Да, как друзья. Так, словно между нами ничего и не произошло, уверенно глядя друг другу в лицо. Все это просто секс и физиология, как выразился горячий доктор Шибуев в нашу первую встречу в кафе. Минутная слабость тел, не имеющая значения.
А границы уже и так обозначены.
Он мой фиктивный муж. Друг, который не подвел, и который мне нужен. Вон, даже с Андрюшкой познакомиться пришел в детский дом. Сам.
Я не могла на это и надеяться, понимая, что для опеки и решения суда это необходимо. Все думала, как Андрею объяснить. И опешила, увидев его в дверях своего кабинета. Высокого, темноволосого парня в расстегнутой куртке. Черные глаза и губы, растянутые в привычной ухмылке. И вновь за карим взглядом ничего не разглядеть. Испугалась было, что передумал, опомнился…
Но нет.
Успокойся, Светка, и приди, наконец, в себя. Забудь. Забудь! Ты просто слишком долгое время была одна, а твой друг оказался отличным партнером в постели. Еще один день, и все успокоится. В конце концов, есть способы выкинуть Шибуева из головы. Как вариант – утолить собственный голод ни к чему не обязывающей связью.
А потом с отвращением выклевать собственный мозг и еще два года никого к себе не подпускать, гадливо вспоминая чужие прикосновения.
М-да, этот вариант, Уфимцева, тебе уже знаком. Ну уж нет, лучше одна.
Да и какая я теперь Уфимцева?
Светлана Шибуева. Все не привыкну никак. И зачем Андрею понадобился этот каприз с фамилией?
Согласившись на него, я и подумать не могла, что принадлежать мужчине, пусть и на словах – не пустой звук. Что даже не появление мужа в моей жизни, а новая фамилия заденет что-то личное, проникнет в код сознания, изменив его структуру. Что мне в какой-то момент будет непросто сказать Андрею «Привет».
– Привет, Андрей.
– Привет, Шибуева.
По телефону разговаривать легче, и голос меня не подводит.
– И почему мне кажется, что тебе доставляет удовольствие меня так называть.
– Тебе не кажется, Светка. Мне это доставляет удовольствие. Все еще не могу поверить, что ты моя жена.
– Не смешно, Шибуев.
– А разве похоже, что я смеюсь?
– Тогда злишься? Я ведь чувствую, что злишься.
– Злюсь.
– Но почему? Я стараюсь не появляться в твоей жизни, как и обещала.
– Свет, я по-прежнему Андрей, которого ты знаешь с детства. Ничего не изменилось – это я говорю на случай, если ты сомневаешься. И если понадобится, готов повторить снова.
– Я не сомневаюсь.
– Шибуева, не ври мне. Никогда. Не нужно подбирать слова, чтобы поговорить со мной. И избегать не нужно. Мне трудно угадывать твои шаги, когда ты сторонишься меня и пробуешь решить проблемы в одиночку. Да, ты обещала, я помню, но я в свою очередь обещал тебе помощь. Мне не все равно, чем ты живешь, но ты молчишь.
Значит, он чувствует? Тогда действительно глупо ходить вокруг полыньи, зная, что все равно придется сунуть в нее руку и попробовать нащупать на дне удачу. В эту секунду получается вдохнуть воздух полной грудью и расправить плечи. Это действительно мой старый друг.
Прочь свадебную ночь, как дурной сон! Даже улыбнуться получается, пусть Андрей этого не видит.
– Да, конечно! Я звоню насчет школы приемных родителей. Ты мне нужен, Андрей, без тебя не справиться.
– Я понял. Скажи, когда и где?
Он приходит взъерошенный и уставший. Спрыгивает с подножки автобуса и, заметив на стоянке у отдела опеки мой красный «ниссан», направляется навстречу. В его руке строгая папка, и я догадываюсь, что там необходимые мне документы.
Откуда Рыжий мог знать, что Андрей окажется таким ответственным? Неужели он всегда знал его лучше, чем я? Парня, который в школе с легкостью лучшего ученика решал задачи, и с такой же легкостью терял дневники, когда в них не оставалось места для замечаний. Дрался, прогуливал уроки и всегда нагло улыбался учителям – умный, отвязный подросток, плюющий на условности.
– Мне кажется, или ты приехал прямиком из больницы? – я огорчаюсь, увидев покрасневшие глаза парня. Выхожу из машины, чтобы его встретить. – Разве ты не вчера был в сутках? Мне Витька сказал, – спешу объясниться в ответ на заинтересованный взгляд.
