– О нет, милая сестрица, – протянула Киу злорадно. – Это ты не желала принимать правду!
– О чём вы говорите? – спросил Бохай.
– О том, что Шу та ещё гниль…
– Молчи! – выкрикнула Ён. – Не смей врать и им!
Она рванулась к сестре, но на этот раз мы с Чонгуном были настороже и легко перехватили её. В глазах госпожи заметалась смесь ужаса и мольбы, и Киу, явно наслаждаясь её растерянностью и страхом, помедлила перед ответом: пригладила волосы, вытерла кровь со щеки.
– Мой муж всегда был добр к тебе! Обучал тебя, баловал, любил… – бормотала госпожа Ён, пока Киу поправляла сбившуюся одежду.
– Любил? О да, как он меня любил! – пропела Киу и расхохоталась. На её глазах выступили слезы. – С самого первого дня твоего замужества и до тех пор, пока я не вышла из детства. Он очень меня любил! Как же сильно благородный, разлюбезный господин Шу каждую неделю любит маленьких девочек, милая сестрица!
В моей груди что-то резко сжалось до боли, руки похолодели. Киу хохотала, из лучистых, полных боли прекрасных глаз струились слёзы – все вокруг лишь молчали, переглядывались, и никто не мог подобрать слов. Поколебавшись, я отошёл от госпожи Ён, подал руку Киу и помог ей встать.
– Ты врёшь! – завизжала госпожа Ён.
– Каждый раз одно и то же! – отмахнулась Киу. На всякий случай я осторожно подхватил её под локоть. – Я давно поняла, что ты никогда не заглянешь за светлый образ своего муженька. Он ведь такой хороший семьянин!
Скрипнула дверь, и мы повернули голову на звук. На пороге стоял низенький мужчина, полный, чуть сутулый, как всякий чиновник, который всю жизнь работал с бумагами. Он обвел взглядом всех нас, и в его глазах не было ничего, кроме смертельной усталости. Морщины в уголках его уныло опущенных губ дрогнули и сделались глубже, когда Киу, перебив сама себя, помахала ему рукой:
– А вот мой любимый зять!
– Что тут происходит? – потерев испещрённое ранними, явно появившимися от переживаний морщинами лицо, спросил господин Шу. – Почему здесь столько жрецов? Мне сказали какую-то дикость про Киу…
– Дикость – это твоя страсть к детям! Дикость – когда тебя покрывает почти половина города! – закричала Киу. – Дикость – это то, что ты делал со мной все эти годы!
Господин Шу даже в лице не изменился.
– Я заботился о тебе! – возразил он. – Подобрал такого чудесного жениха…
– Да, какой чудесный жених! – Киу всплеснула руками. – Добрый, заботливый! А что все женщины в его деревне не живут долго – так у них просто частые камнепады!
Господин Шу тяжело вздохнул с видом человека, который выслушивает глупости по сто раз на дню, и подошёл к своей жене, коротко поблагодарил Чонгуна, который её держал под руку. Голову к Киу он даже не повернул и спросил Бохая:
– Она правда призвала демона?
– Да, – ответил жрец.
– Думаешь, почему я начала не с тебя? Потому что сначала ты должен помучиться! Сначала ты увидишь, как умирает самое светлое и дорогое в твоей жизни! – закричала Киу.
Господин Шу пропустил её вопли мимо ушей. Он выглядел очень и очень расстроенным. Казалось, ещё чуть-чуть – и из его глаз польются слёзы.
– Тогда чего же вы ждёте? Уведите эту сумасшедшую из моего дома и прогоните демона наконец, пока никто не умер, – попросил он и обнял госпожу Ён. – Милая, мне очень жаль, но твоя сестра сошла с ума…
Ён всхлипнула, прильнула к мужу и спрятала лицо у него на груди. Бохай сочувственно покачал головой.
– Не верите мне, да? Сошла с ума? – Киу подняла голову и посмотрела в мои глаза. – А ты, жрец Октай? Хоть ты? Ты веришь мне?
У меня перехватило дыхание. В прекрасных глазах были слёзы, была боль и обида, было злое веселье – в них было всё что угодно, кроме сумасшествия.
В двух шагах свою жену утешал господин Шу – пухлый чиновник с добрым лицом, очень переживающий за свою дочь и похожий на пушистого ручного медведя.
Я замешкался с ответом и не придумал ничего лучше, чем спросить:
– Почему ты подарила мне эти одежды?
Киу улыбнулась.
– Подумала, что ты не заслуживаешь моего гнева.
– Тогда зачем подложила чуму в моё письмо?
– Жрецы всё равно быстро бы разобрались. Я просто хотела немного задержать их…
– Да уведите же её! – воскликнул господин Шу.
В следующий миг Киу с силой оттолкнула меня. Попытавшись устоять, я взмахнул руками, сделал шаг назад и, запнувшись о подставленную ногу девушки, рухнул на пол. Затылок пронзила боль, перед глазами заплясали мушки – падая, я ударился о стену.
– Отпускаю! – звонко выкрикнула Киу.
– Стой! – заорал Бохай.
Никогда, ни до, ни после, я не слышал в человеческом голосе столько ужаса.
Что-то невесомое, почти неощутимое дрогнуло в воздухе – и всё моё тело покрылось мурашками. Что бы ни делала Киу, это нужно было остановить!
