– Да. Осталось лишь вылечить больных – без демона это будет легко, – и о красной чуме на два-три столетия точно можно забыть, – ответил Ринчен. Глаза у него смеялись. – Вы умеете удивлять, Октай! Я полагал, что мы прилетим на помощь к убегающему жрецу, а нас встретила такая речь… Во всём нашем языке нет слов, чтобы выразить восхищение свежестью вашего подхода. Кое-кто едва не свалился с меча!
Байгал весь вспыхнул, показав, кто именно был настолько неосторожен.
– Неслыханное бесстыдство! Разврат! – буркнул он. – Оденьтесь наконец!
Уши у него пламенели, он старательно не смотрел на меня, пока я не поправил одежду и не завязал пояс. Наряд достойно выдержал испытание огнём – даже не замарался в саже. Ринчен перенёс меня по воздуху через выжженный луг на чистый берег. Я тут же склонился над рекой и смыл пот с лица и шеи. Заклинатели закончили работу и, оставив на месте луга лишь ровный слой золы, перелетели ко мне. И удивили, когда собрались вокруг и низко поклонились.
– Примите благодарность от школы Горы Тысячи Голосов и школы Горы Трёх Вершин. Рискнув жизнью, вы безупречно исполнили роль приманки, и это позволило уничтожить опаснейшего демона в самые короткие сроки. Лишь благодаря вам мы смогли использовать огонь, – сказал Ринчен. – Конечно же, мы не останемся в долгу.
Я поклонился в ответ:
– Я уверен, вы достойно оцените мой вклад в нашу победу.
Ринчен выпрямился и широко улыбнулся заклинателям:
– Что ж, мечи в ножны, братья. Можно отдыхать!
Те сразу расслабились. Раздался смех, кто-то снял обувь и со стоном наслаждения прошелся по мелководью, появилось вино – и ореол недосягаемости вокруг бессмертных развеялся. Показалось, что рядом со мной вразнобой бредут обратно к столице обычные воины, которые только что выполнили очень трудное задание…
Так они и были ими! Каждый из заклинателей когда-то был обычным человеком, где-то хорошим, где-то плохим. Ни обретение бессмертия, ни власть над энергиями не могли изменить то, что было заложено природой изначально.
Сразу же у меня на многое открылись глаза, и мир стал проще и понятнее.
Я с улыбкой принял флягу с вином от Гуна и сделал большой глоток.
– Странно. Все предупреждены, что в столицу нельзя. Почему они прибыли сюда? – сказал Ринчен, когда мы вышли к городским стенам.
Я метнул взгляд налево, на освящённый тракт, куда смотрели все остальные, и замер с поднятой флягой.
На освящённом тракте стояла изрядно поредевшая за пору посевов императорская процессия, и со своего коня прямо на меня, в упор, во все глаза смотрел принц Чан.
– Октай?! Ты жив? – воскликнул он. – Что ты делаешь здесь? – Его взгляд скользнул по моим спутникам, и смоляные брови поднялись ещё выше. – Среди заклинателей?
Я стоял ни жив ни мёртв, так и окаменев с флягой у рта.
– Октай, кто это? – спросил Ринчен.
Только после этого вопроса я обратил внимание, что принц был среди воинов и ничем среди них не выделялся.
– Я наследник императора Алтана, принц Чан, – ответил он, подъехав к нам поближе. – Пожар, что пылал здесь чашку назад, устроили вы?
Заклинатели подобрались и поклонились. Ринчен на правах главного ответил:
– Приветствуем, принц Чан. Я Ринчен из школы Горы Тысячи Голосов, что в Центральной провинции. Мы с моими учениками находимся здесь по просьбе главы школы Горы Трёх Вершин, чтобы поймать демона Красной Чумы. Пожар, который вы видели, – это сработавшая засада на него.
– Успешно сработала? – спросил принц Чан.
Смотрел он только на меня. Его взгляд скользил по лицу, по моим волосам, заплетённым в жреческую косу, по наряду бенского жреца, по подвеске из белого императорского нефрита…
А я молился Нищему принцу о том, чтобы земля разверзлась и поглотила меня с головой.
– Да. Досточтимый жрец Октай прекрасно сыграл роль приманки, – ответил Ринчен.
Принц Чан нехорошо улыбнулся.
«Молчи! Пожалуйста, молчи!» – мысленно взвыл я.
– Досточтимый жрец? Октай?
Почуяв неладное, Ринчен перевёл взгляд с принца на меня и гораздо осторожнее спросил:
– Принц Чан, вы знакомы с этим странствующим жрецом?
– Да, мы были знакомы, – ответил принц и хмыкнул: – Правда, тогда он служил во дворце.
У заклинателей округлились глаза.
«Молчи! Просто промолчи! Я же спас тебя! Ты сам отпустил меня на свободу!»
– Октай служил в императорском дворце?
«Молчи!»
Принц не услышал мои мысленные мольбы и не остановился:
– Да. Он был наложником главной врачевательницы дворца госпожи Сайны.
Наступила тишина. Принц Чан смотрел на меня, Ринчен смотрел на меня. Все смотрели на меня, казалось, даже камни освящённого тракта повернулись в мою сторону.
– Так вот почему он такой развратник! – где-то за спиной хмыкнул Байгал.
Принц Чан, казалось, спохватился.
– Простите, я не совсем верно выразился. Октай был господином Гармонии. Своей службой он искупал вину отца. Тот совершил государственную измену…
Лица у заклинателей стали ещё сложнее, и принц, догадавшись наконец, что сказал что-то не то, замолчал.
