Юан перестал стенать, выпустил меня из хватки и взглянул прямо. Тмные глаза были трезвыми и ясными.
– В общем и целом да. Но я был заклинателем не так долго, чтобы так легко умереть, – Юан криво усмехнулся.
Он поднёс ко рту кувшин с «Поцелуем солнца», но тот был пуст. Недовольно поморщившись, Юан поставил его на место и взмахнул рукой:
– Эй, хозяин, ещё вина!
Однако тут прямо надо мной раздался недовольный женский голос:
– Вина тебе? А девку не надо?
И Юан тут же вжал голову в плечи, весь как-то съёжился, уменьшился, а в глазах впервые за весь разговор появились живые искры.
– Милая, любимая, дорогая жёнушка, ты же знаешь, что ты у меня одна-единственная, – пролепетал он, поднимая голову.
Тархан замер и уставился мне за спину. Заинтригованный и заинтересованный, я повернулся.
Первое, на что наткнулся взгляд – большой круглый живот. Девушка – вернее, молодая, только достигшая расцвета женщина – стояла перед нашим столиком, уперев руки в бока, и её беременный живот почти касается моего носа. Это, пожалуй, была самая примечательная и выдающаяся деталь её внешности. Во всём остальном – от добротного, чуть запылённого платья и до голубого платка, из-под которого выбивались пряди чёрных волос – женщина выглядела самой обычной и ничем не отличалась от тех, кого я видел сегодня на тракте.
– Да, я одна-единственная! И поэтому я одна тащилась за тобой сюда! Какого демона я это сделала?
Голос у женщины дрожал от гнева. Она от души замахнулась и наградила отступника подзатыльником.
– Сколько раз я тебя просила? – последовал ещё один подзатыльник. – Раз пьёшь – пей дома!
На Юана посыпались беспорядочные удары. Живот дрожал прямо перед моим лицом, и я отодвинулся к Тархану. Получилось с трудом – супружеская пара почти прижала меня к столу.
– Почему тебя вечно тянет в какие-то дали?! Даже талисманы не взял, мерзавец!
Отступник даже не пытался закрыться и лишь жмурился, когда растопыренные пальцы мелькали в опасной близости от глаз.
– Милая, я не хотел… Я больше не буду… – бормотал он тихо.
– Как же! Не будет он! Ещё как будешь! – уже во весь голос орала женщина. – Ты хоть моё имя помнишь?!
– Конечно, помню, милая… – и после загадочной паузы, от которой у женщины даже глаза побелели от злости, Юан добавил: – Милая Ло! Ло, ты же знаешь, я не хотел, чтобы ты видела меня! Ло, любимая, у меня был приступ.
Удары продолжали сыпаться на него, но уже немного мягче.
– Вставай немедленно! – прошипела Ло.
Юан с готовностью вскочил, покачнулся – и Ло подставила плечо. Так они и пошли вдоль столиков: пьяный высокий мужчина с выправкой воина, опирающийся на низенькую беременную женщину.
– Мы идем домой? – спросил отступник.
– Какой дом на ночь глядя? – простонала Ло. – Наверх мы идем! Я комнату сняла. Шевелись, несчастье моё…
И верная жена повела мужа к лестнице на второй этаж. Через пару шагов Юан опустил голову, его взгляд упал на живот Ло – и, очевидно, в его голове что-то щёлкнуло. Он выпрямился и, пусть нетвёрдой и виляющей походкой, зашагал сам.
На эту пару смотрел весь постоялый двор, и мы с Тарханом тоже.
– Несчастные люди, – пробормотал я. – Тархан, ты же не исполнишь его просьбу?
Тархан промолчал, но посмотрел так укоризненно, что моим щекам стало жарко.
Мы переночевали на постоялом дворе и ранним утром вышли на тракт. Не успели мы пройти и сотни шагов, как за спиной послышался стук копыт, и нас нагнала вчерашняя пара. Ло ехала на упитанном осле, а Юан шёл пешком, держа зверя под уздцы. И если бы я своими глазами не видел, то никогда бы не поверил, что этот бодрый и пышущий здоровьем человек накануне пил так, словно хотел утопиться.
– А, жрец и палач! Доброго утречка! – поздоровался он, поравнявшись с нами.
Ло поприветствовала нас неохотным кивком и тут же отвернулась.
– И вам доброго утра, уважаемые… Если оно, конечно, доброе, – осторожно ответил я.
Ло негромко хмыкнула и сильнее отвернула голову. Очевидно, нас она приняла за собутыльников её непутевого мужа и прониклась совсем не тёплыми чувствами. Юан же, чуть помявшись, неловко улыбнулся.
– Я прошу прощения за то, что наговорил вчера… Что бы это ни было, всё неправда, – он покосился на супругу. – Надеюсь, вы не восприняли меня всерьёз?
Неизвестно почему, но от его извинений я испытал облегчение. Даже слегка поблекло неприятное воспоминание о том, как отступник лез с объятиями.
– Конечно же нет. Честно говоря, было невозможно отыскать смысл в ваших бессвязных словах, поэтому мы уже всё забыли, – я всплеснул руками и тут же спрятал их обратно в рукава, спохватившись – слишком манерным вышел этот жест. – Не так ли, Тархан?
Ответ палача был обыкновенно лаконичен:
– Да.
– Это немного неловко, но всё равно спасибо, – Юан выдохнул и расслабился. – Вы же идете в Цаган? Можно к вам присоединиться? Мы там живём недалеко, в деревеньке Гургани.
