«Так к чему же весь этот балаган трехчасовой?!» – хотел завопить Олег, но, конечно, не завопил.
Но человечек, надо полагать, все невысказанное понял из мимики Олега.
– Бдительность, курсант Ракитин, прежде всего. Кто в плену побывал – на том, считай, на всю жизнь отметина. Большая такая черная метка. А не хочешь с ней ходить – смыть надо. Очиститься.
– Я готов… Но как?
– Как, как… Кровью! Ничем другим такое не смывают. Кровью или врага, или своей, – как уж получится.
– Я готов, – твердо повторил Олег.
– Ну тогда пошли, – поднялся из-за стола человечек. – Сейчас собрание ячейки будет. Добровольцев станем отбирать на ночное дело, опасное. Так вот, ты уже первым вызвался. Не подведешь – снова, считай, наш боевой товарищ.
– Я готов, – в третий раз сказал Олег и шагнул к выходу.
Резкий скрежет перекрыл и вой ветра, и удары волн в корпус «Ласточки». Звук был недолгим, поскрежетало и смолкло, но стоявший у штурвала Славик встревожился. На исправном судне такие звуки раздаваться не должны.
Бросил взгляд на приборы и сразу же заметил: индикатор зарядки аккумуляторов сменил цвет с зеленого даже не на желтый – на красный. Теперь они расходовали энергии больше, чем получали… Парус накрылся? Или генератор? Или что-то еще? Судя по звуку, проблема не в электрических цепях, что-то механическое…
Он оглянулся на парус, но не смог разглядеть в темноте сквозь ограждение, вращается ротор или нет.
Надо идти и выяснять, но штурвал не бросить. Шторм разыгрался не на шутку, бот приходилось держать носом к волнам, чуть отвлечешься, – тут же развернет боком и опрокинет.
До сих пор Славик не очень тревожился… Пару раз случалось попадать в шторма похлеще этого, моря на Умзале бурные, неспокойные. Но тогда рядом были четверо взрослых, четверо опытных рыбаков… А сейчас он за капитана и цена любой его оплошности – две жизни. Море учитель суровый, возможность провести работу над ошибками дает редко.
Надо звать Леру на помощь, одному не справиться. Но за штурвалом не больно-то расслабишься и не сосредоточишься для ментального контакта. Славик с сомнением посмотрел на рычаг, включающий аварийный ревун. Не сделала бы Лерка какую-нибудь глупость при звуках тревоги. К морю непривычная – выскочит спросонья на палубу, попадет под волну… Но штурвал не оставить, даже зафиксировав. Поскольку постоянно приходится им подрабатывать, выравнивая суденышко.
Проблема решилась просто. Снова оглянувшись, Славик увидел на палубе сестру. Причем вела себя Лера грамотно, как он учил: задраила за собой овальную дверь каюты, переждала волну, быстро двинулась вдоль борта, крепко держась за леер бокового ограждения. И входа в рубку переждала вторую волну и лишь затем оказалась внутри.
Волны вообще-то накатились не самые высокие, обдавшие сестру лишь по колено, но все равно молодец. Понятливое сиятельство попалось…
– Что случилось? – первым делом спросила Лера.
И объяснила: она не спала, как тут уснешь… И тоже услышала громкий скрежещущий звук.
Славик растолковал: сам не знает, что стряслось. Но стряслось однозначно, заряд на аккумуляторы не идет. Надо разбираться… И немедленно отправил сестру проверить, вращается ли ротор, – Лера, пробираясь в рубку, внимания на парус не обратила.
За недолгое время, что дверь была открыта, Славику показалось, что ветер звучит как-то по-другому, какой-то новый звук вплетается в привычный вой.
Сестра вернулась с докладом: ротор не вращается, и даже рукой его провернуть не удалось. Заклинен намертво. Славик тут же сообразил, отчего ветер зазвучал иначе: свистящие звуки издают лопасти ротора, замершие теперь неподвижно. Осталось разобраться с причинами скрежета. И по возможности устранить последствия.
Но сразу к поиску неисправности приступить не удалось. Сначала состоялся урок практического кораблевождения в штормовую погоду. Лишь убедившись, что Лера способна уверенно держать бот носом к волне, Славик спустился в моторный отсек, – люк, ведущий туда, находился в рубке.
Для начала проверил подшипник на валу ротора – на вид нормальный, и не горячий, и смазка видна… Что же тут еще могло сломаться?
На беду, Славик не очень хорошо знал устройство механизмов бота, несмотря на весь свой опыт рыбака. Представлял, что и как работает, но в общих чертах. А тонкости изучали лишь в выпускном классе, и лишь те парни, что выбирали специальность судомеханика.
Поразмыслив, он решил разобрать некое устройство в силуминовом корпусе. Как называется эта хреновина, Славик не знал, но к ней шел вертикальный вал ротора, а от нее – другой вал, горизонтальный. Значит, там должны быть шестерни или что-то аналогичное…
Он опасался, что придется повозиться, отвинчивая прикипевшие винты. Но те поддались отвертке на удивление легко… Сняв кожух, Славик понял, что угадал правильно – внутри скрывались шестерни. Вернее, раньше скрывались… Потому что эти детали, лишившись большей части зубьев, должны называться уже не шестеренками, а как-то иначе.
