– Были, – Ло оторвалась от похлебки. – Кажется, хозяин упоминал, что наверху ещё есть пустые комнаты. Что вы стоите? Садитесь с нами!
Пока мы с Тарханом устраивались за столом, подошла подавальщица. На подносе стояли наполненные чаши.
– О, а вот и вино! – обрадовались старики.
Улыбаясь, подавальщица расставила перед ними чаши с рисовым вином, подала Ло воду, а последний сосуд с «Поцелуем солнца» поставила перед Юаном и, пожелав приятного вечера, повернулась к нам.
– Что закажете?
Тем временем наши спутники подняли чаши:
– Ну, за хорошую торговлю!
За миг до того, как вино коснулось губ Юана, меня пронзила догадка. Я подался вперёд и взмахнул рукой, пытаясь выбить сосуд из рук Юана:
– Не…
Не успел. Юан уже сделал большой глоток, лишь метнул на меня удивлённый взгляд.
Ужас обжёг внутренности так, что я застыл с вытянутой рукой. Мир сузился до Юана и сосуда в его руке. Весёлые разговоры стариков о будущем ребёнке, шутливые ответы Ло – всё перекрыл бешеный стук сердца в ушах.
Я опоздал. И теперь мог лишь наблюдать да молиться всем сразу: Небесам, демонам, воплощениям стихий и Нищему принцу – чтобы моя догадка была ошибкой, чтобы никакой отравы в вине не оказалось.
Юан зажмурился после глотка, поставил сосуд на стол – и меня затопило облегчение. Ошибка, всё-таки ошибка!
Но не успел я вознести хвалу высшим силам, как Юан громко всхлипнул и схватился за грудь, уставившись на Ло заслезившимися глазами, в которых ясно читалась боль.
– Что? Слишком крепкое? – пошутил кто-то.
Юан не ответил. Не меняя выражения лица, по-прежнему держась за грудь, он молча упал на спину. Палач тут же перегнулся через стол, взглянул в лицо Юана, приложил пальцы к шее и выпрямился, как никогда похожий на статую.
В наступившей тишине его бесстрастный голос показался особенно громким:
– Он мёртв.
После мига ошеломлённого молчания Ло страшно закричала.
Глава 14Певец, жрец и ласковые руки
Поднялась суета. Старики выплюнули вино. Ло упала на колени и с рыданиями затрясла Юана. Но он продолжал лежать и смотреть в потолок широко распахнутыми глазами, каких не бывает у живых людей. От особо сильного толчка его голова мотнулась, и из уголка рта вытекла струйка вина.
– Он не мёртв! Нет! – кричала Ло. – Он же только что был жив! Он только что…
Она кричала и кричала, а я никак не мог понять, откуда звон в ушах: это её голос или в голове кричит моё потрясение?
– Разойдитесь! – рявкнул Тархан. – Уведите женщину!
Кто-то из посетительниц обнял Ло за плечи и увел на второй этаж. Горестные рыдания стихли, и звон в ушах сменился на обеспокоенный галдёж. Посетители бросили свои дела и столпились над Юаном. Появился и бледный хозяин, и подавальщица.
– Отравился? В вине что-то было? – предположил кто-то из зевак.
Услышав это, те немногие, кто прикладывался к чашам, с подозрением отставили их.
– Не было ничего в вине! – завопил хозяин. – Не было и быть не может! Он, наверное, больной или раненый!
Тархан поднял «Поцелуй солнца», поболтал остатки вина, внимательно всматриваясь, и протянул её мне:
– Посмотри.
На стенках чаши осели следы красного порошка. Я принюхался и сквозь аромат вина различил терпкий запах перца.
– Это красная отрава, сильнейший яд. Юан даже не успел ничего понять, – горько сказал я и вскинул голову на подавальщицу. – Кто приказал тебе?
– Н-никто! – заикаясь, выдавила девушка. – Я достала вино, а потом у нас лопнула бочка с луком. Я побежала собирать, потом вернулась…
– Может быть, эта чаша предназначалась вовсе не ему? – спросил хозяин.
– Нет, что вы! Это же «Поцелуй солнца». Оно очень дорогое. У нас его пьют только заклинатели! Ну, и этот человек. Кроме него никто больше не купил!
Подавальщица опустила голову, наткнулась взглядом на Юана и, спрятав лицо в ладонях, расплакалась:
– Что теперь со мной будет?
– Значит, «Поцелуй солнца» пьют лишь заклинатели… – неопределённо протянул Тархан и взглянул на меня.
А во мне, словно бурлящая лава в вулкане, поднимался гнев. Ответ на вопрос, кто подсыпал яд, стоял передо мной четко и ясно. И от этого гнев становился жарче и больнее.
Я поднялся и, растолкав зевак, направился к выходу. В тот миг мне было глубоко безразлично, что наши с заклинателями силы несопоставимы. Значение имело лишь желание взять мерзавца за грудки и разбить его самодовольное лицо.
– Стой!
Меня заключили в кольцо рук, и я рванулся.
– Пусти, Тархан!
Палач не внял, а наоборот, покрепче вцепился в плечи, развернул к себе и тряхнул.
– Они наверняка уже ушли, – медленно и чётко сказал он. – Их там нет.
Гнев не утих, нет. Он по-прежнему бурлил внутри, словно кипящая вода, накрытая крышкой. И стремился наружу подкатывающими слезами.
– Неважно! – я тряхнул головой, пытаясь загнать боль поглубже, чтобы не мешала дышать. – Я их догоню и…
– Отомстишь? – холодный голос палача остужал не хуже льда. – Пойдёшь жаловаться в их Школу? У нас нет доказательств. Что ты сделаешь, Октай?
