– Не бойтесь, – успокоил ее Мартин Каталан. – Это мой брат. Я скажу ему, чтобы он ушел.
Мартин тут же сорвался с места и, подбежав к замку, что-то крикнул. Один из мальчишек, чуть более взрослая копия его самого, посмотрел в нашу сторону, кивнул и спрыгнул на брезент. Остальные ребята последовали за ним, и вскоре все они уже стояли у входа, выстроившись в шеренгу.
Мартин снова подбежал к нам:
– А теперь можно, миссис Коутс? Там будем только мы с Джеком, а мой брат встанет на страже и никого к нам не будет пускать.
Джек с надеждой посмотрел на Анну, потом на меня.
– Ну хорошо, – сдалась Анна. Я знал, что ей очень страшно, но мы должны были отпустить Джека.
– А можно взять с собой Тони и Эмиля? – спросил Мартин, и мы только тогда заметили двух мальчиков, которые скромно топтались позади нас. – Мы не будем прыгать слишком высоко, обещаю вам.
– Конечно можно, – разрешил я и повернулся к Джеку. – Но все равно будь осторожен, ладно?
Он кивнул, и все четверо зашагали к замку. Мартин шел рядом с Джеком, положив руку ему на плечо, словно оберегая, а мы держались чуть поодаль.
– У меня уже не так хорошо получается прыгать, – донеслись до нас слова Джека.
– Ничего страшного, – ответил Мартин. – Мы только чуть-чуть попрыгаем… Гляди. – Он сделал глубокий выдох, и в воздухе перед ним повисло облачко тумана.
– Круто, – восхитился Джек и тоже выпустил изо рта немного теплого воздуха, поблескивающего в свете прожекторов. – Мы драконы.
Когда все четверо подошли к батуту и начали разуваться, их слов уже было не разобрать. Я представил себе, как Джек рассказывает друзьям об опухоли и операции, похлопывает себя по голове и показывает шрамы.
Джек уже бывал с ребятами в надувном замке. Чего только они не вытворяли: и прыгали на стены, и делали сальто, и махали ногами, словно каратисты. Теперь они вели себя предельно сдержанно. Мартин Каталан взял Джека за руки, как будто собирался с ним потанцевать, и они начали осторожно прыгать. Тони с Эмилем делали то же самое, хотя было видно, что оба изнемогают от желания оторваться на всю катушку.
Через некоторое время прыжки стали совсем вялыми – мальчики подустали, да и брату Мартина было уже нелегко сдерживать толпу возмущенных несправедливостью детишек. Мальчики втроем помогли Джеку спуститься и обуться.
Перед тем как расстаться, они обнялись, будто утешая друг друга, – молча, торжественно, словно старики, повидавшие жизнь. Мартин Каталан обнимал Джека последним. Их объятие длилось несколько дольше. Джек положил голову Мартину на плечо, а тот прикрыл ее ладошкой – как раз с той стороны, где у Джека была опухоль.
Я распечатал еще несколько статей о докторе Сладковском и положил в папку к остальным листам, аккуратно подшитым в определенном логическом порядке. Эта папка была приготовлена для Анны.
В одном из интервью Сладковского спросили, почему он, тогда еще молодой онколог, вообще решил заняться своим исследованием. Тот ответил, что его всегда интересовал феномен чудо-пациентов – тех, кто совершенно неожиданным образом реагировал на лечение, словно бросая вызов самой медицинской науке. Почему именно они, а не кто-то другой шли на поправку? «Именно таких чудо-пациентов и следует изучать в первую очередь, – подытожил он. – Возможно, именно благодаря им мы нащупаем верный путь к победе над раком».
На форуме «Дом Хоуп» у Сладковского практически не было сторонников. Утверждения об эффективности его методов считали голословными и почти единодушно склонялись к тому, что на деле толку от них не больше, чем от стандартной химиотерапии. Ловушка для идиотов, лохотрон – вот что такое клиника Сладковского.
Но как же Джош? Он-то выздоровел. Если это лечение помогло ему, вдруг оно поможет и Джеку? Доктор Флэнаган как-то сказала: «То, что нам, врачам, известно о раке, – всего лишь верхушка айсберга».
Наверное, она просто хотела смягчить нашу боль от осознания того, что мы бессильны против коварной болезни, поразившей Джека. Но ее слова вселили в меня надежду. А что, если у Джека какая-нибудь врожденная, еще не изученная наукой генная аномалия, благодаря которой он восприимчив к методам терапии, не действующим на других?
Я всегда открыто высмеивал так называемую альтернативную медицину: по мне, так вся эта гомеопатия, диагностика по радужной оболочке глаза и иже с ними были сплошь надувательством. Программист до мозга костей, я верил лишь в официально подтвержденные данные, к чему призывал и Анну, постоянно твердя ей о том, как опасно связываться со всей этой «нетрадиционной» чушью. Но сейчас, как бы я ни старался внушить себе, что скептики правы и клиника Сладковского – действительно ловушка, а Нев – придурок без чести и совести, у меня перед глазами стояли все эти люди из видео. Кирсти, мать Эша, и Джеймс, и Робсон, и девушка Мэри – в одиннадцать у нее нашли опухоль мозга, а теперь она идет на выпускной бал в сопровождении своего счастливого отца. Это не какая-то безликая строчка в отчете об исследованиях – это живые люди, из плоти и крови.