Ремонт сейчас был невозможен. И позже, когда шторм стихнет, – невозможен. В море такие поломки не ремонтируют… Нет запчастей, нет инструментов, чтобы снять с валов остатки шестерней и насадить запасные. А нашлись бы каким-то чудом – нет необходимых для такой работы навыков.
Славик машинально вынимал из корпуса обломки зубьев – сам не зная, зачем это делает. Наверное, подсознательно хотел занять чем-то руки, пока мозг пытался найти выход. Несуществующий выход…
Под пальцы подвернулся обломок, на ощупь отличавшийся от прочих. Славик поднес его поближе к тусклой лампочке, раскачивавшейся над головой, рассмотрел. Камешек… Со свежим сколом…
Дальше он искал уже целенаправленно и нашел еще несколько обломков береговой гальки.
Диверсия… Вредительство… Так вот почему винты на кожухе поддались так легко – совсем недавно их отвинчивали и завинчивали обратно.
Хотя о чем он, какое еще вредительство… Свои же нагадили при эвакуации. Вывести на глубину и затопить все малые суда не успевали, и кто-то быстренько прошелся по моторным отсекам. Непонятно одно: как они с Лерой вообще отплыли с камнями в шестеренках?
Ощупав изнутри корпус, он нашел ответ. Изначально камни лежали вот здесь, на этой металлической приступочке – так, чтобы могли свалиться вниз, на шестеренки, лишь при сильной качке. Один камешек до сих пор оставался там, прилипнув к густому потеку смазки.
Диверсия была проведена с умом, надо признать… Поломку, обнаруженную сразу, у причала, починить гораздо проще и легче. Но все было рассчитано так, чтобы привод накрылся вдали от берега, на хорошей волне…
Но против кого направлена та диверсия? Офицерьё вражеское или жандармы на ботах в море не поплывут, рыбаков заставят, кто эвакуироваться не успел… Хорошо если у берега качка случится, а если в шторм и в открытом море? В общем, как у них сегодня?
Неправильно как-то… Иначе надо с врагом бороться… Не дело своих топить, чтоб чужие боялись. Для кого тогда и борьба, и победа? Для потомков из далекого светлого будущего? Если аккумуляторы разрядятся раньше, чем стихнет шторм, светлого будущего у них с Лерой не будет. И темного не будет, и вообще никакого… И потомков тоже.
Он поднялся в рубку, стараясь выглядеть спокойно и уверенно.
– Ну что? – тут же пристала с вопросами Лера. – Починил?
– Сейчас не починить… – ответил Славик. – Ничего, до Ревограда и без паруса дотянем, на аккумуляторах.
А сам подумал: дотянуть бы до конца шторма, не опрокинувшись…
Заняв место за штурвалом, он попробовал сбросить обороты двигателя, уменьшить потребление энергии. Идея оказалась не самая удачная: «Ласточка» тотчас же перестала слушаться руля, начала поворачиваться бортом к волнам… Он вернул рычаг в прежнее положение. Оставалось лишь надеяться на скорое завершение шторма. Но пока что никаких признаков того, что буйство стихий идет на убыль: ветер не слабеет, а волны вроде как даже стали выше…
– Не дрейфь, сиятельство! – сказал он бодро. – Шторм переживем, настоящей морячкой станешь!
Или не станешь, добавил он мысленно, тут уж как повезет…
Холод – вот что больше всего донимало Юлену в ее нынешней подпольной жизни. Не просто и не только в подпольной – в подземной. В запутанном бесконечном лабиринте старых штолен, тянувшемся под Красногальском и окрестностями, системы отопления были давным-давно демонтированы, перевезены в действующие шахты. А может, и не было таких систем, может, пригодную для жизни и работы температуру поддерживало тепло, выделяемое машинами и механизмами… Юлена не знала. Прожив почти всю жизнь в городе шахтеров, в забой до недавних пор она ни разу не спускалась. Да и какая разница…
Главное, что сейчас в катакомбах царил лютый холод, разве что вода не замерзала. И мрак, едва рассеиваемый светом редко развешанных тусклых фонарей. И неприятное, давящее чувство от многометровой толщи камня и земли над головой.
Не такой представлялась Юлене жизнь в подполье: главным, казалось, станет борьба с проклятыми интервентами, дерзкие боевые операции…
Операций не было. По крайней мере Юлена считала, что ни в одной ей поучаствовать не удалось. Разведка в городе… Что это за разведка, скажите: тайком, сторонясь патрулей, пробраться в Морозовку, постучать в собственное окошко условным стуком, – а потом передать командованию все, что успеет рассказать мама?
Еще листовки доводилось пару раз расклеивать, и лазерные проекторы устанавливать, расцвечивающие небеса яркими надписями «Смерть имперским оккупантам!» Дело, конечно, нужное – и разведка, и листовки, и проекторы, – но все-таки, уходя в подпольщицы, Юлена ожидала совсем не этого.
Но теперь, кажется, все изменится. Командир ячейки, товарищ Леонед, намекнул: на сегодняшнем собрании предстоит узнать нечто важное, и добавил: пора, мол, становиться настоящими бойцами. Им, красногальским комсомольцам, пора – сам Леонед, хоть и молодой, но повоевать успел немало: дрался с имперцами в космосе, один уцелел из всего экипажа орбитального дота, попал в плен, бежал из лагеря под Новосмоленском, убив двоих конвоиров, двести километров шел безлюдной степью, без воды и пищи, – и добрался-таки до Красногальска.