Индия, в розовом платьице и косынке, замерла в нерешительности. Я еще никогда не видел, чтобы она так робела. Но Лола подтолкнула ее вперед, и она, подойдя к кровати, начала отдавать Джеку по одному шнурку, каждый раз проверяя, что он надежно зажат в его кулачке и шарик не вырвется на свободу.
Пока мы наблюдали за этой сценой, раздался стук в дверь. В палату вошла медсестра и протянула Джеку какую-то коробку.
– Это мне? – обрадовался Джек.
– Только если ты – Джек Коутс.
Он энергично кивнул и уставился на коробку. Стал ощупывать ее со всех сторон и легонько потряхивать, как обычно делал с рождественскими подарками, стоявшими под елкой.
С помощью Анны он снял упаковочную бумагу, аккуратно свернул ее и положил на кровать рядом с собой. Потом достал альбом, на обложке которого было написано: «Дорогому Джеку от его друзей из 1А».
Он открыл его бережно, почти не дыша, как будто тот в любой момент мог рассыпаться в прах. На первой странице разнокалиберными буквами, нарисованными множеством детских рук, было написано: «Джек, мы знаем, как ты любишь высоко забираться. Поэтому нам захотелось сделать для тебя кое-что особенное… Выздоравливай скорее, мы по тебе скучаем!»
Джек начал медленно переворачивать выкрашенные в цвет радуги листы с фотографиями, на которых его одноклассники улыбались ему с высоких зданий, с вершин вдающихся в море скал. Здесь были снимки и с телебашни, и с высоток в Кэнэри-Уорф, и с маяка на мысе Бичи-Хед. И на каждой фотографии дети держали плакаты: «Поправляйся, Джек», «Джек, ты лучше всех», «Мы любим тебя, Джек!».
Я впервые видел Джека таким. Складывалось ощущение, будто мир во всем своем великолепии только что развернулся перед ним. Он жадно впивался взглядом в каждый снимок, каждое сообщение прочитывал по нескольку раз. Одну из фотографий он рассматривал дольше всего: на ней его лучшие друзья Мартин, Тони и Эмиль стояли на последнем этаже какого-то небоскреба и, ухмыляясь, держали перед собой плакат: «Джек Коутс, собиратель покемонов и суперзвезда». Джек глядел на мальчишек, и вдруг нижняя губа у него задрожала и он разревелся – впервые с того момента, как началась вся эта история.
Наступил день операции. Джек, похожий в больничном балахоне на маленького эльфа, с бодрым видом восседал на каталке. Мы спустились в самые недра больницы. Здесь не было просторных комнат и жизнерадостных картинок на стенах – лишь мрачный лабиринт коридоров, выкрашенных темно-зеленой и бурой краской. И в этом лабиринте нам предстояло оставить Джека.
Мы поцеловали его и сказали, что он и глазом моргнуть не успеет, как уже снова нас увидит. Не хотели, чтобы он думал, будто мы расстаемся надолго.
– Пока. – Джек беззаботно помахал нам рукой. – И Маленького Мишутку поцеловать, – добавил он, поднимая к нам медведя. Лапа у мишки была забинтована – хоть и игрушечный, а тоже пациент.
Мы сидели на скамейке в парке, ожидая звонка от ассистента доктора Флэнаган. Подумать только, однажды мы чуть с ума не сошли, заметив на шее у Джека какую-то непонятную родинку; когда-то нас до смерти пугало, что он никак не научится ходить, что, построив башню всего из трех кубиков, теряет к ней интерес и принимается за следующую. А теперь доктор Флэнаган вскрывает ему черепную коробку. Чужой человек забирается в голову моего сына.
Часы тянулись невыносимо медленно. Когда жизнь твоя спокойна и предсказуема, время течет незаметно: иногда оно бежит, иногда еле ползет, но в целом ты воспринимаешь его как данность, не заслуживающую пристального внимания. Как какое-то фоновое приложение – иногда даже необязательно знать о том, что оно работает. Но сейчас не замечать времени было невозможно: это был мучительный и неумолимый обратный отсчет, таивший в себе и угрозу, и надежду.
Я не знал, куда себя деть, поэтому по привычке вошел в «Дом Хоуп» с телефона и увидел в почтовом ящике несколько свежих сообщений.
Желаю всего наилучшего
От: Camilla. Ср. 9 июля 2014, 01:58
Привет, Роб! Я знаю, что сегодня у Джека операция, – ты писал об этом на прошлой неделе. Я просто хочу пожелать вам удачи и сказать, что думаю о всех вас. В «Доме Хоуп» я уже настоящий ветеран. У моей дочери обнаружили ПКА в 2009-м, и она до сих пор здорова и счастлива и ведет совершенно нормальную жизнь. Я знаю, что сейчас это невыносимо слышать, но – рано терять надежду, поверьте. Берегите себя.
– Взгляни-ка, – я протянул телефон Анне. – Кто-то с форума написал.
Анна была без очков, поэтому сощурилась, глядя на экран.
– Как трогательно, – сказала она. – Вы знакомы?
– Нет, я ее вообще не знаю. Я недавно спрашивал, быстро ли идет восстановление после операции, и упомянул про Джека. Тут еще есть, посмотри.
Я открыл следующее сообщение.
Удачи вам!!
