– Еще чуть-чуть, – ответил я, копаясь в настройках: никак не мог понять, как изменить скорость затвора.
– Ну правда, хватит направлять ее на меня. Я себя чувствую моделью.
– А ты и похожа на модель, – заявил я и сфотографировал ее. Она показала мне язык и развернулась к реке, вытянув ноги.
– Ну и как успехи? – словно невзначай спросила она.
– В чем?
– В поисках работы.
– А. Разослал резюме в пару-тройку компаний, но ответа пока нет. Тебе подлить?
Анна накрыла ладошкой свой пластиковый стаканчик и отрицательно помотала головой. Я плеснул себе немного вина.
– Ты будто и не беспокоишься вовсе.
Я пожал плечами:
– А чего мне беспокоиться?
Анна поджала губы: верный признак того, что она с чем-то не согласна.
– Ты написал всего-навсего в несколько компаний, я же – в пятнадцать, из которых только пять предложили мне работу.
– А остальные десять что сказали?
– Ничего, – ответила она. Вид у нее был какой-то отрешенный: она даже не поняла, что я пошутил. – И это раздражает. Могли бы хоть что-нибудь ответить.
В последнее время ее вдруг стали волновать мои планы на будущее. Ее саму ждало место в какой-то бухгалтерской конторе в Сити, а у меня никакой ясности не было, поэтому она начала задавать вопросы: что ты собираешься делать дальше? может, поедешь со мной в Лондон и там поищешь работу?
Честно говоря, поиск работы заботил меня в последнюю очередь: все мои мысли занимали карты – живые карты с исчерпывающими данными о местности; карты, создать которые было бы под силу любому подростку с ноутбуком и профилем на «Майспэйс».
– Если уж на то пошло, я по-прежнему надеюсь, что моя идея с картами выстрелит, – признался я, наливая себе еще вина и вытягивая ноги на траве.
Лицо Анны окаменело.
– Можно поподробнее? – Она сняла очки. – Ты так толком ничего мне и не объяснил.
– А мне казалось, что объяснил.
– Даже если и так. Я все равно не понимаю, чего ты хочешь добиться. – В ее голосе ни с того ни с сего послышались гневные нотки.
– Ну хорошо. – Я сел прямо и развернулся к ней. – Программное обеспечение, над которым я работаю, позволяет пользователям изменять карты в соответствии с их личными интересами. Ну например, ты можешь нанести на карту маршрут, по которому ты ездила на велике или бегала. Или загрузить свои фото в карту места, где ты отдыхала, а все остальные их увидят.
– Фотографии – на карту?
– Точно.
Анна нахмурилась:
– Но ведь это дикость какая-то, тебе не кажется? С чего людям вообще это делать?
– Ну, мало ли. – Я уже начинал психовать. – Потому что у них будет такая возможность.
Некоторое время царило молчание. Анна принялась убирать в рюкзак все, что мы с собой принесли.
– Ты ведь совершенно ничего не смыслишь в картах, да? – сказала она. – Люди, вообще-то, годами на картографов учатся. Мой двоюродный дядя – картограф. Это невероятно сложная профессия.
– Да что на тебя нашло?
– Я просто спрашиваю, Роб.
– Анна, все остается по-прежнему.
– Что ты имеешь в виду?
– Если ты боишься, что я передумаю насчет Лондона, то зря – я не передумаю.
Она тихонько фыркнула:
– Вот еще. Дело вовсе не в этом.
– А в чем тогда?
Ничего не ответив, она продолжила убирать вещи в рюкзак. Я и сам знал, в чем тут дело: я собирался действовать в одиночку, и ей это не нравилось. Для нее это был неоправданный риск, отклонение от нормального курса. По ее мнению, мне полагалось найти хорошую работу, которая обеспечила бы мне достойную жизнь и безбедную старость. Разве не для этого мы поступали в Кембридж и учились как сумасшедшие?
– Временами ты ужасно раздражаешь, – сказала она, устремив глаза вдаль. – Ты думаешь, что все обязательно будет по-твоему.
– И что в этом плохого?
– Но это невозможно.
– А по-моему, как раз наоборот.
– Что ты хочешь сказать?
– Пока у меня выходит все, за что я берусь.
В моем голосе прозвучал вызов, но я всего лишь защищался. Анну это разозлило. Она отвернулась, оправила юбку и тихо сказала:
– Да, пока ты понимаешь, что делаешь.
– Да почему тебя это так волнует? – спросил я.
– Не волнует.
– Волнует. Тебя аж трясет от злости.
Анна потянулась за бутылкой (при этом ей пришлось перегнуться через меня) и налила себе вина.
– Твой план кажется мне импульсивным и непродуманным, только и всего. Роб, ты только что получил диплом с отличием первой степени. Да многие компании будут умолять тебя на них работать, а ты носишься с этими картами.
– Да, потому что карты – это реальный шанс. К тому же я не хочу работать на компанию.
Анна шумно вздохнула.
– Это я уже поняла, – сказала она.
Мы зашли в тупик. Некоторое время мы сидели молча, глядя на плывущие по Кэму лодки-плоскодонки. Это была наша первая крупная ссора – до этого мы лишь спорили по пустякам, да и то редко.
– Ты был прав, – сказала она так тихо, что я едва расслышал.
– В чем?
