Я сел на диван и пробежал глазами несколько сообщений. Сайт показался мне знакомым, я точно встречал имена этих детей раньше: Наталья П., Петер Р., Эми Т.
Начинались все истории одинаково: внезапный диагноз, неумолимый прогноз, последняя надежда в лице доктора Сладковского – таких случаев я знал предостаточно. Вот только этим детям лучше не стало. После лечения в клинике опухоль быстро возникала снова, причем в более агрессивной форме, и родителям, влезшим в кредиты на сотни и сотни тысяч фунтов, оставалось лишь вернуться домой и смотреть, как их дети доживают свои последние дни.
– Ну и что? – Я со злостью бросил папку на диван. – Ничего нового тут нет. Сладковский постоянно говорит, что не дает никаких гарантий и что иммунотерапия далеко не для всех: на кого-то она действует, на кого-то нет, а почему – он и сам пока не до конца понимает. Но он не делает из этого тайны. Господи, да у него в договоре все риски подробно расписаны! Мне очень жаль и этих детей, и их родителей, но ведь есть и те, кому лечение в клинике реально помогло.
– Ну да. Джош, например.
Анна принялась шарить в сумке.
– И что это значит?
– Это значит, что у меня есть серьезные сомнения в том, что Джошу здесь помогли.
Я ошарашенно замотал головой:
– Да с чего ты…
– Вот. – Она всунула мне в руки новые копии. – Распечатала с форума «Дом Хоуп». Навряд ли ты это читал.
Нев
От: Chemoforlifer. Пт. 19 октября 2012, 6:03
Рассылка участникам форума
Думаю, вы все заметили, что время от времени у меня случаются споры с Невом. В связи с этим привожу здесь письмо, которое прислал мне один из наших участников (он пожелал остаться неизвестным).
Приветствую, Chemoforlifer. Я бродил по форуму и наткнулся на кое-что странное, касающееся одного из пользователей по имени Нев. Как ты, наверное, помнишь, мы лечили Дэвида в клинике Сладковского – после чего и присоединились к группе «Другие пациенты доктора Сладковского».
Моему удивлению не было предела, когда я увидел сообщения Нева о том, что Сладковский спас его сына Джоша. Дело в том, что Дэвид и Джош попали в клинику одновременно, и Джош на тот момент выглядел очень плохо. Было понятно, что у мальчика почти не осталось времени.
Я очень хорошо это помню, потому что мы общались с Невом и я спрашивал его, что будет, если его сын умрет здесь, в Праге, и как везти его тело в Англию?
Когда мы уезжали из клиники, Джош все еще проходил там лечение, поэтому теоретически, конечно, он мог и выздороветь, однако, учитывая его состояние и особенности болезни, это кажется практически невероятным.
Надеюсь, ты не против, что я тебе написал, – просто эта мысль не дает мне покоя…
Сначала я думала опубликовать сообщение в открытом доступе, но потом решила, что это может привести к не самым приятным последствиям.
Chemoforlifer
– Бред сивой кобылы! Это форум, Анна, там вечно ругаются и плетут интриги. Я понимаю, почему этот парень присоединился к лагерю противников клиники, но его слова лишь подтверждают рассказ Нева. Нев и сам говорил мне, что Джош был очень болен, когда они приехали в клинику, и что здесь ему стало лучше. И более того, Анна, я видел Джоша собственными глазами – и на фотографиях, и на видео. Открой мой ноутбук – и сама его увидишь.
Анна в отчаянии всплеснула руками:
– Я знала, что это ни к чему не приведет. Никому-то тебя не убедить, да, Роб? Это, конечно, уже неважно, но все же позволь спросить: каким образом ты оплатил лечение?
– Кредиткой.
– Отлично. А где ты возьмешь недостающую сумму?
– Вариантов много, Анна. Я попрошу Скотта. Пенсионные накопления, наши сбережения, и это далеко не…
– То есть мы просто отдадим все, что у нас есть, до последнего фунта, шарлатану? – Анна презрительно усмехнулась. – Ты ведешь себя так, будто деньги нам уже не понадобятся.
– А разве это не так? – Меня затрясло, я снова зарыдал, понимая, что это конец. – На что еще ты хочешь их потратить?
Не говоря ни слова, Анна встала, подошла к дивану и опустилась рядом со мной.
– Ты хоть немного представляешь себе, как это дорого? – почти прошипела она мне в ухо, чтобы ее слова точно не донеслись до Джека.
– Что – это?
– Умирать. – (Несмотря на ее видимое спокойствие, я чувствовал, что внутри она кипит от гнева.) – Ухаживать за Джеком, следить, чтобы он ни в чем не нуждался, потом найти для него лучший частный хоспис, где о нем будут заботиться двадцать четыре часа в сутки и где он спокойно доживет свои последние дни. Все это стоит немалых денег, Роб. Вот что волнует меня на данный момент.
С минуту мы сидели молча, прислушиваясь к вою полицейской сирены за окном.
– Я приехала сюда только для того, чтобы забрать Джека домой, – прошептала Анна. – Когда он проснется, я соберу его вещи, и первым же рейсом мы улетим в Лондон.
