– Мало у неё было друзей. Только гримерша Оксана Бабина.
– Где она живет?
– Где-то на Юго-Западе… Вы поможете мне отсюда выбраться?
– Помогу, Семен Маркович. А вы помогите найти адрес Оксаны.
– Дайте лист бумаги. Напишу записку в театр, нашему кадровику.
Выход из тюрьмы надолго запомнится Милану как самая яркая радость. Он наверняка знал, что его выпустят. Но червь сомнения так и ползал в голове. А вдруг кто-то перепутает и его схватят, запихнут в одиночку и оставят навсегда… Как графа Монте Кристо.
Возвращаясь от стариков Зыковых, они говорили о разных разностях. Молчать было невозможно. Это было бы слишком красноречиво. Но обсуждали всё, кроме темы Ольги и Арсения.
За метро Коньково Сытин свернул на боковую дорожку и припарковался у ресторанчика.
– Зайдем, Верочка? И поесть хочется, и напиться по полной программе.
– По полной – не надо. А стресс снять даже полезно.
– Именно так. Сама знаешь, что повод у меня сегодня есть.
Они пробыли в ресторане три часа, но больше ни о стрессе, ни о поводе не говорили. На втором часу сидения даже начали улыбаться и шутить, но полного веселья не получалось.
Машину пришлось оставить на стоянке. До дома Оксаны было всего триста метров.
Коньяк чуть поправил мозги Сытина. Что произошло такого, что заставляет менять планы? Ничего! Смерть Ольги перечеркнула все её измены. Она была его женой, и никто не имел права её убивать. Пусть она была плохой женой, но она еще и мать его детей.
Нет, планы не меняются! Найти убийцу, отомстить, а уж потом погоревать и забыть.
Но горевалось именно сейчас. И было страшно стыдно перед Верочкой… Но она молодец! Во взгляде столько доброты и нежности. Ни капли иронии или злорадства. За этот вечер она стала намного ближе, чем за все эти дни.
Когда-нибудь всё будет хорошо. А сейчас противно, больно и обидно. Нет, больно, потому что обидно. А обидно, потому что противно…
В квартире Оксаны не было, но на столе лежал сюрприз – записка. «Без Семена в театре полная свобода. Взяла отгулы и уехала на пару дней к маме в Дубну. С горячим приветом – Оксана».
Они не сразу осознали, что придется ночевать одним в пустой квартире. Правда – такое не в первый раз. Они уже спали рядышком. Тогда в театре, в костюмерной, завернувшись в тонкие шубы Дедов Морозов. А еще на даче, после налета и пожара. Но тогда они спали в разных комнатах.
Здесь тоже была вторая комната и можно кому-то лечь на диванчик Оксаны. Но как-то неудобно без разрешения хозяйки.
Возможно, Алексей так и подумал или просто сделал это машинально. Но он бросил подушку на мягкий коврик между кроватью и окном, прихватил плед и лег на привычное место.
Верочка легла на широченную кровать над Сытиным.
Через минуту они уже спали. Оно и понятно – усталость и легкий хмель от ресторанного ужина, а еще и желание отключиться от перегрузок трудного дня. Чтоб трансформаторы не погорели!
Сытин проснулся посреди ночи. Ближе к утру, к рассвету, когда темное небо над городом начинает светлеть и совсем исчезают редкие звезды.
Его разбудило странное чувство. Ему почудилось, что кто-то касается его лица. Не трогает, не гладит, а легко проводит рукой вдоль лба, виска, щеки. И такое тепло идет от этой ладони, такая энергия. Что-то радостное – или карма чистится, или аура заряжается!
Когда он открыл глаза, то на секунду испугался. В утреннем полумраке над ним нависла чья-то рука. Чья? Угадай с трех раз!
Сытин понял все сразу. Во сне Верочка повернулась, оказалась у края кровати, и рука повисла за борт. Никаких экстрасенсов с их энергетикой!
Он с нежностью посмотрел на безвольную маленькую ладошку. Он же видел её сотни раз! Видел на самом ярком свету. И только сейчас понял, что она теплая, мягкая, ласковая. Она – женственная!
Свисающая рука совсем не мешала Алексею. Он только чуть подвинулся к окну, повернулся на левый бок и попытался заснуть. Не получилось!
Через двадцать минут он осознал, что чувствует руку Верочки затылком. Ощущает и тепло, и энергетику. Какой уж тут сон! Одна маета… А утром гнать машину в Коломну, к домику на Оке, к детям.
Сытин выполз из-под руки и встал… Теперь он видел не только ладонь, а все её тело. Верочка спала свободно, не свернувшись калачиком, а занимая всю кровать, раскинув по ней руки, ноги, волосы. И она вся казалась такой теплой, мягкой, ласковой. Такой женственной!
Он наклонился, чуть поправил подушку и развернул скомканную простыню. Но её рука так и висела над ковриком. Нельзя было ничего изменить, не дотронувшись до неё.
Алексей обошел кровать, наклонился ещё ниже и поднес руку к её плечу. Верочка зашевелилась, перевернулась на спину, протянула вперед руки и, не открывая глаз, что-то невнятно зашептала. Он прислушался к сонному монологу, но разобрал только призывную фразу – «Иди ко мне».
Сытин сел на кровать и приблизился к её лицу. Сонными движениями Верочка обняла его за плечи и прижала к себе…
Она проснулась в десятом часу. Алексей уже гремел посудой на кухне.