Я проверил наличие рейсов из Лондона в Прагу, – оказалось, в день их больше десяти. Все путешествие от порога до порога займет каких-то пять часов. Пока я искал отели рядом с клиникой, мне пришло письмо от Нева.
Тема: Re: Джек
Отправлено: Вт. 2 декабря 2014, 12:05
От: Нев
Кому: Роб
Роб, привет!
У нас отличные новости. Сегодня Джошу делали сканирование – никаких следов опухоли!
Уровень онкомаркеров самый низкий за все время с того момента, как у него обнаружили рак. Конечно, Джошу предстоит регулярное обследование еще в течение многих месяцев – а то и лет, – но каждый чистый скан – это очередное доказательство того, что мы на верном пути.
После каждого сканирования мы устраиваем Джошу что-нибудь приятное. Сегодня мы пошли на «Звездные войны» (у нас в кинотеатре показывают все старые фильмы). Он был в восторге! Радовался точно так же, как и я в детстве.
Я долго думал, стоит ли тебе все это писать – не будет ли это бесчувственно с моей стороны? Но в итоге решил, что стоит. Надежда есть всегда, Роб. Главное, мой друг, не опускать руки.
Нев
P. S. Джек, наверное, еще слишком мал, чтобы играть в «Майнкрафт», но Джош от него фанатеет. Он построил замок и заявил, что хочет подарить его Джеку, чтобы подбодрить твоего сынишку (я сказал ему, что ему сейчас нездоровится). Поэтому отправляю тебе скриншот замка. Надеюсь, дойдет в целости и сохранности и Джеку понравится.
Я кликнул на картинку во вложении, на которой возвышалась восьмибитная глыба с башенками и флагштоком. На ней было написано «Замок Джека». И я заплакал. Не потому, что подумал о Джеке. Я вспомнил себя в детстве, свои первые неуклюжие шаги в программировании – крошечные скрипты, написанные на стареньком раздолбанном ноутбуке, который отец притащил с блошиного рынка.
Я снова взглянул на замок и представил, как подросший Джек играет в «Майнкрафт»: строит дома, сажает деревья, карабкается на самые высокие горы… Иногда я позволял себе такую роскошь – мечтать о будущем, в котором мы с Джеком, здоровым и повзрослевшим, в джинсах и кроссовках с колесиками, сидим по субботам в кинотеатре с огромным ведром попкорна.
О, какие картины рисовало мое воображение… Мы не пропустим ни одного матча «Вест-Хэма», по воскресеньям будем завтракать в китайском ресторанчике на Жерар-стрит, летом – уезжать куда-нибудь, а еще – сидеть в пабе и говорить о девушках, которые ему нравятся, а я буду его подкалывать и давать советы в делах сердечных.
Это были не беспочвенные фантазии – я сам все это пережил со своим отцом. Он всегда приходил посмотреть, как я играю в футбол, а после матча, независимо от того, кто победил, мы неизменно отправлялись в «Корону» – пить колу и есть чипсы. А эти наши семейные вечера, когда все втроем мы усаживались перед телевизором, водрузив на колени тарелку с рыбой и картошкой, и смотрели сериалы: «Даллас» по средам и «Механик» по четвергам. Эти воспоминания невозможно стереть, они исчезнут лишь вместе со мной.
Помню, как однажды, через несколько месяцев после смерти мамы, я искал одну книгу. Мне казалось, я точно видел ее в гостиной на первом этаже, в буфете. Перерыв в нем все вверх дном – там было так пыльно, что мама пришла бы в ужас, – и нигде не найдя то, что искал, под грудой всякого старья и жестяных коробок из-под печенья, набитых пуговицами, я вдруг нашел пластиковый пакет с какими-то тетрадями.
Я вытащил одну: все страницы в ней были исписаны убористым отцовским почерком. Я колебался, не решаясь читать: вдруг это что-то сугубо личное? Но тут мне в глаза бросилась фраза: «Котти гнет врагов в дугу, Годдард дремлет на бегу», и я начал листать страницы, улыбаясь все шире и шире. Это были заметки отца о матчах «Вест-Хэма».
Складывалось впечатление, что перед тем, как записать свое очередное наблюдение, отец сначала долго тренировался на черновике, а уже потом, набив руку, переносил его в тетрадь. Писал он кратко, но каким восхитительным языком!
Дженнингс сегодня блистал, Пэддон же, напротив, беспорядочно метался по полю, словно пойманная в банку оса, и за весь матч даже не коснулся мяча.
Томми Тейлор выпрыгнул вверх, как дельфин, но грохнулся вниз, как водолазный колокол. И все же это было великолепно. Весь стадион рукоплескал стоя.
Я читал, не в силах оторваться: наша победа над «Челси» в домашнем матче, 5:3, хотя до последнего «Челси» вел со счетом 3:2; попадание в премьер-лигу в 1993-м. В какой-то момент мне бросилось в глаза, что некоторые записи помечены золотыми звездочками: детям дают такие в школе за успехи. Сначала я подумал, что это матчи, в которых «Вест-Хэм» одержал победу, но я точно знал, что, например, «Вилле» в 1995-м мы проиграли, потому что видел это собственными глазами. И тогда до меня дошло, что означают эти звездочки: отец помечал каждый матч, на который мы ходили вместе.