– Я сказала – дело не в том, едешь ты в Лондон или нет, – но это неправда. Мне действительно нужно знать наверняка, что ты едешь.
Анна сидела, обхватив руками колени, а в ее волосах белели пушистые зонтики одуванчиков. Она была прекрасна.
– Ну конечно же, я еду. – Я придвинулся ближе. – Но у меня есть одно пожелание.
– Какое?
– Чтобы мы жили вместе. Может, я слишком тороплюсь, но я правда хочу с тобой жить.
2
Анна, тебе удобно говорить? У меня охренительные новости!
Я стоял в коридоре одной конторы на Олд-стрит.
– Что случилось?
Я снизил голос почти до шепота, чтобы меня не услышали сквозь тонкие стены.
– Они покупают. Покупают мой чертов софт!
Повисло молчание, прерываемое лишь тихим потрескиванием в трубке.
– Ты опять шутишь, да, Роб? – спросила она наконец.
– На этот раз никаких шуток. Если коротко, то эти ребята сейчас в переговорной, рассматривают бумаги. Они сразу вцепились в мой софт, мне даже расхваливать его не пришлось. Они покупают.
Этот «Симтек», в который мне посоветовал обратиться один друг-программист, был стартапом некоего Скотта, окончившего Кембридж за несколько лет до меня.
– Это потрясающе, Роб. Замечательная новость, – сказала она, но голос был странный, как будто ей хотелось услышать что-то другое.
– А знаешь, сколько они собираются заплатить?
– Понятия не имею…
– Полтора миллиона.
Тут проняло даже вечно сдержанную Анну.
– Неужели в фунтах? – охнула она.
– В них самых. До сих пор поверить не могу.
Анна глубоко вздохнула. Судя по хлюпающему звуку, она высморкалась.
– Что с тобой?
– Ничего, – ответила она, тихонько шмыгнув носом. – Просто я… я не знаю, что сказать.
– Еще бы, я и сам растерялся. Сегодня обязательно отпразднуем.
– Конечно. – Я уловил в ее голосе настороженные нотки. – И все же – что именно произошло? Что конкретно они тебе…
В переговорной послышался скрип отодвигаемых стульев – обсуждение было закончено.
– Анна, мне пора. Я позже позвоню, хорошо?
– Хорошо, – ответила она, – но обдумай все как следует, Роб. И ничего пока не подписывай, понял? Скажи им, что тебе нужно показать договор своим юристам.
– Понял, понял… Мне пора…
– Роб, я серьезно.
– Да не волнуйся ты так. Все, убегаю, потом позвоню…
Я вышел на раскаленную от зноя, загазованную улицу. В глаза ударил солнечный свет, и несколько секунд я просто стоял на месте, рассеянно моргая и наблюдая за плотными рядами машин на круговом перекрестке. Грязный Лондон жил своей счастливой суматошной жизнью.
Последние девять месяцев были не сахар. Мы обретались в Клэпхэме, в квартирке на первом этаже, которую снимали на деньги Анны. Мы почти не виделись: по ночам я писал код, подбадривая себя тоннами кофеина, и спать отправлялся только на рассвете – как раз когда просыпалась Анна. Мы условились, что все это ненадолго. Вот закончится ее испытательный срок, а я допишу софт, и тогда…
Анна работала в компании, которая занималась банковским аудитом. Свою работу она обожала. Она знала как свои пять пальцев не только законы, но и всевозможные исключения – те лазейки и обходные пути, которые прописаны в документах мелким шрифтом и которые мало кто читает. Начальство быстро разглядело в ней талант и за какие-то полгода повысило ее до менеджера.
Все еще пьяный от радости, не зная, куда себя деть, я пошел по Ливерпуль-стрит, прячась от палящих лучей в тени зданий. До Анны я так и не смог дозвониться – ее телефон был выключен – и поэтому нырнул в первый попавшийся паб, чтобы выпить пива.
А ведь я знал, что иду верным путем. Не напрасно по двадцать-тридцать часов писал код, засыпая на полу под старым одеялом. Я говорил людям, что смартфоны полностью изменят жизнь, а они в ответ лишь закатывали глаза. И кто в итоге оказался прав? Еще недавно карты были лишь куском бумаги, который мы носили в рюкзаке или хранили в бардачке машины, но совсем скоро они станут живыми и будут всегда под рукой, в наших мобильных гаджетах.
Пиво подействовало: я начал понемногу успокаиваться, чувствуя, что с души наконец свалился тяжеленный камень. Мы ведь не о том мечтали, что Анна будет платить за квартиру и на свои деньги покупать мне новый костюм. Она никогда меня не упрекала, но я знал, о чем она думает: что мне следует пойти на предпринимательские курсы, устроиться стажером в компанию по производству компьютерных игр, а свои идеи задвинуть подальше.
И меня это бесило. Ведь сколько я себя помнил, все вокруг считали меня вундеркиндом, к чьим ногам рано или поздно ляжет весь мир. Потому что у меня была репутация. Сказал, что закончу Кембридж с отличием, – пожалуйста. Обещал преподавателям, которые в меня не верили, что выиграю состязание хакеров, – и каждый год сдерживал обещание. Но в Лондоне все было иначе. Анна каждые две недели летала в Женеву по работе, а я в боксерах сидел перед телевизором, смотрел «Кантрифайл» и дожевывал остатки риса из «Чикен Кинг».