– Но ты их-то предупредил?
– Вчера не успел… А сегодня звонил, но ни один телефон не отвечает. Ни городской, ни сотовые… Не пойму – что с ними случилось.
Через три минуты буро-вишневый Опель влился в поток машин, спешащих из центра Москвы. Им повезло – пробок было мало, и они быстро рассасывались.
Мужчины хмуро молчали. Сытин от злости, а Другов от угрызений… Говорила лишь Верочка. Даже не говорила, а так – выплескивала эмоции:
– Как вы могли, Милан? Не понимаю! Вы предали женщину… Вы, Другов, мужчина или кто? Вы – трус… Вот приедем туда, а там четыре трупа. И все на вашей совести… А я вчера ради вас на преступление пошла! Пять лет смотрела из окна на домик, куда Пушкин привез Натали, и на тебе – в этой же квартире стала воровкой на доверии… Для кого мы старались, Сытин? Мы его спасаем, а он женщин предает…
Веру хватило надолго. Свое обвинительное заключение она продолжала до самой дачи, где можно было ожидать четыре хладных трупа… Или еще тепленьких.
Но к счастью четырех тел на даче не оказалось. Их было всего три… И не хладные, а замученные.
Крепко связанный Костя лежал на широком раскладном диване рядышком с крепко связанной Анной. Их положили лицом к лицу, вплотную друг к другу, придавив подушками с соседней софы, Они не могли пошевелиться, но могли хлопать глазами и целоваться через два пластыря.
Егору Зубкову повезло больше – он отдыхал на воздухе, сидел на мягком кусте пиона и любовался последним осенним солнышком…
По понятным причинам допрос освобожденных сыщиков был отложен до после бани. Да и что особенного они могли сказать, если на первых же секундах стало ясно, что Оксану увезли известные лица. И забрал её тот, кого называли Арсений.
До суда было еще далеко, но Семену Марковичу сообщили, что уже три начальника колоний общего режима просили направить режиссера в их лагерь. Самодеятельность была у всех, Но одно дело, когда пьесу ставит сельский учитель химии, севший за пьяную драку. И другое – лагерная постановка московского режиссера из первой десятки, который получит срок за шекспировские страсти. Шутка ли – застрелить собственную актрису за отказ отдаться. Отелло отдыхает!
Но и здесь, в камере следственного изолятора Семен был в авторитете. Слух о нем прошел по всей тюрьме великой, и любой подследственный понимал, что теперь до конца жизни будет с гордостью сообщать: «Я сидел вместе со знаменитым режиссером Турищевым. Баланду из одной миски хлебали».
До суда было далеко, но не так, чтобы очень… Адвокат Семена давил на неопровержимое алиби – режиссер в тот вечер завалился в постель с молоденькой артисткой по имени Марианна.
Правда, в первую неделю следствия, боясь жены, Турищев не сообщал об алиби, но адвокат его уломал – лучше стерпеть побои от жены, чем пять лет сидеть в лагерях.
Шурик Сухов, который вел это дело, хорошо понимал, что железное алиби может перебить все собранные доказательства: и пистолет под диваном, и отпечатки на нем… Надо было разбить алиби, рассосать его, как ириску… Он две недели раскручивал Марианну, готовя её к очной ставке при понятых.
Она все поняла… Когда Марианна вошла в кабинет и взглянула на пришибленного Семена, следователь понял, что толк будет. В глазах актрисы читалась презрительная фраза: «И вот с этим ничтожеством я спала»!
Соблюдя все формальности, Сухов обратился к даме:
– Вы понимаете всю ответственность сегодняшней очной ставки?
– Еще бы… Клянусь говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды.
– Отлично. Вы знаете этого гражданина?
– Еще бы… Это наш бывший режиссер. Неоднократно навязывал мне интимную близость.
– И в день убийства тоже?
– Еще бы… В тот день он с утра начал клинья подбивать. Жена, говорит, на дачу уехала. Пойдем ко мне – не пожалеешь… Пожалела! Он уставший был и всю меня замучил. Я такая была измочаленная, что в десять вечера вырубилась. Заснула, другими словами.
– Значит, вы не можете подтвердить, что подследственный был с вами в одиннадцать часов.
– Так я же спала и ничего не слышала. Он вполне мог выйти, добежать до Сивцего Вражка и застрелить Верку… Злой он на неё был до ужаса. Она же его в самое больное место ударила.
– В какое?
– В то самое… Это я в переносном смысле. Просто нельзя мужику отказывать! Вы же от этого звереете… Я никогда так не делала…
Шурик Сухов вполне был доволен результатом. Он встал, подошел к понятым и внятно произнес:
– Вы все слышали? Вам надо будет подтвердить это на суде… Озверевший режиссер вполне мог стрелять в актрису Заботину. А раз мог, значит, и стрелял!