– Разумеется. Но боюсь, от меня пока мало толку на дорогах, – повинился я, разведя руки в стороны. – На днях пришлось разбираться с оборотнем, поэтому я пока слегка устал. У нас даже талисманов нет.
– Ох, что ж… – Юан слегка растерялся, но, подумав, снова тряхнул головой. – Ну и ладно. Мы всё равно с вами пойдем. Чем больше людей, тем веселей.
– И безопасней, – добавила тихонько Ло.
Тархан в ответ на мой вопросительный взгляд лишь безразлично кивнул.
Отступник… Юан улыбался жене, с наслаждением подставлял лицо ветру и шагал так легко, словно мир для него был всегда добр и чудесен. И не скажешь, что это лишенный чести заклинатель, изгнанник и преступник.
Быть может, он так улыбается для того, чтобы жена не волновалась? Знала ли она, что он отступник? Обрезанные волосы и в мире обычных людей означали преступления против чести. Наверное, Ло знала… И улыбалась в ответ. Мне была неведома такая любовь, ради которой хотелось бы улыбаться. А Ло и Юан так смотрели друг на друга, словно озаряли всё нежностью и тихим светом. От этого становилось тепло и чуть грустно. Невольно думалось о том, что рядом со мной нет человека, которому хотелось бы улыбаться и который улыбнулся бы мне. Тархан не в счет. Палач с улыбкой был ещё более пугающим, чем без.
Гургани располагалась чуть в стороне от тракта. Чтобы к ней выйти, мы прошли по узкой тропинке сквозь густые кустарники. Я бы не заметил неприметный поворот около ручья, если бы Ло не ткнула рукой в нужное место.
Это оказалась небольшая деревенька, подпираемая с одного бока гордо торчащей, словно палец великана, скалой. Жилища так хорошо вписывались в общую картину, что казались неотъемлемой частью леса. Лишь по полю чечевицы можно было понять, что здесь живут люди.
Местечко очаровало меня. Поле, ручей, чудесный вид на горы и необычную скалу – близ тракта прятался самый настоящий укромный уголок, который предназначался не для толп путников, а для мирной жизни. Я позволил себе помечтать о домике, который стоял бы чуть дальше от остальных, близ ручья.
Мы прошли по единственной улочке, и Ло твёрдой рукой направила осла в один из дворов. Юан помог жене слезть на землю и хлопком по крупу загнал животину в стойло. Осёл тут же опустил голову в корыто и жадно присосался к воде.
Смерив нас непонятным взглядом, Ло вздохнула и неуверенно махнула в сторону дома:
– Вы проводили нас, не спросили денег… Может быть, согласитесь выпить чаю, господин жрец? Уважаемый Тархан?
– О, что вы! – я замахал рукавами. – Не стоит, мы же вам сказали, что от меня проку мало…
– Тем не менее, с нами ничего не случилось, – заметила Ло. – Вдруг за вами присматривал ваш бог? Негоже оставлять Небеса без благодарности.
– Ну что ж, раз вы настаиваете… Быть может, тогда разрешите передохнуть у вас несколько дней? – улыбнулся я.
Вежливая улыбка на лице Ло застыла. Тархан даже бровью не дёрнул, но моргнул мне весьма и весьма выразительно.
– Конечно, оставайтесь! – радостно воскликнул Юан.
– Благодарю! Конечно, мы постараемся не обременять вас и переночуем в конюшне, – я опустил на землю заплечную корзину и с облегчением выдохнул. – Уважаемая Ло, где мы можем оставить свои пожитки?
Ло зашла в дом и с поклоном посторонилась.
– Вот здесь, у порога, господин жрец. Проходите за стол. Я сейчас же разожгу очаг.
Дом у молодой четы был крохотным: комнатушка с очагом в углу, свёрнутые циновки, стол у единственного окна и неприметные бамбуковые дверцы вдоль стен – ниши для вещей. Однако во всём чувствовалась аккуратная, любящая женская рука. Здесь царил уют.
Пока Юан таскал дрова и воду, а Ло возилась с очагом и угощением, мы с Тарханом вежливо ожидали за столом.
– Прошу прощения, я не вижу знаков на вашем поясе. Какому богу вы поклоняетесь? – спросила Ло.
Вторая часть вопроса заставила меня слегка напрячься. Про жреческие подвески я просто-напросто забыл – заплел нити в причудливые узлы и на этом успокоился.
– Я поклоняюсь Нищему принцу, богу странников, – ответил я, поклявшись себе в ближайшее время раздобыть бамбук и вырезать на нем что-нибудь. – А подвески потерялись пару дней назад. Я не успел их заменить. Нищий принц – древнее бенское божество.
– Вот как. Бенское божество, – Ло задумчиво свела брови и посторонилась, чтобы Юан повесил чайник над очагом. – У меня прабабушка была бенской крови, но что-то я не припоминаю такого бога… Как он вознёсся на Небеса?
На целое мгновение я непростительно растерялся. Вознесение божества на Небеса – главное сказание жрецов, та самая знаковая история, которая определяла природу бога и раскрывала его суть и способы поклонения. И я как жрец был обязан знать такие вещи и рассказывать их по первой просьбе всем желающим! Но какая история была у Нищего принца?
Миг ступора – и разум вытянул из глубин памяти тот самый первый сон про свиток, который привиделся мне в покоях принца Чана.
Я выпрямился, прикрыл глаза. Перед внутренним взором встали темнота покоев наследника, мерцающий свет единственной свечи и старая желтоватая бумага с наполовину выцветшими иероглифами. На душу снизошёл покой: сон ничуть не забылся, и письмена всплывали так, словно я заучивал их не один день. Губы зашевелились почти что без участия разума: