Мария Сергеевна проводила глазами летящий над лугами самолетик, проследила, куда именно он полетел, и задумалась… Пожалела, что в эту поездку дочери остались дома, приказала разворачивать лошадей и ехать в имение Шепелевых. Нельзя было пропустить такое нерядовое событие…
Отец сдержал свое слово, собственноручно написал текст телеграммы. Ну и приказал управляющему отправить кого-нибудь потолковее в город, телеграфировать Паньшину о срочном вызове.
Поговорили с ним и о моем предложении о приобретении участка под строительство небольшого заводика. Здесь пришлось поспорить. Сначала отец намеревался удовлетвориться получением очередной привилегии и начал меня убеждать:
– Пойми, Николай, у тебя этих привилегий уже столько, что если с каждой будет по рублю в месяц капать, то ведро накапает. Зачем тебе вешать на себя лишние хлопоты? Ты просто не знаешь, что такое грамотно наладить производство. Это же нужно подобрать подходящее место, чтобы и дорога была, и рабочим было легко добираться. Ты же наверняка какие-то станки захочешь поставить, а это потребует электричества. Опять же, столярные мастерские рядом с кузнечными не поставишь, не позволят. Из этого следует, что участок понадобится большой. Ты хоть представляешь, сколько на все это дело может понадобиться денег?
– Нет, не представляю, – не стал спорить. – Знаю только одно. Свои самолеты лучше строить в собственных мастерских. Тогда и качество будет хорошее, и выгода больше получится.
– Насчет качества согласен, а с выгодой нужно садиться и считать. И даже если это на самом деле будет настолько выгодно, то я пока не готов свои собственные средства вкладывать в незнакомое дело. Ты можешь дать гарантию того, что эти твои самолеты будут хорошо продаваться? Я вот думаю, что мало кто их будет покупать.
Отец посмотрел на меня, вздохнул и попытался смягчить свою резкость:
– Ты не думай, что я не желаю тебя поддерживать. Мне нужно, чтобы ты на жизнь смотрел с реальных позиций, а не витал в своих облаках. Понимаешь? А насчет продаж я сужу по автомобилям. Их ведь на самом деле сейчас мало кто покупает. Не задумывался, по какой причине?
В ответ помотал головой. А и вправду, почему?
– Да потому, что с автомобилями хлопот больше.
– Да как же больше? – воскликнул, не выдержал такого несправедливого обвинения. – Что там конюшня, что тут гараж. Там сено и ячмень, тут бензин и масло. Одинаково, вроде?
– Но ты не учитываешь инерции мышления людей. Они веками привыкли на лошадках перемещаться, где все знакомо, налажено, где понятно, что и как делать. А тут новое, неизвестное, дурно пахнущее и к тому же пожароопасное.
– А то сено не горит, – пробормотал лишь из одного чувства противоречия. Так-то отец прав, косность мышления никуда не делась. Все новое трудно и долго приживается.
– Еще как горит, тут ты прав. Но машин от этого больше не продают. Ты редко бывал в столице, поэтому не знаешь, как мало автомобилей ездит по улицам. А самолетов будут покупать еще меньше. Разоримся, сын!
– Не разоримся! Мы же не будем в одно самолетостроение упираться. Наладим производство хозяйственной мелочовки, подберем наиболее ликвидное из моих привилегий. Выйдем на самоокупаемость, никуда не денемся. А самолеты можно предложить военным.
– Тут ты прав. Если получить военный заказ, то… – отец спохватился. – А тебе это зачем нужно? Или ты передумал поступать в училище и решил стать промышленником?
– Мал я еще для промышленника, – успокоил отца. – И в училище поеду. Отучусь, стану офицером, а там будет видно, куда дальше идти.
– Слышу речи не мальчика, но мужа, – довольно улыбнулся отец. – Ладно, насчет приобретения земли я подумаю, посоветуюсь с Паньшиным, послушаю, что он на это скажет. Все-таки отстал я от столичной жизни, перестал следить за происходящими там событиями. Может быть, тебя уже кто-нибудь опередил с твоими самолетами.
– Не опередил, не радуйся, – улыбнулся в ответ. И предложил ехидным таким голосом: – Кстати, ты со мной полетать не хочешь? А то я сейчас еще разок намереваюсь в небо подняться.
– А и полетели. С превеликим удовольствием! Только Дарье Александровне говорить не будем, договорились?
– Договорились…
Отец, словно маленький, осторожно приоткрыл дверь. Поморщился, когда та еле слышно скрипнула, высунул голову в холл, осмотрелся и только тогда выскользнул из кабинета. Поманил меня следом за собой. И мы почти что на цыпочках проследовали таким образом мимо выпучившего глаза на наши художества дворецкого.
Так же тихонько постарались спуститься с крыльца и только потом быстрым шагом направились к самолету.
А там всем руководил Прокопыч. Любопытный народ толпился поодаль, у ограды, а подмастерья кузнеца протирали мотор замасленными тряпицами. Наводили блеск на металлические части.
– Я гляжу, кузнец совсем свою кузницу забросил? – на ходу обернулся отец.
– Это же и его детище тоже, – вступился за мастера. А то еще обрежут ему финансирование, как жить будет?
– Тоже мне, детище, – фыркнул отец. – А порулить дашь?
– Мал еще, – нахмурился. И рассмеялся, увидев вытянувшуюся физиономию родителя. – Шучу. Конечно же, дам!