От: TeamAwesome. Ср. 9 июля 2014, 17:16
Пишу буквально на бегу! Ужасно тороплюсь, но не могла не зайти сюда и не пожелать вам удачи. У нас на форуме это традиция – желать удачи в день операции… хочу сказать, что я о вас помню и молюсь за всех вас. Я не понаслышке знаю, как ужасно это ожидание, как оно изматывает нервы, разрывает сердце. Восемь лет назад моему сыну поставили диагноз – опухоль мозга, а теперь это жизнерадостный здоровый подросток, у которого в запасе миллион способов, как свести меня с ума! Говорю вам это потому, что прекрасно помню, как сама жаждала услышать ободряющие истории, но не от докторов, а из уст обычных людей, которые прошли через то же самое. Так вот, это – моя вам ободряющая история. История надежды. И пожалуйста, когда все закончится, напишите нам, как все прошло (конечно, если будет такое желание). Все мы здесь, в «Доме Хоуп», ваши друзья, и все мы сейчас с вами!
– Боже мой, как добры люди, – удивленно произнесла Анна, повторно прокручивая сообщение.
– Ты в порядке? – Я сжал ее плечо и притянул ближе.
– Честно говоря, нет. Я просто так… так…
Она внезапно замолкла. Ее взгляд приковала пожилая пара: мужчина и женщина не спеша прогуливались поблизости, бросая птицам хлебные крошки, которые принесли с собой в пакете.
– Я тоже, – признался я и сделал глубокий вдох, чувствуя, как воздух наполняет легкие.
Потом снова нырнул в телефон и принялся читать остальные сообщения – ободряющие истории от людей, с которыми даже не был знаком.
Джек очнулся, и нас пригласили к нему в отделение интенсивной терапии. Половина его головы была перевязана бинтами, а сверху – сеткой. Время от времени его глаза на мгновение приоткрывались, но тут же закрывались снова. Мы сидели по обе стороны от него и держали за руки: я за левую, Анна – за правую.
– Извините, – сказала медсестра, когда я спросил у нее, как прошла операция, – но этот вопрос не ко мне. Доктор будет рада пообщаться с вами, она в комнате ожидания, в самом конце коридора.
Я сразу заподозрил неладное. Доктор Флэнаган сидела за столом и ожесточенно листала что-то в своем смартфоне. На ней по-прежнему была зеленая форма, в которой она оперировала. Я готовился к худшему. Почему медсестра отводила глаза в сторону, а для разговора с нами доктор выбрала самую дальнюю комнату?…
– Итак, – начала доктор Флэнаган, положив телефон на стол, – хорошие новости.
Я напрягся, боясь даже вздохнуть.
– Операция прошла удачно. Вырезали все. Никаких осложнений. Джек справился на «отлично».
– Вам удалось вырезать всю опухоль, без остатка? – несмело уточнил я, судорожно хватая ртом воздух, чувствуя, что сердце колотится в самом горле.
– Да, именно так. – Доктор Флэнаган стянула с головы хирургическую шапочку. – Вышло проще, чем мы ожидали. В некоторых случаях работа осложняется тем, что кровеносные сосуды врастают в ткань опухоли, но нам повезло. Конечно, необходимо сканирование, но я уже сейчас уверена, что мы провели тотальную резекцию опухоли.
Тотальная резекция опухоли. Благодаря форуму и медицинским справочникам мы знали, что это такое. Заветные слова, которые родители жаждут услышать от хирурга, означающие, что все видимые части опухоли удалены.
– То есть… вы хотите сказать… – запинаясь, пробормотала Анна, – что Джек здоров?
– Вероятнее всего, – быстро ответила доктор Флэнаган. – Вообще-то я не имею права такое заявлять. Мы, врачи, ужасно суеверны и не любим говорить вслух о своих удачах. Но операция действительно прошла просто безупречно, и у меня нет никаких причин сомневаться в выздоровлении Джека. Однако буду с вами откровенна: всегда существует риск рецидива. В случае Джека он минимален, и все же – имейте это в виду.
Все-таки риск есть. Пусть и минимальный. Но разве он и без того не рискует каждый день, переходя дорогу или играя в регби на школьной площадке?
– Ему потребуется еще какое-то лечение? – спросил я.
Доктор мельком взглянула на часы:
– В ближайшие дни мы проведем сканирование, чтобы окончательно удостовериться в том, что в мозге Джека ни осталось никаких следов рака. Если это так, то – нет, в дополнительной терапии не будет необходимости.
– Спасибо, – горячо сказал я. – Спасибо вам огромное.
– Что ни говори, приятно быть глашатаем благих вестей, – ответила она, вставая и направляясь к двери. – А теперь извините – мне нужно готовиться к следующей операции.
Анна поднялась со стула – и порывисто обняла доктора Флэнаган. Объятие было неловким, даже неуклюжим, ведь ни одна, ни другая не имели понятия о том, как принято обниматься. Но Анна все равно не разжимала рук, цепляясь за эту женщину, как за свое единственное дорогое дитя. Они стояли рядом с огнетушителем, висящим на стене, слегка покачиваясь, и Анна не переставая шептала, уткнувшись в шею доктору Флэнаган: «Спасибо, спасибо, спасибо…»
12
Волны неспешно накатывали на берег, а временами, когда вдали проплывал катер, били с шумным плеском. Анна лежала в шезлонге и читала книгу, а Джек сидел на своем пляжном коврике и раскладывал карточки с покемонами. Его волосы из-за соленой воды и песка казались гуще и на затылке уже почти выгорели и приобрели светло-желтый оттенок.