Голубые глаза блестели, от чего у меня по спине бегали мурашки. Глаза людей могут быть карими, чёрными, но не жутко голубыми! Они походили на стеклянные!
– Взглянуть на тебя можно, человек? – Байгал ненавязчиво подался ближе. Его рука легла на рукоять меча.
Чёрный певец поколебался и неохотно стянул маску и капюшон.
Если бы не заверения в людской природе, я бы точно схватился за талисманы.
Ни у одного человека в империи не было такого странного остроносого лица, выпуклого, белого, словно фарфор, с редкими золотистыми пятнышками на коже. Ни у одного человека в империи не встречалось таких вьющихся волос, светлых, словно пшеничные колосья. Ни у одного человека в империи… Чёрный певец вообще не походил на нормального человека!
Мы ошеломлённо рассматривали его до тех пор, пока Ласковая Рука не ткнула Байгала в бок, чтобы пройти к очагу. Вот кого невиданная внешность не тронула, так это её.
– Ну? Налюбовались? Оставьте его в покое. Он хороший лекарь. Что ж поделать, раз уродился таким? – буркнула она, и Чёрный певец натянул капюшон.
Байгал нахмурился, покосился на меня:
– Октай?
– Он человек. Или создание, не имеющее души, и тогда это уже целиком ваше дело, – я показал талисман из храма. Тот висел, словно обычная бумажка.
– Я проверю, – буркнул Байгал и взмахнул рукой. Из его пальцев посыпались искры. Они покружились вокруг Чёрного певца и опали, не причинив ему никакого вреда. Певец наклонился, с любопытством потыкал пальцем в затухающие огни и восхищенно присвистнул.
– Человек, – заключил Байгал, расслабившись. – Откуда ты? Мы граничим со многими государствами, но о таких, как ты, я даже не слышал!
– Если я скажу, что из другого мира, вы поверите? – серьёзно спросил Чёрный певец.
Байгал глянул на меня и вопросительно поднял брови.
– Наверное, – растерянно сказал я. – Считается, что раньше эта земля была пустынна, а все люди пришли сюда из другой земли, где были другие звёзды.
– Вот-вот! Я тоже из земли с другими звездами, – оживился Чёрный певец.
– И теперь ищешь путь домой? – спросил Байгал.
Чёрный певец усмехнулся и качнул головой.
– Нет, меня там никто не ждет. Мне здесь больше нравится. Я тут скоро великим поэтом стану, возможно, медицину продвину, изобрету что-нибудь… А на родине у меня даже своего дома нет, всё по миру ходил. Ничего не замышляю, ни для кого не шпионю. Если что, завтра у меня концерт на постоялом дворе, у которого они, – он ткнул в меня и Тархана пальцем, – меня встретили. А теперь простите, у нас дела!
Байгал ещё раз смерил его подозрительным взглядом, хмыкнул, развернулся и, гордо выпрямив спину, ушёл. Хлопнула дверь. В наступившей тишине были слышны шаги, но и они быстро стихли.
Мы ещё какое-то время напряжённо прислушивались, но больше никто не пришёл. А потом в мой рукав вцепились тонкие руки.
– Спасибо! – сказала Ло, прижавшись лбом к моему локтю. – Спасибо тебе, Октай! Я вознесу тысячу благодарностей Нищему принцу!
Кажется, я тоже поблагодарил её и даже погладил лисёнка по лобастой голове. Кажется, Чёрный певец расспрашивал меня о заклинателях, и я ему что-то рассказал. Всё это было неважной шелухой, которую сознание отбросило и забыло.
Зато возвращение за Юаном я, похоже, буду помнить даже в посмертии.
Его положили рядом с компостной кучей, прикрыв лицо тряпкой. После смерти он стал вялым и холодным. Я, Тархан и Чёрный певец кое-как погрузили его в телегу – тело так и норовило выскользнуть из рук и казалось слишком тяжёлым. Ласковая Рука не позволяла Ло встать, и подготавливали Юана к погребению мы тоже втроём. Я навсегда запомнил, как неестественно запрокинулась его голова и хрустнула шея, когда мы понесли его к бочке для омовения. Свой испуг, что сделал ему больно. А потом тошноту. И бесконечную вину. Я ведь мог догадаться раньше, быть быстрее, перехватить вино или хотя бы сразу сказать, что видел заклинателей!
