сны?
– Пожалуй, – ишь, знает он обо мне. Ну-ну.
Сам разговор оказался недолгим и конструктивным. Адвокат внимательно меня выслушал, рассмотрел рисунки и чертежи, задал несколько уточняющих вопросов.
– Что же, того, что я услышал, достаточно. Николай Дмитриевич, мне сейчас нужно будет все это подробно записать. Приступим?
И понеслось. Сначала, как водится, фамилия, имя, отчество. Потом где и когда родился, крестился, где проживаю, что изобрел, как назвал и для чего оно, это мое изобретение, предназначено. Ну и так далее. Напоследок спросил:
– Учреждение для рассмотрения изобретения я лично в столице подыщу и постараюсь, чтобы они с вашим делом не затянули. И еще одно. В какое министерство будем подавать прошение на выдачу Привилегии?
– А в какое лучше подавать? – не растерялся с ответом.
– Думаю, лучше всего в Министерство внутренних дел.
– Вам виднее, – дипломатично согласился.
– Это все? Или еще что-то есть из изобретений? – разгадал мою нехитрую уловку адвокат.
– Есть, как не быть, – улыбнулся.
– Покажете?
– Покажу, конечно же. Отчего бы и не показать? – улыбнулся акульей улыбкой, отчего адвоката заметно перекосило. – Схожу за записями?
В самом конце разговора, когда осталось только попрощаться и разбежаться в стороны, адвокат наконец-то решил озвучить то, что я от него давно ждал – вопрос об отчислениях. В этом вопросе уперся намертво, ни на чьи уговоры не поддался и в результате настоял на своем. Будет открыт на мое имя личный счет. На него и начнут капать перечисления. Начнут, никуда они не денутся. Ну а то, что я по молодости лет пока не смогу деньги со своего счета снимать, ерунда. Пусть копятся.
– Ну а теперь осталось обговорить мое вознаграждение. – Александр Карлович довольно оглядел нас с отцом и выпрямил спину, сел прямо.
Вся вальяжная расслабленность с него в один миг слетела. Ох, чую, придется нам сейчас с ним крепко пободаться.
К счастью, основной удар принял на себя отец. Не дал обобрать молодого и неопытного изобретателя, покорителя небесных просторов. Это не для красного словца, это я на самом деле прибегал к подобным словосочетаниям, чтобы эту акулу адвокатскую подвигнуть на уступки. Чего и добился, в конце концов. Больше, конечно, усилиями и стараниями папеньки, но и сам руку приложил. И уже совсем под занавес, когда мы даже из кресел выползли, когда уже руки на прощание друг другу пожимали, присяжный поверенный, или стряпчий, как его здесь называют, поинтересовался:
– А кстати, молодой человек, вы куда думаете дальше пойти учиться?
Пока я раздумывал над ответом, папенька решил ответить за меня:
– В Михайловское, конечно. По моим стопам, согласно семейной традиции.
– Помилуйте, Дмитрий Игоревич, ну какое, прости Господи, военное училище? Молодой человек подает такие прекрасные надежды, да он просто обязан стать инженером! – Александр Карлович доверительно наклонился вперед и слегка понизил голос: – Знаете, князь, полученные от вас сведения об этом вот изобретении показались мне настолько интересными, что я не поленился, изучил тщательно этот вопрос. И с полным правом теперь могу сказать, его ждут великие открытия, и он, я в этом совершенно уверен, поверьте моему богатому адвокатскому опыту, очень скоро прославит вашу фамилию на весь мир.
Пока отец моргал и открывал рот, стряпчий обратился ко мне:
– Не так давно был во Франции, на съезде ассоциации адвокатов, так там при столичной политехнической школе открыли курсы воздухоплавания. Случайным образом поинтересовался и узнал, что они по окончании сих курсов выдают дипломы или патенты, позволяющие управлять воздушными аппаратами на законных основаниях. Может быть, это как раз именно то, что вам нужно на самом деле? Будете учиться инженерному делу в престижном учебном заведении и заодно на эти курсы поступите? И станете первым русским авиатором. Ведь у нас, в России, пока нет ни одного, я прав?
– Прошу прощения, Александр Карлович, но это дело личное. И касается оно только нашей семьи, – строгим тоном произнес отец.
– Разумеется, – включил обратную поверенный. С хитрым прищуром посмотрел на меня, удовлетворенно улыбнулся и встал на ноги. – Разрешите откланяться? Спешу заняться нашими общими делами.
Пока отец провожал ушлого адвоката, я быстро-быстро прошмыгнул на кухню и через дверь черного хода выскочил на улицу. По дороге чуть не сбил с ног Клашу. Чудом увернулся, не выбил у нее из рук явно тяжелый бак с чем-то горячим. Вот был бы номер, если бы содержимое этого бака на себя вывернул.
Не могу я сейчас в душной комнате находиться, не могу. И отец с разговорами точно пристанет, опять про училище свое долдонить станет. Потом начнет мозг выносить, мол, откуда это у меня столько изобретений оказалось? И вряд ли поверит в проснувшиеся вдруг возможности…
А что, было бы здорово сослаться на появление подобных после фееричного падения с крыши. Ударился головой, упал, потерял сознание, очнулся – гений! М-да…
Прошелся по саду, покормил ненасытных комаров, соловьиного пения в ночи наслушался. И на сердце спокойно стало, умиротворение наступило в душе. Дурную кровь потому что комары выпили. Тем же черным ходом вернулся в дом, поднялся в свою комнатку и… засел за чертежи. И пока не закончил рисовать, спать не ложился. Уже под утро, когда робко зачирикали птахи спросонок, когда утренний туман опустился на оконный отлив, только тогда я довольно вздохнул, потянулся и отложил в сторону карандаш. Готово! Теперь можно и поспать.