– Ишь, шутит он. Я вот тоже как сейчас пошучу, – хмурится отец. А в глазах чертики так и пляшут. Оценил, выходит, шутку.
– Ваше сиятельство, самолет осмотрен, заправлен и к вылету готов, – старательно рапортует Прокопыч. Еще бы, сколько раз мы с ним этот доклад репетировали.
– Молодец! – хвалит мастера довольный таким подходом отец. А я за его спиной показываю кузнецу большой палец. Конечно же, молодец.
Сначала пассажира на соседнее сиденье посадил. Посмотрел, как он пристегивается, потом еще и лично проверил надежность привязных ремней – подергал рукой. Бегом осмотрел аппарат со всех сторон на наличие дырок, попинал колеса, покачал плоскости и оперение, прокрутил винт и нырнул в кабину. Теперь уже отец мой ремень проверил подергиванием, повторяет за мной все мои действия. Ну и пусть, хуже не будет.
Смотрю, отец мне за спину уставился, поморщился. Оглянулся, ничего не увидел.
– Что там такое?
– Да карета наша подъехала, еще раз оглядывается отец. – Наверняка Удомские пожаловали. И принесла же их нелегкая! Вот что, Николай, давай-ка ты пошевеливайся, а то сейчас Дарья за нами кого-нибудь пришлет.
– Раньше не присылала, а тут вдруг позовет? – усомнился.
– Раньше у нас самолета не было, – пояснил отец.
Отвечать ничего не стал, глянул на колдуна – появился слабый ветерок со стороны реки, нам как раз встречно-боковой будет. Махнул мастеру, дал команду на запуск. Дальше «Контакт», «От винта», помощники в хвост вцепились, придержали самолет на месте.
Прогрелись, дал обороты. Отец постоянно оглядывался, опасался все время, что вот-вот кто-нибудь заявится и только сейчас успокоился, уселся поудобнее, выпрямил спину.
Дал отмашку назад, помощники нас и отпустили. Газ до упора, педали ровно, ручку чуть от себя, самолет рванулся вперед, тут же подпрыгнул тяжело на неровностях грунта и пошел, пошел ускоряться. В первый момент вроде бы как приопустил хвост, но тут же выровнялся, даже не успел земли хвостовым костылем коснуться.
Краем глаза вижу, как отец руками в сиденье вцепился. Ну еще бы, потряхивает самолет на неровностях нещадно. Да мы еще и разбегаемся. Ничего, сейчас полегче будет.
А на будущее обязательно надо озаботиться амортизаторами.
Разбегаемся! Был все время наготове, думал, ветерок помешает взлету, сносить в сторону начнет, но к моей неописуемой радости ничего подобного не случилось. Самолетик как шел ровно на разбеге, та и продолжал идти. И никуда не рыскнул, не пришлось педалями шевелить.
Вот уже и на крыло вставать начали, на воздух опереться можно. Потянул ручку на себя, поддернул аппарат, проверил, как он себя поведет. Рано! Не готов он еще взлетать. Разбегаемся дальше.
Еще одна попытка. В этот раз удачно получилось – как раз на неровности подпрыгнули, ну и зависли. Держу, ручку на себя подтягиваю, удержать машину пытаюсь. Нет, рано, не хочет она лететь.
Опять бежим, опять вибрируют колеса, передают на фюзеляж каждую ямку, каждую кочку. Очередной подскок, и снова поддерживаю самолет в воздухе. В этот раз машина не собирается приземляться, пусть неуверенно и неустойчиво, но все-таки держится, держится в потоке! Тарахтит весело моторчик, тянет, тащит самолет вперед, наращивает скоростенку.
А вот и ветер! Налетевшим порывчиком начало плавно сносить вправо, пришлось слегка дать и придержать левую педаль и тут же едва заметно прикрыться правым креном. Чтобы лететь ровно и по прямой.
– Йо-хо-хо! – восторженно орет прямо в ухо отец. И не находит ничего лучше, как в порыве чувств сильно шмякнуть меня ладонью по руке.
А я этой рукой, между прочим, рулю! И скорость маленькая, и в набор высоты еще не успели пойти. Удар! Рука дергается в сторону, вслед за ручкой управления кренится и клюет носом самолет, а земля-то вот она…
Встает косо горизонт и летит прямо в лицо колышущееся волнами зеленое море травы…
Глава 19
Отец вцепился в руку мертвой хваткой, сдавил ее до хруста в кости и замер. Наплывают безудержно зеленые волны, перехватываю ручку управления, хватаю ее левой и тяну влево и на себя. И упираюсь в левую педаль ногой, давлю изо всех сил, вминаю податливую железяку в моторный щит.
Правая законцовка крыла чиркает по траве, но не успевает окончательно нырнуть в зеленую волну, зарыться в волнующемся травяном море. Выдергиваю самолет самым буквальным образом из провала, выравниваю по крену и лезу вверх. Моторчик тарахтит, как ни в чем не бывало, шелестит винт и тащит самолетик вверх, к редким по этому времени суток облакам. Легкое сопротивление травы при касании даже не заметил, но боковым зрением все-таки умудрился зафиксировать зеленые брызги поверх крыла. Сядем, осмотрим…
Набираю метров тридцать и перевожу аппарат в горизонтальный полет. Отпускаю ручку, придерживаю ее коленями и пытаюсь разжать вцепившиеся в мою руку отцовы пальцы. Бесполезно, родительская хватка только усиливается. Поворачиваю голову, а он с ужасом смотрит на своб