– Мой император, если вы сомневаетесь в том, что Октай услышал воззвание к божьему суду, и прочем, у нас имеется свидетельство жреца Чонгуна, что Октай видит проклятые метки. Далее имеется свидетельство семи жрецов и одного заклинателя о его блестящем использовании лозы поиска. Все могут подтвердить – глаза Октая светились. Учитывая его рассказы о снах, в которых он видел Нищего принца… А их было слишком много…
Звон в ушах был невыносим. Я сжал голову руками – она странно вибрировала, словно грозила лопнуть.
– Но я помню лишь один сон… Я же рассказал об одном сне?
Мой хрип никто не услышал.
– Также я хочу сказать, что подвеске из белого нефрита со знаком Нищего принца около трёх тысяч лет. Если вы повернёте её к свету, увидите знак династии Мунх на обороте. Её земли сейчас – Северная провинция, – продолжал Бохай.
Я слышал каждое его слово и ничего не понимал, словно все вокруг вдруг заговорили на другом языке. В ушах звенело, перед глазами плясали мушки. Жрецы внимательно смотрели на меня, и статуи богов над их головами – тоже…
– Октай, откуда у тебя эта подвеска? – спросил император Алтан.
Я открыл рот, пытаясь вздохнуть. Воздух был странно прозрачный, слишком невесомый и никак не мог насытить. Сознание поплыло, словно в крови вновь разгулялось вино.
– Я… Я не могу сказать… – прохрипел я, вцепившись в одежду – пояс стал слишком тугим.
– Ты отказываешься что-то рассказывать мне, Сыну Неба? – удивился император.
Я поймал обеспокоенный взгляд Тархана и улыбнулся. Пусть я опозорен, но друга никто ни в чём не посмеет обвинить…
– Я поклялся никому не говорить.
– Я могу убить тебя, ты понимаешь это? – вкрадчиво уточнил император.
– Я поклялся. Я должен исполнить хотя бы эту клятву, – пробормотал я, силясь разглядеть его сквозь пляшущие в глазах искры. – И я её исполню… исполнил…
– Ты сын предателя, раб, посмевший сбежать от нас! От меня! – загрохотал император. – И ты что-то смеешь утаивать, прикрываясь какой-то клятвой, когда тебя судит Сын Неба?!
– Отец, ты же слышал свидетельства, – вмешался принц Чан. – Октай пытается…
Император перебил:
– Ты сам говорил, что хочешь вернуть его себе!
– Когда я просил суда, я хотел для Октая справедливости!
– Он сбежавший раб. Какая ещё справедливость?!
Они говорили что-то ещё, но их голоса сливались и исчезали в накатывающем звоне. Сознание выхватывало лишь отдельные слова, и меня хватало только на то, чтобы узнать, кто выступает:
– …Связь с Небесами очевидна… – Бохай
– …Готовность рискнуть собой… – Ринчен.
– … Две бочки целебной воды… – Тархан?
Статуи богов тоже шептались:
– …Пробудил бога…
– …Жажда свободы с такой яркой силой…
– …Жаль, в сердце нет любви…
– …Присматривал тоже. Его прадед поклонялся мне…
Кто-то даже обсуждал императора:
– …Искупил вину рода, а он…
– …Слишком много позволяет…
– …Давно не годится…
Люди уплыли куда-то вниз, уменьшились. Статуи богов надвинулись на меня, потолок поехал вверх. В лицо ударил солнечный свет и ослепительное синее небо. Звон стал ниже, превратился в величественный голос, тянущий на одной ноте:
– …На царствование венчается…
Император Алтан схватился за сердце. Вокруг головы принца Чана вспыхнул солнечный ореол. Где-то в толпе я увидел прекрасное золотое лицо, пронзительные зеленые глаза.
И Нищий принц улыбнулся мне.
Эпилог
– Вот вольная. Вот родословная. Это нужно отнести в суд. Думаю, дело Хуай не затянут, но если что – обращайся. У меня есть нужные знакомства, – Бохай по очереди выложил на стол бумаги для Унура и улыбнулся мне ещё шире. – А вот твой документ об обелении клана.
Поверх всех бумаг лёг свиток из шёлковой бумаги с печатями и подписями императора. Я благоговейно погладил золотую вязь по краю и прикоснулся к самой важной строчке:
«Сим свидетельствую, клан Гэгэн чист пред Небесами и законом».
Отец и остальные предки могли быть спокойны. Я всё-таки сделал это. Как? Когда? Я так и не понял. Впрочем, это было неважно.
А Бохай продолжал рыться в бумагах. Весь его стол был завален прошениями, и найти что-то было настоящим подвигом.
– В главный храм Северной провинции мы написали. Нищего принца быстро внесут в список живых богов. Возьми на всякий случай наше свидетельство, вдруг пригодится. За компенсацией придёшь к главе столицы через неделю, там же получишь документы на своё поместье… Что-то я забыл… – Бохай подумал и кивнул: – Точно! Платок жреца! Вот здесь поставь свой отпечаток пальца…
Он вручил мне белый шелковый платок с вышивкой и аккуратно выписанными иероглифами, которые свидетельствовали, что я, жрец Нищего принца Октай, мог беспрепятственно путешествовать в любой уголок империи. Подвинул ближе брусок жирных фиолетовых чернил. Я испачкал в них три пальца и с удовольствием оставил след на платке.
