Сопротивление Умзалы по большому счету стало результатом экспромтов – решений, принятых в большой спешке и не всегда удачных. А многие группы подпольщиков и партизан вообще возникли стихийно и пытались воевать на свой страх и риск, не успев установить связь с соратниками.
К тому же в рядах коммунистического подполья более чем активно работала агентура Империи: жандармская, армейская, флотская… В той или иной степени Несвицкий мог контролировать и отслеживать действия почти всех групп сопротивления, в лучшем случае один из десяти партизанских отрядов оставался «беспризорным», а среди городских ячеек процент насыщенности агентурой был еще выше.
При нужде, получив соответствующий приказ, вице-губернатор мог одним ударом, одной войсковой операцией очистить Елизавету, даже без помощи «ходячих бомб» фон Корфа, – а их, судя по докладам барона, удалось внедрить в немалое число отрядов и боевых групп.
Приказ не поступал. Наоборот, и из ставки наместника, и из личной канцелярии Его Величества поступали директивы, выдержанные в одном и том же тоне: не спешить, не торопиться, действовать в основном пропагандой и агитацией, вернуть как можно больше людей к мирной жизни… Но при этом ни в коем случае не допускать крупных диверсий, способных повредить делу возрождения добывающей промышленности.
Отдельной проблемой и отдельной головной болью вице-губернатора оставались подводные рудники – «стальные кракены», как называл их про себя Несвицкий.
Здесь, по сравнению с сухопутным подпольем, ситуация сложилась обратная. Агентуры среди обитателей подводных городов оказалось крайне мало – каждый агент на вес золота – и связь с ними была чрезвычайно затруднена. С большим трудом удалось выяснить, что на четыре из восьми подводных рудников не поступал груз, сколько-нибудь похожий на генохранилище…
Два из этих четырех рудников были уничтожены. И если с первым все понятно: во время боев за Елизавету «стального кракена» прикончил удар с орбиты, после подводного пуска ракет, сбивших эсминец «Бесстрашный» и серьезно повредивших два крейсера, – то со вторым все оказалось сложнее и загадочнее. Ни армия, ни флот никаких действий против «кракена» не предпринимали, лишь отслеживали его местоположение, а потом служба наблюдения зафиксировала мощнейший подводный взрыв, и рудника не стало. Изучение обломков, собранных на двухкилометровой глубине, продолжалось, но ничего толкового в предварительном заключении экспертов сказано не было: произошел взрыв, приблизительно такой-то мощности, причины неизвестны. Авария? Диверсия группы антикоммунистического сопротивления? Теоретически могла оказаться таковая среди привезенных на убой шахтеров-«перевоспитуемых»… Или вмешалась некая третья сила? В общем, загадка.
Третья сила, кстати, на Елизавете и в самом деле появилась. Многочисленные банды, ничего общего с коммунистическим подпольем не имевшие и заявлявшие, что объединены в некую «Умзальскую Партизанскую Армию».
Политическая программа у бандитов имелась, незамысловатая и доходчивая: Умзала, дескать богатейшая планета и способна прожить сама, и без Союза, и без Империи. Плодороднейшие поля и богатейшие недра должны принадлежать не буржуям и не комиссарам – самим умзальцам и больше никому.
Заурядный вроде бы сепаратизм, время от времени такие настроения проявлялись на разных планетах Эридана, иногда даже дело доходило до военных столкновений.
Но умзальские борцы за самостоятельность отличались от прочих самостийников и многочисленностью, и какой-то запредельной, зверской жестокостью.
Возможно, причина была в том, что на местные рудники, активно перемалывающие рабочую силу, шел постоянный и густой поток заключенных со всего Союза. И если коммунисты во время боев за Елизавету политических заключенных расстреливали в массовом порядке, то уголовников просто отпускали. А иногда даже вооружали, надеясь добавить Империи головной боли. А кого не вооружали, те быстро вооружились сами и столь же быстро сбились в банды, объединившись с местным отребьем.
Несвицкий видел съемки из городков и поселков, где побывали «народные заступники» – проняло даже его, а уж вроде всякого навидался. Заживо сожженные, заживо закопанные, заживо распиленные, заживо брошенные в барабан агрегата, дробящего руду на ГОКе…
Убивали партизаны-самостийники всех, кого могли: и коммунистов с комсомольцами, и сторонников Империи, и нейтральных обывателей, не проявивших должного патриотизма. Даже факт рождения на другой планете мог стать поводом для жестокой казни. Впрочем, и коренные жители планеты не менее часто попадали под раздачу, особенно эрладийцы – мутантов Умзальская Партизанская Армия уничтожала с особым зверством. Даже по их меркам – с особым. Причем те бандиты, что происходили из уголовников, навезенных с других планет, считались не чужаками, а «побратимами», – и усердствовали в кровавой жатве даже активнее аборигенов.