– Что-нибудь, – голос дрогнул, слёзы всё-таки просочились наружу. – Потому что я не успел…
– Вот кто не виноват, так это ты, – жестко отрезал Тархан. – Я тоже не успел.
– Всё равно так нельзя! Нельзя так поступать с людьми! Это несправедливо! Юан же… Юан… И эта девушка, которая принесла вино… И… Как же Ло?
– Она справится, – ответил Тархан, но уверенности в его голосе не было.
– Эй! Повитуха! Нужна повитуха! – послышался крик. – Рожает! Жена убитого рожает!
Мысли о мести и справедливости исчезли. Я испуганно уставился на Тархана, ожидая, что он возьмет всё в свои руки. Ведь он палач, он знает, что делать… Но получил в ответ не менее перепуганный, если не сказать паникующий взгляд.
– Повитуха, – повторил Тархан слабым голосом и снова сжал пальцы на моих плечах, на этот раз явно пытаясь не удержать меня на месте, а удержаться самому.
Поняв, что помощи от него ждать бесполезно, я обратился к старикам.
– Юан говорил, что ходил её искать! Он её нашёл?
Те переглянулись и отрицательно покачали головами.
Я выдохнул, выпрямился и обернулся к толпе:
– Женщины! Здесь есть кто-нибудь, кто может помочь при родах?
Но немногие оставшиеся в зале женщины покачали головами, опустив глаза.
– Кто-нибудь? Хоть кто-нибудь? – не теряя надежды, повторил я, но никто не откликался.
– Хватит! Отстаньте! Я не буду рожать здесь! – крикнула Ло.
Она появилась на лестнице, согнувшаяся от боли, но не сломленная. За ней шли женщины, хватали её за руки, но она отмахивалась от них.
– Нет! Вы не понимаете! Мне нужно уходить отсюда! Ноги моей не будет в месте, где убили моего мужа! Октай! Жрец! Помоги мне!
«Чем я помогу?» – захотелось воскликнуть мне, но руки сами потянулись навстречу и подхватили Ло, когда она сошла с лестницы.
– Куда ты пойдёшь? Тебе нельзя сейчас двигаться! – попытался я её остановить.
Но она упрямо закусила губу и, прихватив дёргающийся живот, побрела к выходу.
– Ты не понимаешь… Мне нельзя здесь оставаться…
Очередная схватка заставила её остановиться. Рука сильно сжалась на моей.
– Ладно, – решился я и крикнул растерянным старикам: – Готовьте повозку!
Старики с невероятной для их возраста прытью выскочили за дверь. Ло сделала пару шагов и, согнувшись, застонала. У меня задрожали руки.
– Повитуха! Юан ходил сегодня к повитухе! – я уцепился за эту мысль, словно утопающий за бревно. – Ло, ты знаешь, где она живёт?
Женщина кивнула.
– Местные зовут её Ласковая Рука. Она живет у стены в западной части города. Я покажу.
От того, что Ло знала, куда ехать, стало немного спокойнее. Я даже подумал, что плохую повитуху не стали бы звать Ласковой Рукой.
– Тархан, помоги мне.
Мы вдвоём подхватили Ло и повели к выходу.
– Эй! – возмутился хозяин. – А тело куда девать прикажете? Жрец!
– Отнесите во двор и накройте чем-нибудь, – распорядился я. – Как только мы устроим женщину, вернёмся за ним.
Во дворе нам встретился один-единственный посторонний человек, которого в наступивших сумерках я принял за Ринчена. Но путник был в чёрном плаще, надвинутом на голову, и с котомкой за спиной. Он посмотрел, как старики суетятся вокруг телеги, как мы топчемся вокруг Ло, как из дома выносят тело Юана, и встал чуть поодаль. Заклинатели же и правда ушли. Видимо, посчитали дело выполненным. На секунду меня вновь охватила злость. С какой стати они возомнили, что стоят выше собственных правил?
«Пока не знаю, каким образом, но я этого так не оставлю», – твёрдо решил я.
И тут же растерял всю решимость, почувствовав, как по юбке Ло расползается влажное пятно. Устроив женщину в телеге, я взглянул на ладонь – и запаниковал.
– Кровь! У неё кровь! Тархан, сделай что-нибудь!
Тархан сделал – побелев, словно мел, он отвесил мне оплеуху, от которой в голове стало гулко и восхитительно пусто. Паника испарилась.
– Лезь в телегу, – приказал палач.
Но когда я поставил ногу на ступеньку, на мою руку легла чужая – широкая, твёрдая и белокожая.
– Прошу прощения, – сказал смутно знакомый голос. – Насколько я понял, этой женщине нужна медицинская помощь? Что с ней случилось?
– Она рожает, – ответил я и повернул голову.
Как мне хватило самообладания не отшатнуться от Чёрного певца? А это был именно он. Пусть голубых глаз не было видно, но повязку, скрывающую лицо, и глубокий капюшон я узнал мгновенно.
А демон тем временем поправил котомку и мирно сказал:
– Я могу помочь.
– Не надо! – воскликнул я и выхватил талисман. – Уходи!
Вместо того, чтобы вспыхнуть голубым светом и отогнать нечисть, талисман печально обвис в моих пальцах и закачался на ветру. Чёрный певец с любопытством наблюдал за ним:
– Что это такое?
– Талисман от демонов, – от неожиданности честно ответил я, с недоумением рассматривая бумагу. – Фальшивый, что ли?