Я не удержался и опустошил флягу, потому что с трезвой головой пережить этот позор было невозможно.
– Мой принц, вы сказали, что я всё искупил, и освободили меня, – негромко произнёс я и, расправив плечи, посмотрел принцу Чану прямо в глаза.
Принц нахмурился.
– Ты умирал! Кстати, ты так и не ответил, как умудрился выжить. Я лично проверил дыхание и пульс. Ты был мёртв!
Я улыбнулся, утопая в пучине позора. Мир вокруг ловил каждое слово, и земля уходила из-под ног. Накатило и подхватило ощущение дурного сна.
Кончилось моё путешествие. Больше не будет ни прекрасных гор, ни ярких закатов в лесах, ни стука копыт на освящённом тракте. Я так и не увижу стен родного дома и не узнаю, что же сгубило моего отца…
Принц Чан занервничал ещё сильнее:
– Отвечай, когда я тебя спрашиваю!
Я пожал плечами:
– Какой с меня теперь спрос? Вы же меня освободили, мой принц. Сказали, что я всё искупил. Я просто шёл домой.
Принц Чан сжал зубы, прищурил глаза, в которых вспыхнула злость. На меня? Нет. Слишком выразительно он посмотрел в сторону императорской процессии. Чан шумно выдохнул, несколько раз сжав и разжав кулаки, и уже гораздо спокойнее сказал:
– Прости, император Алтан не подтвердил моё слово. Ты не искупил вину своего рода. Ты по-прежнему в рабстве.
– Вот как? Какая жалость, – хмыкнул я.
Моё безразличие разозлило принца:
– Жалость? Ты должен был вернуться ко мне! Ты принадлежал и принадлежишь мне до сих пор! Почему ты не пришёл?
Я промолчал. Принц Чан окончательно взбеленился, ткнул в меня пальцем и рявкнул:
– А ещё ты не имел никакого права называть себя жрецом! Живо приведи свой вид в соответствие с положением! Распусти волосы и сними эту подвеску! Как ты посмел нацепить на себя белый нефрит? Сними немедленно!
Я потянулся к поясу. Пальцы немилосердно дрожали, не гнулись, и нефритовая подвеска скользила, не поддавалась, словно не хотела покидать своё место.
Заклинатели молчали и не вмешивались. Ринчен сосредоточенно хмурил брови, глядя куда-то сквозь меня. Словно я стал пустым местом.
Впрочем, я им и стал.
Мелькнула крамольная мысль посмотреть на принца томным взглядом, улыбнуться и смачно плюнуть ему прямо в глаз. И дальше хоть на самую мучительную казнь за оскорбление наследника Сына Неба.
Я определённо был пьян, потому что перестал трепать пояс, сильнее расправил плечи и с вызовом сказал:
– Нет.
У принца Чана, уже протянувшего руку за подвеской, сделался такой вид, словно ему никогда не отказывали.
– Что?
Ринчен пребольно ткнул в спину, скрутил мне руки и, надавив на затылок, заставил низко склониться.
– Прошу простить этого недостойного. Он ещё не пришёл в себя после боя с демоном Красной Чумы. Что прикажете сделать? – учтиво спросил он и кивнул Гуну.
Тот отцепил жреческую подвеску от моего пояса и протянул её принцу.
– Что за странный безвкусный символ? – нахмурился он и, подбросив подвеску на ладони, развернул коня к воротам. – Впрочем, сгодится на другую поделку. Откройте нам наконец ворота. В Ногоне одна старуха сказала, что здесь красная чума, и дала нам две бочки с исцеляющей водой. Мы поспешили доставить их сюда.
– Исцеляющая вода из Ногона? – удивился Ринчен. – Насколько я знаю, там был источник, но он давно пересох!
Принц безразлично пожал плечами.
– Нам дала их какая-то старуха. Сказала, что это из старых запасов клана Хуай, что её семья хранила их почти сто лет. Вода не протухла, не потеряла исцеляющих свойств, мы проверили.
Две бочки с исцеляющей водой… Значит, вот кому их передала Вей Мао…
– Байгал, открой ворота. Остальные – летите в город, расскажите о победе и визите императора, – распорядился Ринчен и повторил: – Так что прикажете нам сделать с вашим рабом? За побег полагается двадцать ударов плетьми.
Плечи у принца закаменели. Рука, вертящая подвеску, замерла. Он повернул голову и небрежно бросил:
– Пока заприте его где-нибудь. И расплетите ему косу. Он не имеет никакого права её носить.
Глава 16Испытание жреца
Всю дорогу заклинатели молчали. Молчал и я.
Меня провели через весь город. Пусть из-за чумы на улицах почти не было людей, но мне с головой хватило и тех жрецов, которые спешили навстречу императору. Среди них были Бохай и главный жрец Хозяина земли – так и не узнал его имя.
Увидев меня, взятого под стражу, с распущенными волосами, без жреческой подвески, Бохай, кажется, забыл, куда шёл, и встал как вкопанный.
– Октай? Что вы натворили?
Я ухмыльнулся и коротко ответил:
– Сбежал.
– Но за побег из чумного города не лишают жреческого сана! – возмутился Бохай. – Кто велел распустить косу? Где подвеска?
– Приказ принца Чана, – ответил Ринчен бесстрастно.
Выражение лица Бохая было неописуемо.