В общем, третья сила на Умзале появилась и даже была с коммунистическим подпольем на ножах. Но подводные города-рудники были той силе не по зубам…
Обитатели уцелевших рудников продолжали боевые действия, причем весьма активные. Фактическинебольшие прибрежные поселки жили в условиях двоевластия: днем действовали законы империи, а ночью с маломерных быстроходных субмарин высаживались десантники – «осьминоги», как они сами себя именовали, – иногда вступали в бой с жандармскими и армейскими постами, но чаще карали «изменников» и «предателей», то есть всех, кто не желал отдавать на нужды сопротивления то, что приглянулось пришельцам из-под воды…
Ответные меры обычно запаздывали – слишком протяженное побережье, слишком трудно обнаружить звено движущихся под водой «скатов». Пропаганда и агитация, на которой так настаивало высшее начальство, здесь оказались бессильны – невозможно вести их среди подводников, отрезанных от всего мира в своих глубоководных логовах.
Иногда «осьминоги» сталкивались с бойцами Умзальской Партизанской Армии – обычно на том партизанская карьера отморозков завершалась. Увы, случалось такое не часто, главные базы бандитов находились вдали от побережья, в лесистых предгорьях. Так что вреда «осьминоги» приносили больше, чем пользы.
Кардинально решить проблему подводных диверсантов можно было лишь массовой эвакуацией прибрежных жителей, либо уничтожением «стальных кракенов».
На второй вариант Несвицкий смог бы решиться, лишь заполучив генохранилище…
И как раз сегодня имелся очень большой шанс, что вожделенная цель будет достигнута. Что империя вернет свой главный, свой жизненно необходимый стратегический запас. Что появится возможность одним ударом победить в кровопролитной подводной войне. И по большому счету – в космической тоже.
Глава шестаяУнесенные штормом
Когда пошла вторая неделя плавания, Славик начал помаленьку жалеть, что оно не закончилось сразу и быстро, – тогда, во время шторма. Неправильные мыслишки, малодушные, но все же время от времени возникали…
С водой им повезло – сливали помаленьку из холодильной установки, пили. Было там воды куба полтора, а то и больше, – паршивая, конечно, затхлая и с химическим привкусом, – предназначалась та вода не для питья, а для глазирования замороженной рыбы. Но в сравнении с морской, что плещется за бортом, и такая за счастье. Да еще дождь один раз случился – набрали свежей, подставили всю посуду, и тряпки чистые расстелили, потом выжали.
В общем, смерть от жажды не грозила. Умереть им предстояло от голода. Причем Славик подозревал, что окочурится первым. Он-то на борт «Ласточки» угодил и без того голодный, как лишенец. И покушать с тех пор удалось только один раз. В смысле, нормально покушать, потому что те крохотные порции, на которые они с сестрой поделили НЗ – не еда, а форменное издевательство над желудком, от них рези усиливаются и есть хочется в разы сильнее…
Поели по-людски лишь единожды, после того, как на бот с застывшим ротором и смолкшим двигателем наплыла стайка стремительных салангасов. Как наплыла, так и уплыла, но одну рыбину Славик все же сумел выудить, – неплохую, килограмма на два с половиной.
Невелик улов для опытного рыбака, с десяти лет в море выходившего… Но без приличных снастей никакой опыт не поможет. Бухта тоненького шнура на «Ласточке» отыскалась, но крючок пришлось сладить самому, и получился он плохонький, не зацепистый. Да и наживки толковой не нашлось.
Короче говоря, салангас был изловлен, изжарен и до последней крошечки съеден – и никогда еще, наверное, в море не возвращался рыбий скелет, настолько очищенный от мяса.
Долгие часы Славик проводил у своей снасти в надежде поймать еще одну рыбину… Все впустую. Появление той стайки оказалось исключением, счастливой случайностью. Океаны на Умзале глубокие, и пелагических рыб почти нет, вся рыба жмется к шельфу, к мелководью, богатому кормом…
У дна, возможно, и здесь водится что-то съедобное, – но поди попробуй забрось снасть на четырехкилометровую глубину, а именно такие цифры возникали на эхолоте, когда Славик изредка, чтобы не разрядить батарею, его включал. Иногда чуть мельче, иногда чуть глубже… Никаких признаков приближающейся суши. И вариантов – если ничего не предпринимать – имелось ровно два: или их случайно найдут и спасут, или они сдохнут от голода. Того, что новый шторм утопит «Ласточку» вместе с ними, опасаться не стоило… (Или не стоило на то надеяться?) Пару раз уже штормило прилично, но волны здесь не такие, как у берегов, – плавно поднимали «Ласточку», плавно опускали…
Был и третий выход – если уж совсем станет невмоготу, взять свинцовую чушку весом в треть центнера, запасной груз от перемета. Обвязать как следует веревкой – и две петли на шеи, да и шагнуть за борт вместе с Леркой… Но пока Славик всерьез такую возможность не рассматривал. А если не всерьез… то всякие мысли в голову лезут, когда голодаешь вторую неделю.
Вот такие невеселые перспективы просматривались, если ничего не делать для собственного спасения… И Славик решил кое-что предпринять, пусть и с самыми минимальными шансами на успех.