Дальше изо рта Катерины стали вырываться совсем уж нечленораздельные фразы. Нине Сергеевне удалось увести соседку в спальню и уложить на кровать.
В полдень следующего дня Ефимова вновь встретилась с Катей на лестнице, обе женщины одновременно понесли к мусоропроводу полные ведра.
– Болит? – сочувственно спросила медсестра. – Помажь мазью, быстрее гематома рассосется.
Катя помотала головой.
– Нормально, только выглядит жутко. Вот вчера и правда больно было. Но я все равно кошелек не отдала!
Нина Сергеевна слегка растерялась.
– Портмоне?
– Ну да, – кивнула Катерина, – рассказывала же вам, грабитель напал.
– Верно, верно, – забормотала Ефимова и, быстро опустошив ведро, ушла к себе.
Завершив рассказ, медсестра посмотрела на меня пристально и спросила:
– Понимаете?
– Не совсем, – ответила я.
Нина Сергеевна нахмурилась.
– На Катю налетел мерзавец, желавший отнять сумку, но Сонина вцепилась в нее и не отдала. Тогда подонок ударил женщину, но тут его, по счастью, спугнули прохожие.
– Увы, распространенная ситуация, – кивнула я, – много негодяев бродит по улицам.
– Но, напившись, Катерина сообщила иную версию, – вздернула брови Нина Сергеевна, – она обвинила в нападении вас.
– Мало ли что взбредет на ум пьянице!
– Вот, верно подмечено! – менторски заявила дама. – Я, как близкий к медицине человек, очень хорошо знаю: алкоголики частенько делаются невменяемыми, «под газом» им видятся всякие малореальные вещи – зеленые черти, красные мыши. Белая горячка, слышали о такой напасти?
– Конечно.
– И еще! Большинство одурманенных спиртным людей проявляют агрессию по отношению к своим ближним. Мужчина запросто может убить жену, детей, мать, а потом, протрезвев, совершенно не понимать, как это произошло. Я вот что хочу сказать: вам, дорогая, грозит опасность!
– Мне?
– Да, – кивнула Нина Сергеевна. – Вы стали для Сониной олицетворением зла. Получив от грабителя удар по лицу, Катя в пьяном угаре обвиняла вас, говорила, что ее якобы избила близкая подруга. Знаете, чем грозит подобное поведение? Когда-нибудь, окончательно потеряв разум, Сонина может действительно причинить своей благодетельнице вред – бросится с ножом, ударит. Хотите совет?
Манера Нины Сергеевны без конца поучать начала уже раздражать, я встала.
– Большое спасибо за кофе, мне пора.
Хозяйка проводила меня до двери и, глядя, как я надеваю босоножки, не утерпела:
– Все же скажу на прощанье. Вы не правы. Если имеете лишние деньги, не следует тратить их на ложную благотворительность. Лучше поступить иначе: отправить Катерину в клинику, где лечат от алкоголизма, а Степу на это время поместить в реабилитационный центр. Естественно, вам придется потратиться, но это лучше, чем подливать масло в огонь ежемесячными подачками. Поймите, вы медленно, но верно убиваете Катерину.
– Спасибо, обязательно подумаю над предложением, – спокойно ответила я и захлопнула дверь.
Глава 25
Дома меня встретила идиллическая картина: Ирка и Иван вместе пили чай на кухне. Увидав хозяйку, садовник вскочил и забубнил:
– Здрассти, Дарь Иванна, мы тут… того… в общем…
– Плюшками балуетесь, – усмехнулась я.
– Нет, у нас вафельный торт, – ответил наивный, никогда не смотревший мультфильм про Карлсона Иван. – Свежий такой, шоколадом облит.
– Одна толщина от него, – кокетливо сказала Ира.
– Может, и так, – кашлянул Иван, – но мне продавщица сказала, что кремовые летом опасно брать, а в вафлях беды нет, в них портиться нечему. Хотите кусочек, Дарь Иванна?
– Давайте, – согласилась я.
Вафельный тортик люблю с незапамятных времен, со студенческих лет. Дешевое и вкусное лакомство.
– Вам чаю в чашку или в кружку? – засуетилась Ирка.
Я подавила улыбку. Обычно Ира ходит по дому в застиранных джинсах и безразмерной, потерявшей вид футболке. Я пробовала перевести домработницу на иную форму одежды, покупала ей симпатичные брюки, блузки, спортивные костюмы, но Ирка оставалась тверда, словно гранитная скала. Ее некогда желтая футболка, ставшая после многократных стирок серо-буро-малиновой тряпкой, является константой. В доме может случиться что угодно, но Ирина так и будет продолжать рассекать по помещению в своем немыслимом одеянии. Еще хорошо, что она лишилась жутких, отвратительно лохматых тапок, которые изодрала Жюли. Каждый раз, когда мой взор падал на ступни домработницы, я вздрагивала. Ведь знала, что это пантофли, ан нет, постоянно казалось: Ирка наступила на двух старых, облезлых кошек и теперь таскает несчастных по комнатам. Впрочем, и йоркшириха, уничтожившая тапки, очевидно, приняла их за неких зверей, напавших на дом.
Но сейчас Ирка выглядела потрясающе. На ней красовалась короткая плиссированная черная юбчонка, открывавшая круглые коленки и полные бедра, а верхняя часть тела была упакована в белую, обтягивающую майку с изображением щенка. Хорошо, что Ирка не знает французского языка, иначе ее бы не порадовал перевод надписи, пересекавшей сейчас внушительный бюст домработницы: «Я люблю секс по-собачьи». Маечку кто-то подарил Зайке на день рождения. Ольга возмутилась до глубины души, но, если вы думаете, что ей не понравился слоган, то ошибаетесь.