в самолете, джек, ты больше всего любил смотреть в иллюминатор. весь полет мог просидеть, уткнувшись носом в стекло. что удивительно, взлет и посадка оставляли тебя равнодушным, единственное, чего тебе хотелось, – фотографировать. я помню, как ты держал свой фотоаппарат, крепко, обеими ручонками, и медленно, как тебя учил папа, поворачивал его, чтобы охватить всю предстающую перед твоими глазами картину: и облака, и заходящее солнце, и мелкую рябь темно-синей глади, убегающей в бесконечную даль.
18
Оставалось два дня до Рождества. Анна, Джек и я сидели на диване в гостиной и смотрели «Снеговика». Дом был идеально чист и готов к празднику: в углу гостиной мерцала огнями елка, лестницу и площадку второго этажа украшали замысловатые бумажные гирлянды – творения рук Анны. Открыток пришло так много, что их было некуда складывать, поэтому Анна развесила их на веревках, которые мы натянули над крыльцом и в прихожей.
Люди в этом году не скупились на слова. Вместо стандартного «С Рождеством!» нам желали хранить мир в душе и быть сильными, писали, что мысленно всегда с нами. Не было радостных сообщений о новорожденных, грядущих свадьбах или достижениях детей на учебно-спортивном поприще.
Я впервые видел, чтобы Джек был так увлечен мультфильмом. Большую часть «Снеговика» он просидел, не отрывая глаз от экрана. Лишь во время некоторых сцен – там, где снеговик засовывает себе в рот вставную челюсть, примеряет отцовские штаны с подтяжками, залезает в морозильник, – он отвлекался: начинал ерзать, поглядывал на меня, рассеянно теребил носки, – и я не без гордости отмечал про себя, что это те же самые сцены, которые мне самому в детстве казались глупыми или скучными.
Больше всего ему понравилось наблюдать за тем, как мальчик скучал в ожидании Рождества; как он радовался, когда наконец выпал снег, и помчался на улицу, даже забыв одеться; и как грустил, когда пришла весна, принесшая с собой горечь невосполнимой утраты.
Это было седьмое и последнее Рождество Джека. Мы готовились к нему несколько недель – покупали еду к праздничному столу, подарки. Анна, как обычно, составляла списки и посылала меня с ними в магазин. Салфетки, крекеры, апельсиновый сок для коктейлей. А еще – ржаной хлеб из супермаркета, дешевое лото, огромная жестяная коробка с шоколадными конфетами. Я знал, что она пытается сделать, – воссоздать, в самый последний раз, то Рождество, которое устраивал для нас в Ромфорде отец.
Мультфильм почти закончился. Пришла весна, снеговик растаял, и мальчик, выбежав из дома, обнаружил лишь шарф и шляпу – все, что осталось от его друга. Камера отъехала назад, оставляя внизу, на заснеженном поле, маленькую фигурку, сидящую на коленях. Я внимательно следил за Джеком: эта печальная сцена, казалось, не произвела на него никакого впечатления.
– Папа, а куда ушел снеговик? – спросил он, когда мы с Анной укладывали его в постель.
Я растерялся, толком не представляя, как стоит отвечать на этот вопрос. Перед глазами возник холмик снега и лежащие рядом шарф и шляпа.
– Назад в Арктику, Джек, – нашелся я наконец. – К другим снеговикам.
Джек наклонил голову набок.
– У них там будет праздник? – снова спросил он.
Я вспомнил сцену со снеговиками, пляшущими вокруг костра.
– Да, Джек. И им будет очень-очень весело, – сказала Анна, приглушая свет лампы у изголовья его кровати.
Джек остался доволен. Вытянув руку к стене, где висели его фотографии, он дотронулся до Эйфелевой башни, потом до Эмпайр-стейт-билдинг и Тайбей 101.
– А вы с мамой будете дома спать?
– Ну конечно, лапушка. Мы спим здесь каждую ночь, – заверил его я.
Джек задумался.
– Папа, а почему ты спишь внизу? Почему вы с мамой не спите в одной кровати?
Мы с Анной виновато переглянулись.
– Просто папа плохо спит, и ему не хочется беспокоить маму, – объяснил я. Это была лишь часть правды.
Немного поразмыслив над моими словами, Джек произнес:
– А вы никуда не уйдете, даже если я усну?
– Конечно нет, – сказала Анна. – Мы все время будем рядом, и если тебе что-то понадобится, просто позови нас, хорошо?
– А если я куда-нибудь пойду, вы пойдете со мной?
– Можешь в этом не сомневаться, – заверил я. – Мы тебя никогда не бросим.
– Даже если я отправлюсь на Северный полюс, чтобы встретиться с Санта-Клаусом?
– Даже если так. – Я подоткнул одеяло, убедившись, что ноги Джека надежно укрыты. – Я бы не отказался увидеть Северный полюс. Вот только нам придется очень тепло одеться.
– Чтобы не простудиться, – чуть слышно, словно про себя, сказал Джек.
– Чтобы не простудиться, – эхом повторил я.
Джек улыбнулся и поудобнее устроился на подушках. Я думал, он вот-вот уснет, но он вдруг четко и спокойно произнес:
– А куда мы деваемся, когда умираем?
Я оторопел, не зная, говорит ли он о себе или о людях вообще. Мы с Анной уставились друг на друга, гадая, известно ли Джеку о том, что он умирает. Я спрашивал себя об этом по сто раз на дню. В какой момент он сообразил? Когда Человек-паук пришел его навестить или когда он получил от одноклассников целую стопку самодельных открыток?