Тархан и Чёрный певец закончили омовение и облачение без меня.
Утром, выйдя за городские стены, по просьбе Ло мы сложили костёр и похоронили Юана. Я впервые провел погребальный обряд, прося за душу не только Нищего принца, а все Небеса. Чёрный певец спел что-то красивое и печальное. Затем в тишине мы смотрели, как догорает погребальный костер. Глаза Ло были несчастными, но сухими. На лице застыла решимость. Лисёнок вертелся в её руках, и она то и дело щёлкала его по уху, пытаясь присмирить. Когда от Юана остались лишь горящие угли, Тархан залил всё водой и протянул Ло короткую косичку.
– Волосы Юана. Для домашнего алтаря, – пояснил он и чуть ли не силой вложил косичку в руки, когда Ло растерялась. – Юан хотел бы, чтобы вы жили по-человечески. Почитание предков – основа человека.
– У нас больше нет домашнего алтаря, – криво улыбнулась Ло, однако отказываться не стала.
– Куда ты пойдешь? – спросил я.
– Сначала на север, к брату в клан. Поговорю с ним, а там, скорее всего, мы покинем империю. Говорят, на краю севера, где половину года землю покрывает снег, люди почитают ху-яо как богов. Там заклинатели не достанут нас.
– Быть может, тебя проводить? – спросил Чёрный певец.
Ло отказалась:
– Не нужно. Я хорошо знаю путь.
Чёрный певец пожал плечами, махнул нам на прощание рукой и скрылся за городскими воротами. Я и Тархан пожелали Ло доброй дороги и пошли к тракту, а когда обернулись, увидели, как на опушке мелькнули рыжие лисьи хвосты.
– Пусть Нищий принц присмотрит за вами, – пробормотал я.
Накатила грусть. Наверное, нам стоило поступить правильно и не дать Ло уйти. Ведь по большому счёту заклинатель был прав: ху-яо убивали. Но с другой стороны… Я прекрасно знал, что люди убивали людей не меньше и часто совсем не из нужды.
– Знаешь, я ведь сдался, – глядя вслед лисице, произнёс я.
Тархан посмотрел на меня с удивлением и молчаливым вопросом.
– Тогда, после порки в Цветочной беседке, я сдался. И потом, когда ты сказал, что я ничего не искупил… Долг вынуждал меня вернуться, и я бы пошёл к императору, да. Но до дворца постарался бы не доехать. Я знал, что вина рода безгранична и что я должен сделать, – пояснил я. – А потом, когда ты рассказал, что той осенью мой отец был в другом месте, я…
Я замолчал, не в силах подобрать слов, и Тархан подсказал:
– Захотел жить?
– Очень. Я подумал, что мир перевернулся с ног на голову, – мрачно сказал я. – Что добро и зло поменялись местами. Потому и отказался от Небес. Думал, выясню правду, а там гори оно всё синим пламенем – лишь бы обелить имя. А сейчас думаю, что во дворце… даже до знакомства с Ло и Юаном жить было проще. Там было добро и зло. Всё было понятно. А сейчас я ничего не понимаю.
– А я думал, что нет ни добра, ни зла, – поделился Тархан. – Что есть правила, есть обязанности, есть сила и слабость. А сейчас я думаю…
Он замолчал. Стало слышно, как над головами чирикают птицы.
– Что? – не выдержал я.
– Я думаю, что ты не станешь демоном…
– Почему ты решил, что я не буду демоном? Я же не жрец и жрецом не стану. А Небеса всё еще над головами, – удивился я.
– …Но ты слишком часто попадаешь в неприятности. Без моей помощи ты даже до границы провинции не доберёшься, не говоря уже об остальном, – словно не услышав, продолжил Тархан таким голосом, будто речь шла о погоде.
– То есть ты хочешь сказать, что пойдёшь со мной и поможешь мне узнать правду об отце? – медленно, стараясь не слишком сильно улыбаться, уточнил я.
– Именно.
– Тебя же ждут дома?
– Не в этот год.
Переборов неожиданное желание станцевать, я потянулся навстречу солнцу, поправил шляпу и посмотрел вдаль. Дорога простиралась перед нами, обвивала горы бесконечной лентой, и мы вдвоём стояли у самого её края.
– Тогда пойдём?