Верочка вскочила и сразу всё вспомнила. Она взглянула на кровать – его подушка лежала рядом. Да, это не было сном!
Не надевая тапочки влетела на кухню. Он отвлекся от шкворчащей яичницы и произнес:
– Проснулась, соня! Ты еще в ночной рубашке? Одевайся. Пора ехать.
Сказал и отвернулся к плите.
Нет, слова были хорошие, добрые и даже какие-то домашние. Но она не этого ждала. Он не бросился к ней, не обнял, не поцеловал. И это после всего, что между ними было! Все мужики такие… Нет, он, наверняка, хочет показать, что ничего и не было! А если и было, то так – мелкий эпизод. Случайная вспышка страсти… Не было, так не было! Ему же хуже…
Через час они вышли с сумками, в которых были детские вещи, вкусная еда и подарки для коломенских дачников.
Доплелись до ресторана, нашли машину, загрузились и рванули к Теплому Стану. Потом налево на Кольцо.
В машине говорили обо всем, кроме двух запретных тем – Арсений и «ночной эпизод».
Повернув на шоссе, ведущее в Коломну, Сытин распечатал одно табу:
– Арсения надо найти. Он вполне может быть связан с убийцей.
– Или он сам убийца.
– Вполне возможно. Особенно, если он – ювелир.
– Леша, а как мы найдем этого типа?
– Слетаем в Париж и пороемся в том хлипком сейфе, в гостинице у Монмартра… Ты, Верочка, хочешь в Париж?
– Очень хочу! Давай поедем.
– Поедем, если нас сейчас не остановят… Не нравится мне та серая Хонда. От Конькова нас сопровождает. Похоже, что та, которая у нас на даче была… Я приторможу, а ты Верочка обернись и запомни номер.
Да, это была та самая Хонда, за рулем которой сидел бывший архивист ФСБ Егор Зубков.
Вчера вечером, выйдя из тюрьмы Милан Другов поспешил в театр и по записке Семена Марковича получил адрес гримерши Оксаны. А уже на рассвете у её дома расположилась засада. Они заступили на пост ровно в четыре утра. В тот самый момент, когда наверху за окном начался чудесный Верочкин сон.
Сытин понял, что направление на Коломну они уже засветили. Теперь надо срочно свернуть куда-нибудь, запутать следы и попытаться оторваться… Нет, можно, конечно, и остановиться у поста ГАИ, сообщив, что тебя преследует серая Хонда. Но сержант, скорее всего, отберет права и потребует справку об отсутствии мании преследования. И будет прав!
Красный Опель на скорости лихо вписался в первый же правый поворот. Через пять километров асфальт перешел в бетонку. Потом в днище застучал гравий, и начались колдобины дачного бездорожья.
Хонда не отставала. Казалось, что у неё нет цели – догнать. Главное, не упустить и соблюсти дистанцию в пятьдесят метров.
Еще позавчера зам Сытина сообщил ему, что пробить по номеру Хонду удалось, но не до конца. Её хозяин – некто Егор Зубков. И всё! Других данных нет. Ни адреса, ни места работы… Приятно, что в России еще есть секреты, которые нельзя купить.
Если секретоноситель Зубков специальный агент, и если он за рулем, то любителю Сытину от него не оторваться. Разная весовая категория.
Впереди был лишь один путь – лесная дорога. Даже не дорога, а так – петляющая среди деревьев колея, ведущая в никуда.
Оставалось одно – рисковать. И Сытин свернул на поляну. Сначала по краю, а потом напрямик к березовой роще. За ней виднелись трубы. Возможно – городок, а значит люди и какая-то безопасность.
Опель юлил между берез и прыгал на кочках, пока не уткнулся в лежащий поперек ствол. Для разворота потребовалось двадцать секунд. Убийственно много!
Хонда уже встала в десяти метрах, заняла единственно возможный выезд и захлопнула капкан. Из неё вышли трое – девушка под тридцать и двое сорокалетних крепышей. В руках одного победно блестел пистолет.
Сытин поднял стекла, зафиксировал двери и вытащил сотовый. Сейчас он наберет милицию и что скажет? Веселенькая будет фраза: «Спасите! Мы здесь, в березовой роще».
За время погони Алексей потерял ориентировку. Да и не знал он этих мест! Где-то, не доезжая Бронниц, свернул направо и десять верст сплошных поворотов.
И еще одно Сытин забыл. В крыше красного Опеля был люк, который остался приоткрытым. Всего-то на два пальца. Но ствол пистолета туда проходил.
В руке нападавшего был «Макаров». За секунду до выстрела Алексей вспомнил, что у этой пушки есть и газовый вариант. Что лучше в их положении – сказать трудно. И, главное, некогда!
Выстрел ворвался в салон снопом дыма, искр и мелких белых крупинок… Сытин успел разблокировать дверь и похвалить себя за догадливость – действительно пистолет-то газовый!
Архивист Зубков растерялся. Несмотря на бывшую принадлежность к ФСБ, подобную операцию он проводил впервые. Раньше Егор вообще никаких операций не проводил. Он мирно подшивал дела, выдавал справки, писал обзоры. Понятно, что в этих бумагах было место подвигам. Но в описаниях всё гладко… «В ходе оперативной комбинации был осуществлен захват объекта разработки». А как его захватили? И что делать с парочкой, лежащей ничком в красном Опеле?