Стою, смотрю на все это большими глазами и ничего не понимаю. Да, как было бы хорошо, если бы у меня прежняя память сохранилась. Или тот же Степан всю правду в свое время рассказал. А то обо всем просветил, а об этом вот ни словечком не обмолвился. Теперь приходится самому такие важные открытия делать. А ведь по незнанию всего происходящего могу сейчас запросто вляпаться.
Отец (называть его князем после всего услышанного язык не поворачивается) проводил супругу до конца аллеи, вернулся и остановился рядышком. Помолчал минуту, остывая, положил руку мне на плечо, слегка сжал пальцами и вдруг весело подмигнул:
– Вот такая она, жизнь. Рассчитываешь на кофе с пирожными, а получаешь салат вчерашний прокисший. Не спеши с женитьбой, сын, поживи для себя, посмотри мир, наберись опыта. Успеешь еще вступить туда, куда вступать не нужно.
– Да как же я для себя поживу, если мне в училище ехать? – попытался воспользоваться ситуацией в свою пользу, а слова о несвоевременной женитьбе пока решил пропустить. Но позже обязательно нужно будет к этому вопросу вернуться. Что еще за намеки?
Не получилось воспользоваться, не прокатило… Отец посерьезнел, потрепал меня по шевелюре:
– Училище тебе как раз необходимую закалку и даст. И не только закалку, с коей тебе по жизни идти будет значительно легче, но и знания. Судя по тому, что я вижу, – отец кивнул на планер, – знания эти тебе скоро очень понадобятся.
– Законопатят куда-нибудь в Сибирь, и ничего мне там не понадобится, – отвернулся. Почему бы и не разыграть подростковую карту? Глядишь, еще что-нибудь новое узнаю. Поэтому пробурчал как бы в сторону, но достаточно громко, чтобы быть услышанным: – Если только шуба потолще.
– Куда? – удивился отец. – Это кто тебе такую глупость сказал? Неужто Степан сподобился? Неужели ты все забыл, о чем мы с тобой перед нашим отъездом на воды говорили? Забыл? Эх, сын, сын… Неужели и впрямь настолько сильно головой ударился? Ну да ничего, я напомню. Здесь будешь служить, в столице! Все уже давно решено.
– Откуда ты про голову знаешь? – медленно проговорил. А сам спешно прикидываю, что мне все это сулит. И понимаю, что ничего плохого. Жить будет проще, не нужно ничего скрывать, при случае всегда можно сослаться на потерю памяти. И да, сработала моя маленькая хитрость, кое-что новое о своей дальнейшей судьбе узнал.
– Плохой бы я был отец, если бы не знал, что с моим сыном в мое отсутствие происходит, – как-то слишком по-доброму улыбнулся отец и снова потянулся рукой к моей голове. Отстраняться не стал, позволил ему поворошить волосы. Ну хочется человеку, так почему бы не порадовать его такой малостью?
– Да-а… Как-то я не сообразил… Тебе ведь все время обо всем докладывали, – сделал вид, что вроде бы как только сейчас озарение на меня нашло.
– Молодец! И Степан, и управляющий сразу же обо всем доложили. Я уже приказал срочно чемоданы укладывать, чтобы домой вернуться, да ты на удивление быстро оправился, на ноги встал. Хорошо, что без переломов обошелся. Бережет тебя Бог, Николка, ох, как бережет! Смотри, не подведи Его, – еще раз улыбнулся отец. – А вот и коляска подкатила. Показывай, куда мне садиться и что делать?
– Так ты и впрямь хочешь со мной на планере в небо подняться? – удивился.
– А ты думал, я тут просто так словами разбрасываюсь? Сказал, значит, делай. Запомни это!
– Запомню, – мотнул головой. Чудеса, да и только. Ну да ладно, буду приобщать отца к малой авиации. Дело это хорошее, а главное, очень заразительное. Уверен, что после сегодняшней демонстрации мне не только жить станет проще, у меня сподвижник и спонсор появится. И какой! – Вот сюда садись, вплотную к спинке. Да ноги в стороны расставь. Да не на педали, на полик поставь. Не для тебя педали пока. А я потом вот сюда втиснусь. Руки, руки с ручки убери. Вон, на бортик кабины их положи. Вот так, сиди и по сторонам смотри. Сейчас тебя до луга прокатим. Если не передумаешь до той поры, то и в небо поднимемся.
– Ишь, раскомандовался. Чисто унтер! И ты еще не хочешь идти в училище? Сама судьба тебя туда ведет.
– Ага, судьба, – хмыкнул.
– А это что за костыль тут торчит? Для чего он? – посыпались вопросы. – А педали зачем? Это же не автомобиль. Что-то бортики хлипковаты, мы с тобой ничего не проломим, наружу не вывалимся?
– Это не костыль, а ручка управления. Смотри, как работает, – продемонстрировал, показал рукой на качнувшиеся элероны. – От себя или на себя тянем, руль высоты отклоняется соответственно. Да не на крыле, не туда смотришь. Ты оглянись. Увидел? То-то. А с помощью педалей я управляю рулем направления…
– Это чтобы влево-вправо ехать? – перебил отец. Мой поучительный тон пропустил мимо ушей, не обратил внимания.
– Лететь, – поправил. – Мы же летать собираемся. Правильно догадался, влево и вправо, так и есть. И никуда мы не вывалимся, если ты спокойно сидеть будешь.