Но никто не успел ей помешать: ни Байгал, ни Бохай, бросившийся к нам, ни другие жрецы. Вскочив, я увидел, как они скопом сбили Киу с ног, заламывая тонкие руки. Сверху на них опадали обрывки жуткой бумажной куклы, кружась точно снежинки.
– Что ты наделала? – с ужасом спросил я. – Киу, что ты наделала?
– Отомстила! – с торжеством выкрикнула Киу. – И тебе, зятёк, и тому аптекарю, который готовил мази для твоих забав, и всем тем, которые всё знали и ничего не делали! Всем!
Она хохотала даже после оплеухи, которую в сердцах отвесил ей Бохай. И после плевка сестры – сама плюнула в ответ.
Ей было всё равно, что спущенный с поводка демон сожрёт не только её обидчиков, но и всю столицу. А демон точно сожрёт, как признал позже Байгал и другие примчавшиеся на шум заклинатели. Да, они нашли и нож, и зеркало, через которое Киу призвала демона, и даже ведьмовскую книгу, по которой девушка научилась. Но всё это было бесполезно без куклы. Она не просто запирала демона в физическом воплощении – она позволяла передавать заразу через метки и кровавые отпечатки Киу. Без куклы стало одновременно проще и сложнее, потому что остальные предметы ритуала сохранились. Демон стал свободен в действиях, но оказался заперт в одном теле. Чтобы его изгнать без неё, сначала заклинатели должны были поймать его физическое воплощение. А оно, по их собственным словам, могло выглядеть как угодно.
Глава 12Сын своего отца
Дочь господина Шу и ещё три заразившиеся служанки умерли спустя чашку чая после того, как кукла была уничтожена. Всё это время я мучился от желания нарушить клятву, данную Унуру. Да, я попытался уговорить господина Шу отдать мне вольную – сказал ему, что от этого зависит жизнь дочери. Но он меня не послушал и просто-напросто всех выгнал. Ведь, как он сказал, у него есть лекари и заклинатели.
Но лекари были бессильны, а заклинатели… Гораздо больше больных их интересовала Киу, и то, где она достала опасную книгу. Ринчен и прочие решили поместить девушку под стражу, несмотря на требования господина Шу и госпожи Ён казнить сумасшедшую на месте и помочь их дочери. Как выяснилось, ни заклинатели Горы Тысячи Голосов, ни заклинатели Горы Трёх Вершин не умели исцелять других людей.
И люди умерли.
Безутешный господин Шу позволил сжечь тела и велел не переступать жрецам порог его дома, пока не истечет срок траура.
– Это вы виноваты! Вы пришли – и моя малышка умерла! Идите и проведите все положенные обряды, чтобы её душа вознеслась на Небеса и попала к лучшему богу! – рыдая, кричал он на жрецов.
Я почувствовал себя настолько ужасно, что захотел лечь и умереть тоже.
Остановила лишь мысль о том, что Унур и Еши непременно пришлют целебную воду.
Видя, что чета Шу слишком ярко переживает смерть дочери, Бохай велел нам возвращаться в храм Десяти Божеств и провести обряды для провода душ там. После церемонии он собрал всех жрецов и сказал:
– По городу сейчас идёт волна смертей. Сначала умрут первые заражённые, те, кого отметила проклятая метка. Потом демон перекинется на тех, кто был с ними рядом. Нас ждет море растерянных и обиженных ранней смертью душ. Приготовьтесь проводить церемонии везде, в каждом уголке города. Главные жрецы, зажечь все свечи у всех алтарей, положить лучшие дары и провести молебны. Жрецы, возьмите талисманы. Пока заклинатели ищут демона, мы должны сделать всё, чтобы наш город не превратился в царство призраков.
Нам раздали талисманы и отправили по домам, что сильно обрадовало меня. Время, когда Кунь должен был принести ответ, уже давно прошло, и солнце потихоньку подбиралось к полудню, съедая тени.
Как оказалось, Чонгуну было со мной по пути. Шли молча, не зная, о чем говорить. Я был слишком поглощен мыслями об исцеляющей воде, а Чонгун странно мялся, не решаясь нарушить тишину первым. Мы дошли до поворота на постоялый двор, и Чонгун махнул рукой на соседнюю улицу.
– Что ж, мне туда. Приятно было поработать вместе.
– Мне тоже.
Я поклонился, развернулся, чтобы уйти, и Чонгун вдруг окликнул меня:
– Погоди!
– Что?
Он помялся, помедлил и нерешительно спросил:
– Киу ведь правда сошла с ума? Господин Шу не мог делать те вещи, которые она рассказала. Все знают его как доброго и очень душевного человека. У него безупречная репутация! Киу просто сошла с ума! – Вопроса под конец уже не прозвучало.
Я промолчал и не стал спрашивать, кого именно убеждает Чонгун: меня или себя.
В конце концов, справедливая кара пала на голову господина Шу или нет, но под ударом оказались другие, ни в чём не повинные люди.
Я возвращался на постоялый двор в одиночестве. На пустых улицах стояла тишина. Редкие смельчаки, рискнувшие высунуть нос из дома, передвигались короткими перебежками, поминутно оглядываясь – боялись встретить демона. У моста я заметил группу незнакомых заклинателей, похоже, они шли с обхода. Заметив меня, они уважительно кивнули. Я ответил им таким же кивком.
Спустя четыре поворота показались стены постоялого двора. Я ускорил шаг, вышел к воротам и встал как вкопанный. На воротах, едва заметная при свете дня, мерзкая до тошноты, серебристыми бликами переливалась проклятая метка.