Держа трикотажную вещицу в руках, Заюшка гневно воскликнула:
– С ума сойти! Я что, так выгляжу? На ужасающе огромный сорок шестой размер?
После этой реплики шмотка была подвергнута остракизму. Черная же плиссированная юбчонка некогда принадлежала Мане, Маруся надела ее пару раз, потом запихнула в гардеробную со словами:
– Такую короткую носить неудобно.
И вот сейчас Ирка вырядилась в лоскутик ткани, еле-еле прикрывающий попу.
– Так чашку или кружку? – призвала меня к ответу домработница.
– Без разницы, – ответила я.
Ирка подошла к полке и потянулась вверх. Юбчонка превратилась в пояс, я хмыкнула. Взору открылась дивная картина, Иркина мадам Сижу, оказалось, была упакована в ярко-красные кружевные шортики. Очень эротичный вариант белья, просто ужасающе сексуальная вещица, агрессивно соблазнительная, пугающе прекрасная.
Иван закашлял.
– Чайку налить? – заботливо предложила кавалеру, чуть повернув голову, но не меняя позы, Ирка.
– Поперхнулся чегой-то, – проблеял садовник.
– Осторожней, милый, – промурлыкала невеста.
Я опустила глаза вниз. Зря сейчас помешала парочке миловаться, не в добрый час села с ними за стол. Вечно я попадаю впросак! Следовало отказаться от торта, сослаться на усталость и уйти к себе.
– Вот, с лимоном, – поставила передо мной чашку Ирка.
– Ой, – спохватился Иван, – а я ведь тебе подарок купил…
Лицо Ирки стало пунцовым.
– Правда?
– Ага, – кивнул садовник, – во, держи, пользуйся.
Домработница взяла пакет и раскрыла его. Сначала на свет появилась белая кружка с рисунком, сделанным золотой краской. На фарфоре красовался баран с круто загнутыми рогами и шла надпись: «22 декабря – 20 января».
– Это что? – слегка растерянно спросила Ира. – На похороны посуда?
– С чего такое придумала? – слегка обиделся Иван.
– Так даты, как на памятнике.
– Темнота, – помотал головой садовник. – Это знак Зодиака. Видишь, написано «Козел».
Ирка покраснела.
– Кто?
– Что? – вздрогнул Иван.
– Кто «козел»? – медленно протянула домработница. – Я?
– Не, – брякнул садовник, – ты бы коза была.
– Дурак!
– Чего злишься? Не понимаешь, а бубнишь, – пустился в объяснения Иван. – Очень модная вещь, мне продавщица сказала: «Лучший подарок на день рождения, купите, не пожалеете».
– Я появилась на свет в марте! – рявкнула Ира.
– И че?
– А тут об зиме речь идет.
– Зато красиво, – не дрогнул Ваня, а потом снова, не подумавши, брякнул: – И совсем недорого.
– Мне не нравится кружка с надписью «Козел», – заявила Ира, – забирай ее себе.
– Экая ты капризная!
– Уж какая есть. Не подхожу, вали отсюда.
Мирное чаепитие стало стихийно перерастать в скандал, я уставилась на посуду. Надо же, действительно, на ней написано «Козел». Но ведь знака Зодиака с подобным названием нет! Есть Козерог, а это, согласитесь, совсем другое дело. Мало кому понравится называть себя козлом. Интересно, работники посудной фабрики ошиблись или выпустили кружечку, так сказать, ради прикола?
– Не обижайся, – гудел тем временем Иван, – ну какой из тебя козел? Овца, корова, жаба, коза, в конце концов! Ты ведь баба, а не мужик.
Ошеломленная последним заявлением жениха, невеста разинула рот, но не успела вымолвить и слова, потому что Ваня выудил из пакета следующий презент и, тяжело вздохнув, вдруг сказал:
– Ира, выходи за меня… того… замуж. Обещаю дарить подарки.
Домработница заалела, словно утренняя заря, и, забыв про кружку с ласковой надписью «Козел», кокетливо прошептала:
– А там чего?
– Разверни, – велел Иван.
Ногтями, неровно накрашенными ярко-красным лаком, Ирка разодрала хрусткую бумагу. Я прикусила нижнюю губу. Среди обрывков обнаружилась… корова. Смешная, плюшевая игрушка, привязанная к небольшой шоколадке. На шее у животного висела круглая бумажка, украшенная надписью: «С Новым годом, желаю счастья».
Учитывая, что на дворе стоит лето, легко предположить, что хитрая продавщица впихнула наивному Ивану все залежалые товары.
– Корова… – протянула Ира.
– Где? – улыбнулся Иван.
– Корова?
– Ну?
– Корова???
– Да ты че?
– Корова?!
– Ваще, блин, – насторожился Иван.
– Корова??! Корова… – на разные лады повторяла Ирка, делаясь из алой бордово-пунцовой. – Корова!!! Ты на что намекаешь, идиот?
– Господи, как с бабами тяжело, – затряс головой Ваня. – Специально в Опушково мотал, в супермаркет.
Меня начал раздирать смех: деревенская лавка в Опушкове похожа на большой торговый центр, как сапог на грабли.
– Долго выбирал, – нудил Ваня, – чтоб красиво, прикольно, недорого. И че? Рожу скривила, губы лопатой отвесила!