Тут я немного надавил интонацией. Отец понял, в примирительном жесте выставил вперед ладони:
– Конечно, спокойно. Я не враг самому себе, и тем более, тебе.
Само собой, намечавшееся событие, да еще с самим князем во главе не могло не привлечь большого количества любопытных. Опять же, первым делом мои мастера пришли с подмастерьями. Без них мне никак. Никому другому не доверю планер в полет выпускать. После первого полета учли допущенные ошибки, разобрали неправильные наши действия и наметили правильные. Надеюсь, в этот раз и во все последующие такой толпы праздношатающегося на посадочном поле народа я не увижу.
Покатили потихоньку. Я впереди иду, народ передо мной в стороны расступается, жмется ближе к деревьям, оттуда головы тянет, все рассмотреть старается. На князя чуть ли не молятся, даже детишек малых матери перед собой держат. А ведь любят здесь моего отца, иначе бы так себя не вели. Заметил, что и крестят его украдкой, чтобы не заметил.
Выкатились на луг…
– Ну, как тебе? Не передумал? – подошел к кабине. Послюнил палец, поднял его над головой…
– Ты что делаешь? – удивился отец.
– Ветер определяю, – улыбнулся.
– Понятно. Так можно же и по деревьям направление определить? Да и по траве тоже… Смотри, в какую сторону метелки наклоняются, туда и дует, – с важным видом принялся поучать меня.
– Так-то оно так, но по пальцу надежнее. А по траве… Она же то в одну сторону клонится, то в другую. Видишь? Лучше по пальцу.
– Тебе виднее, – не стал спорить князь. И решил оставить за собой последнее слово. – Только в приличном обществе не вздумай так себя вести.
Еще бы пальцем при этом погрозил, вообще бы примерным воспитателем оказался.
А слово все-таки за мной будет:
– Так ты от ответа не уходи, передумал или нет?
– С чего бы это? – удивился отец. Поерзал на сиденье и тихонечко проговорил, чтобы больше никто не услышал: – И хотел бы, да уже не могу. Урон чести будет. Успокойся, шучу я так. Не передумал и не передумаю. Если мой сын не испугался, так неужели я испугаюсь?
И тут же добавил, пока я над ответом раздумывал:
– Ты что, не мог сиденье помягче сделать? Или с коляски снять? Уже отбил себе все.
– Да мне как-то все равно было, на чем сидеть, – удивился. – Ладно, двигайся назад, я на свое место залезу.
Уселся, спину назад отклонил, тем самым заставил отца еще сильнее от меня отодвинуться. Ну а что? Тут хоть и нейтральная по факту центровка, но кто его знает, как планер с таким весом на взлете себя поведет? Мало ли я какие доли процентов не учел? Да и невозможно на коленке все учесть, тут рассчитывать нужно или определять практическим путем.
Довольно лирики. Пора к инструктажу переходить. Развернулся, подозвал стоящего у коляски управляющего:
– Цепляй веревку!
Подождал, пока он проделает эту процедуру и выпрямится, тогда и продолжил говорить:
– Игнат Иванович, ты лошадку сразу не гони, первым делом слабину веревки выбери. Как в тот раз, помнишь? А когда уже нас потянешь, тогда и погоняй. И сразу в сторону отворачивай, как мы отцепимся. Высоко подниматься не будем, пролетим немного по прямой и на посадку пойдем. На первый раз хватит. Так что уходи обязательно, а то можешь нам помешать. Понял?
– Понял. Вон, Степан Фролыч от усадьбы торопится. Подождем или без него начнем?
– Можно и подождать, – повернулся в указанном направлении. – Вдвоем вам проще будет.
Отец сидит вроде бы как спокойно, только головой во все стороны крутит и внимательно к моим распоряжениям прислушивается. Выводы наверняка для себя какие-то делает. А меня что-то мандраж притряхивать начал. То спокоен был, как удав, а тут что-то заволновался. Почему?
И сам же себе ответил. Много разного на меня сегодня навалилось, слишком много. До этого момента жил, как дышал, вперед шел и не спотыкался, не оглядывался. Учился и не забывал выученное. Потому что на кону стояла моя успешная жизнь в этом мире. А стоило только отцу оказаться у меня за спиной, как стало зябко в груди. А ну как случится что нехорошее. Не за себя боюсь, за него. Ответственность же!
Почему? Кто он мне, кто мне все эти люди? Никто же, верно?
Нет, неверно. Что-то ворохнулось сердце, забилось чаще, застучало тревожно – это мой отец, моя родная кровь! Это не я сказал, он. И сказал правду. Кроме нас двоих, больше здесь других таких нет. Так нужно ли мне сейчас рисковать всем?
И сам же себе ответил – нужно! Но с умом…
Поэтому сейчас сделаю простой подлетик. Никаких высот и скоростей, никаких виражей. Проверю, достаточно ли прочной получилась конструкция, угадал ли с центровкой, получится ли вообще оторваться от земли с возросшим весом.
Дал отмашку управляющему, тот к Степану наклонился, что-то ему на ухо проговорил. Да понятно, что. Инструктирует, мои слова передает.
Дядька выслушал Игната, кивнул в ответ утвердительно, мол, понял. Шевельнул вожжами, я это отлично разглядел, потому как глаз с них не сводил, коляска и покатилась по скошенной волнами траве. Зашуршала веревка, побежала юркой змейкой вперед, сбрасывая кольцо за кольцом, вылетела из травы, натянулась, планер вздрогнул и чуть заметно прокатился вперед.