Оно само так получилось, что лидерство Сытина признали сразу и безоговорочно. Просто претендентов не было. Верочка с Аней – женщины, а значит – слабый пол по определению. Егор, он, конечно, бывший офицер ФСБ, но архивист. Другов – трусоват, а Костя и вовсе учитель…
Оперативное совещание проходило за овальным столом, в гостиной у камина… Верочка знала, что Алексей бизнесмен. И даже, очень успешный. Значит, он периодически собирает подчиненных, дает накачки, ставит задачи. Но все это она увидела впервые… У Леши оказался бархатистый командный голос. И суровый взгляд, которому очень хочется подчиняться…
– А ты, Вера, не отвлекайся, а слушай, что я говорю… Итак, подводим итоги. Адреса Арсения у нас нет, кроме намека бомжа, что тот поехал в Красково. Но это вилами по воде… Где живет Виктор, мы знаем. Их там двое, а нас шестеро. Значит, готовим штурм. Собирайте на даче все оружие…
– На моей даче нет оружия.
– Собирайте топоры, вилы, кувалды… Хорошо бы бревно двухметровое.
– Зачем бревно?
– Веревками за концы привяжем, раскачаем и по воротам долбанем.
– Как древние греки?
– Почти…
Через час две машины со штурмовыми бригадами по три человека двигались к Балашихе. Впереди шел Опель цвета гнилой вишни. Его багажник был привязан веревочкой. Он не закрывался потому, что из него торчало толстенное березовое бревно.
До места добрались уже к вечеру. Осадные орудия не понадобились. Замок на воротах сбили простым молотком, а дверь в дом была вообще открыта.
Сытин дал отмашку и первым ринулся внутрь бандитского логова. При этом он орал, что захват дома ведет группа «Альфа», что всем лучше молчать и не рыпаться.
Первый этаж заняли без боя… На втором, в большой комнате сидели двое – один разливал, а второй ждал продолжения банкета.
Виктор веселеньким взглядом посмотрел на вошедших:
– Чего шумите, ребята? Проходите, у нас много водки… О, так к нам и девочки пришли. Подвинься, Федя! Уступи дамам место… А это кто к нам пришел? Милан, дорогой ты наш, заходи скорее… А Федя вчера в тебя нарочно промахнулся. В стенку кулаком попал, а в тебя нет. Пожалел тебя, непутевого… За что пить будем?
Сытин понял, что еще немного и Виктор с Федором вырубятся окончательно. Надо было спешить с деловой беседой… Демонстрация Виктору бриллиантового комплекта дала результаты, но не те, которые ожидались.
– Ой, какие они блестящие… Ловко стали бижутерию делать. А камни размером, как наши алмазы. У нас их много было. Но ботаника украли и производство закрылось… Давайте за Ромашкина выпьем. Умнейшая голова. Не то, что у тебя, Федя…
Второй и самый важный вопрос тоже не удалось разрешить до конца. Доверчивый Виктор не знал адреса Арсения. Готов был сказать, но не знал.
– Нет, ребята, он ни в каком не в Красково живет. Он говорил, что его дом над рекой, А кругом сосны и дятлы… А Красково – почти Малаховка! Одна цивилизация, и ничего больше.
– А телефон свой Арсений не оставлял?
– Оставлял, но сотовый… Берите, звоните. Лично я ему звонить не собираюсь… А что это вы все об Арсении спрашиваете? И намеки всякие намекаете, будто это он нашего Ромашкина спер… А вы кто такие? Вы вообще как здесь оказались? Просыпайся, Федя! Мы сейчас их бить будем…
Ближе к полуночи вернулись в офис Другова. Усталые и злые – почти сутки Оксана в плену, а результатов никаких. Правда, добыча была – мятая бумажка с номером сотового телефона Арсения.
Очевидно, Сытин обдумал план действий, пока вел машину. Никто не ожидал, что он сразу бросится к телефону и наберет номер. Он начал говорить, подражая голосу Милана:
– Арсений? Извините, что так поздно. Моя фамилия Другов… Да, начальник Ольги Сытиной, которую вы знали… И мне очень приятно. Но у меня к вам важное дело. Один человек готов продать вам синюю тетрадку… И еще – у него есть улики по поводу убийства Ольги. Подробные свидетельства: кто, где, когда и зачем. И это он тоже готов вам продать… Я рад, что вы заинтересовались. Завтра в полдень у меня. До встречи!
Положив трубку, Сытин с интересом оглядел свою команду. Все молчали, но у всех было разное выражение лица. У Верочки во взгляде – вера, надежда и любовь. У Другова – полное обалдение. У Егора – вдумчивая заинтересованность, у Кости – восторг от его нахальства, а у Анны туповатое безразличие… Пришлось кое-что пояснять:
– Завтра к утру мы установим здесь скрытые видеокамеры. При правильном с ним разговоре Арсений выдаст себя. И про убийство расскажет, и про Оксану.
– Не понял, Алексей. Кто с ним будет правильно разговаривать – ты или я?
– Ты, Милан! Меня он в лицо знает… Не бойся ты. Я тебе сценарий напишу. А ребята на двух машинах проводят его до дома… Послушай, Другов, где у тебя ксерокс. Надо с этой тетрадки копию сделать. Есть в ней что-то важное…
Утром, еще до первой рюмки на Виктора сошло озарение. Эти вчерашние гости просто раскрыли ему глаза… Арсений – хитрая лиса. Из-за научной тетрадки станет кто-нибудь человека похищать? А из-за алмазов можно и на мокрое дело пойти… Арсений сам говорил, что использовал Ольгу. Та вполне могла в экстазе ему про Ромашкина рассказать. А дальше дело техники – он крадет ботаника, попутно убивает нашего Серегу и ту, которая щи варила…