Да только спать мне не дали. Только прилег и глаза закрыл, так буквально сразу же и разбудил дядька громким стуком в дверь, погнал на зарядку по установленному мной же лично распорядку. Потом непременные водные процедуры и плотный завтрак, но уже в составе семьи. Мачеха старательно игнорировала мое присутствие, делала вид, что меня в столовой вообще нет. Но когда отворачивался в сторону, то нет-нет, а чувствовал на себе ее давящий взгляд. Поймать ее за этим делом не получилось, успевала отвести глаза в сторону. Похоже, что-то в нашей семье за эти сутки переменилось…
Старшая из сестер лениво ковыряла вилкой в тарелке, за что заработала от родительницы справедливое и раздраженное замечание. Младшей было ни до чего, кроме каши. Воевала она с ней упоенно, и время от времени побеждала каша.
Сразу после завтрака состоялся разговор с отцом.
Про мои изобретения вопросов не последовало. Больше про новое строительство говорили и мои дальнейшие планы на жизнь. Что сказать? Правду? Сказал…
– На планер мы привилегию заявили. Ну и какой смысл снова к его постройке возвращаться? – удивился, когда отец меня начал усиленно подталкивать к новому строительству.
– А почему бы и нет? – настаивал на своем отец. – Одно крыло у нас есть! Немного обгорело, так это пустяк. Все узлы кузнецы за день обещали восстановить. Плотники скелет ангара подготавливают. Управляющий слово дал, что за сегодня каркас соберут, останется крышу настелить и стены обшить. Два-три дня, и будет у тебя новый ангар лучше прежнего. Да ты не рад, я смотрю? Что случилось-то?
– Да рад я, рад. Ангар, это хорошо, замечательно просто. Но строить такой же точно планер не хочу. Зачем?
– Построим быстро, – начал перечислять доводы отец. – Уверены, что летать будет…
Понял, что мне эти доводы до лампочки, замолчал. Нахмурился…
Дверь скрипнула, приоткрылась, Дарья Александровна заглянула, что-то сказать хотела, да отец не позволил:
– Дарьюшка, я занят!
Та сообразила, что не до нее сейчас, и быстренько ретировалась.
После непродолжительного молчания отец все-таки спросил:
– Ты что-то другое задумал?
– Задумал, – сел поудобнее, поосновательнее. Даже спину постарался выпрямить, чтобы с отцом на одном уровне глазами оказаться. И рубанул от души. – Мне нужен мотор от мотоколяски. И будет у нас не планер, что по воле ветра летает, а самолет! И будет он летать сам по себе, в любую сторону, сможет снижаться и набирать высоту сам, без веревки и лошадей.
– От автомобиля, – привычно поправил отец и спохватился. Дошло, видать. – Что? Какой мотор тебе нужен? Ты соображаешь, что говоришь? Да таких автомобилей в губернском городе раз-два и обчелся.
– Раз-два, – повторил. – А в столице сколько? Десятки? Это сейчас. А через полгода? Год? Сколько? Сотни? Тысячи? А мой самолет будет один такой не только на губернию, а на всю империю. Чуешь размах?
– А тебе, смотрю, наглости не занимать. Да, сынок? Чую, чую. Да не размах, а нашу кровь в твоих жилах. Уверен, что построишь такой самолет? Вижу уже, что уверен. М-да, кто бы думал… – отец помолчал, потер пальцами лоб, поднял на меня глаза. – Без веревки и лошадей, говоришь? Видел я такие во Франции, видел. И даже лично с изобретателями разговаривал, с самим господином Вуазьеном встречался. И ты себя вровень с этими иностранцами ставишь?
– Подумаешь, иностранцы! – рассмеялся весело. – Вуазьену с его этажерками до моего самолета как до Пекина рак… Ой!
– Николай! – погрозил мне кулаком отец. – Следи за языком! Не дай бог сестренки услышат, стыда не оберешься. Да и не нужно им такие слова знать.
– Ладно, ладно. Так могу я на мотор рассчитывать?
– Можешь! Постой. А ты откуда про этажерки знаешь? Или в газетах прочитал? – увидел мои утвердительные кивки головой, успокоился. – Говори, какая тебе от меня помощь нужна?
Пошло дело! Заинтересовался отец. А если бы не продемонстрированный ранее планер, то вряд ли получилось бы его вообще убедить. Да и тут он не до конца мне поверил, я же вижу. Просто хочется ему, чтобы сын себя показал, достиг чего-то, вот и помогает, как может. Нужно этим пользоваться.
И я достал из кармана сложенные листочки чертежей:
– Смотри, – расправил бумагу на столе, разложил квадратом. – Начнем вот с этого. Этим нужно будет плотников озадачить, пусть сразу начинают нужное количество заготовок пилить. Технологию Емельян Федотыч отработал, справится.