре оттуда выскочил мелкий мальчишка с подносом и расставил перед нами тарелки с обедом: рыбный суп и овощи. Я с тоской понял, как много всего прошло мимо меня и как много нужно выучить, чтобы жить среди свободных людей. Тархан держался непринуждённо и спокойно, а у меня все слова из головы вылетели. Я даже не сообразил, что нужно заказать комнату!
Взгляд помимо воли остановился на палаче. Стало очевидно, что без него мне не разобраться. От этого понимания стало… досадно, мягко говоря. Да ещё Тархан подлил масла в огонь, когда наградил снисходительным кивком. Я не для того очутился на свободе, чтобы стать должным палачу! Как мне обеспечить обеление имени рода, если я не могу обеспечить себя? Как добираться до клана Ляо? Вот заработать самому хотя бы медяк…
От мрачных мыслей отвлекло звучание флейты и барабанов. Я вскинул голову, увидел музыкантов и не сдержал радостного возгласа:
– Ну, конечно!
Как мне это не пришло в голову сразу? Ведь музыканты нам часто играли! Почему я не подумал, что это тоже работа? И ведь я мог получить за это деньги!
– Тархан, – я с горящими глазами повернулся к палачу. – Скажи, нам хватит денег на жуань?