– Благодарю, досточтимый жрец Бохай. – Я поклонился главному жрецу Владыки Гроз. – Без вас я бы… Не знаю, что со мной было бы.
– Ничего бы с тобой не было. Не я, так кто-то другой, – отмахнулся Бохай и, спрятав чернила, поставил локти на стол. – Ты же не покинешь провинцию до конца поры посевов? Всё-таки у нас не так много жрецов, тем более таких, с которыми говорят Небеса.
Жрец, с которым говорят Небеса… Всё казалось, что это не про меня.
– Бохай, как? – жалобно спросил я. – Как я – и вдруг говорящий с Небесами? Я… Как так вообще получилось, что я вдруг стал настоящим жрецом? Почему так долго ничего не мог понять? Вы сразу поняли, Тархан всё понял, все всё вокруг видели. Почему не видел я?!
– Потому что тебя испытывали, – ответил Бохай и, увидев моё непонимающее лицо, рассмеялся: – Думаешь, ты один такой умный и один увидел выгоду в нашем положении? Да чуть ли не каждый вор и мошенник пытается выманить деньги у народа под именами выдуманных божеств!
Я опешил.
– Но… Как же?
– О да. Не существуй Небес, это вылилось бы в настоящую беду, – покачал головой Бохай и довольно прищурился. – Но боги у нас всё же есть. Видишь ли, Октай, люди пришли в этот мир очень и очень давно и успели помолиться почти каждому камню, морю и облаку. На любое явление на Небесах найдется бог. На любое. Люди могут обозвать его как угодно, но явление останется тем же, и бог всё равно придёт и посмотрит, кто его потревожил. А дальше он либо накажет, либо даст возможность. Чаще наказывают, конечно. Но иногда, как в твоём случае, богу становится интересно. И он поднимает перед тобой вопрос. Как ты думаешь, какой?
Я начал понимать.
– Что я из себя представляю?
Бохай улыбнулся:
– Почти. Что ты сделаешь для людей, которые поверили в бога, которого нет? Да, у тебя нет благодати и власти. Но никакого надзора и наказаний тоже нет. Делай что хочешь. Вот бог и смотрит, что человек наворотит от его имени. Если ему что-то нравится, он может проявиться, подкинуть по первости везения, а потом замылит глаз, чтобы ты был уверен, что один. Зачем он это делает, понял?
– Я понял, – медленно и задумчиво сказал я. – Он лишает веры. Каждый верующий человек может опереться на бога. Но бог может опереться не на каждого верующего человека. Вообще не на каждого человека.
– Мысль ты уловил верно, но, видно, во дворце у тебя не было нужных книг. Обязательно посети нашу библиотеку, когда будешь здесь в следующий раз.
– Благодарю за приглашение. – Я поклонился, закрыл котомку и встал. – Тархан, должно быть, уже заскучал. Я пойду… И обязательно навещу вас в конце седьмицы.
– Конечно, заходи. И кстати, Октай… – Бохай помедлил, но, когда я вновь оглянулся на него, сказал: – С тобой хотел поговорить император Алдар. Он ещё в главном зале – готовит тело отца к перевозке во дворец.
Я коротко кивнул.
Император Алдар, прежде принц Чан, не руководил никакими работами, а просто стоял над гробом своего отца. Задумчивый, тихий, непривычно грустный, такой непохожий на того вредного мальчишку, которого я увидел в первый раз, – смерть отца всего за несколько дней сделала из юноши взрослого мужчину.
Когда я подошёл, он мельком глянул на меня и вновь повернулся к гробу.
– Оказывается, он был старый. Я этого не видел, – пробормотал он, скользя взглядом по застывшему лицу. – Ему же было не так много лет. Это власть так старит?
– Власть развращает. Старит ответственность, – ответил я. – А он был неплохим правителем.
– Будешь тут плохим правителем, когда над тобой стоят Небеса, – ещё тише сказал Алдар. – Раз – и всё. Нет ни императора Алтана, ни… – Он вздохнул. – Ни принца Чана.
– Думаю, вы и как император Алдар научитесь радоваться жизни.
Постояли ещё. Помолчали.
Спустя чашку чая император пошевелился и протянул мне мою жреческую подвеску со знаком Нищего принца.
– Думаю, это твоё.
– Моё, – согласился я и, всё-таки решившись, сказал: – Но вы ведь хотели поговорить не о подвеске?
Император отвернулся от тела и посмотрел мне в лицо. Когда я увидел его впервые, он был ниже меня на голову, а сейчас мы сравнялись в росте.
– Не здесь.
Мы поднялись на этаж выше, в богатые покои, предназначенные для императора. Увидев роскошь, больше подобающую дворцу, чем храму, я невольно вздрогнул. Слишком сильно она напомнила о прошлом.
Алдар убедился, что в комнатах никого, кроме нас, нет, и, плотно закрыв двери, подошёл вплотную.
– На самом деле я его внук, – прошептал он.
– Что? – растерялся я.
– Я внук императора Алтана. Не сын, – также едва слышно выдохнул Алдар. – Меня родила его дочь.
– Дочь? Но… А как же вся эта история с женой, которая связалась с каким-то чиновником?
– О, она была. – Алдар хмыкнул и наклонил голову набок. – Только она не была беременна. Меня просто ей отдали, когда моя мать родила меня.
– Но… Зачем мне это знать? – ещё сильнее растерялся я.
Император искривил губы и отвел взгляд в сторону:
– Ты же хотел узнать, что за государственную измену совершил генерал Цзяньян?