– Вчера. А сегодня оперировал в клинике отца. Сложный случай, пришлось ассистировать. Когда у тебя в родителях сам Пал Палыч, – улыбается Андрей, – это преступление – не внимать рукам мастера. Ну, привет, Света, – он наклоняется и целует меня в щеку.
Протягивает папку, словно букет, приглаживая ладонью взлохмаченную ветром макушку. Конечно, шутит, заставляя дрогнуть в улыбке уголки и моих губ:
– Руку я тебе уже отдал, Уфимцева, теперь держи вместо сердца мое личное и полное досье. Рад сообщить, что здоров, как бык, и не беден – заверено нотариусом.
Придумает тоже! Еще бы алой лентой папку-сердце перевязал. Хотя я безумно ей рада и прижимаю к груди.
– Ну на быка, Шибуев, ты точно не тянешь, – шутливо замечаю. – Так, максимум на голодного кота со вздыбленной шерстью. Кстати, очень симпатичного.
Неужели это я сказала?
Андрею стоит поднять бровь и ожечь черным взглядом, как общее воспоминание тут же опаляет щеки и отражается замешательством в глазах. Слава богу, он отворачивается первым, чтобы с интересом взглянуть на неказистое здание с облупленным фасадом и бронированной дверью, на которой виднеется солидная надпись «Отдел опеки».
– Свет?
– Что?
– Значит, здесь и находится та самая школа родителей, без которой усыновление невозможно?
– Да. Если ты только не кровный родственник.
– Тогда пошли, чего стоим? Я всегда обожал учиться.
В кабинете несколько пар разного возраста и психолог. Пожалуй, среди всех мы самые молодые, и наверняка поэтому вызываем у работницы опеки особый интерес.
Женщина лет пятидесяти представляется Оксаной Владимировной и знакомит нас с понятием «приемные родители». Называет всех кандидатами и предупреждает об ответственности перед законодательством в сфере защиты прав детей, оказавшихся на попечении у государства. Говорит о возможных проблемах и трудностях, с которыми сталкиваются родители в процессе воспитания приемного ребенка. О необходимых навыках общения в семье и сложном периоде адаптации. Об обязанностях и ответственности. Обо всем, с чем кандидатам еще предстоит познакомиться подробнее.
– Сколько вам лет, молодой человек? – строгий тон вопроса, и женщина поворачивает голову в сторону Андрея, привлекая к нему внимание других кандидатов.
– Двадцать семь, – Шибуев отвечает спокойно, положив скрещенные в кистях руки на стол, а вот я напрягаюсь.
– Вы еще весьма молоды. Не рановато ли для такого важного в жизни решения?
– Нет. Оно вполне обдуманное и взвешенное, можете мне поверить, – и ведь ни капли сомнения в глазах. Ну и Шибуев.
– Разрешите узнать, кто в вашей семье инициатор усыновления?
– Разрешаю. Жена.
В этом месте все смотрят на меня, но я для себя уже давно все решила.
– Как я вижу, она тоже весьма молодая особа, а усыновление ребенка – это очень серьезный шаг. Необходимо быть людьми предельно уверенными не только в партнере, но и в своем решении. Давно вы женаты?
От этого допроса становится не по себе, но я понимаю, что его придется пройти, нравится он мне или нет.
– Недавно. Но знаем друг друга больше двадцати лет. Моя жена – моя первая любовь, и случилась она очень давно.
Господи, я застываю на месте, но смотрю на женщину прямо, с улыбкой на губах. Я не могу позволить своей коллеге, куда опытнее меня в профессии, усомниться в словах моего «мужа».
– Могу я узнать причину, побудившую вашу пару усыновить чужого ребенка? – спрашивает психолог и, честное слово, я бы и сама на ее месте хотела узнать ответ.
Стандартный вопрос, но Андрей так не считает.
– При всем моем уважении к вам, Оксана Владимировна, не думаю, что в вашей компетенции заставить нас озвучить эту причину при всех. Это очень личное.
Андрей улыбается женщине весьма обаятельно, но при этом держится удивительно по-мужски. Я и не замечаю, как впиваюсь в его колено пальцами, умоляя замолчать. Хорошо, что под столом-партой не видно. Черт, конечно не в ее компетенции, всему есть границы, а вот решить выдать Андрею сертификат об окончании школы или не выдать – ей очень даже по силам.
Я чувствую, как на мою напряженную спину ложится рука Шибуева, успокаивая и поглаживая плечо.
– Но мы готовы обсудить ее с вами наедине. Правда, Света?
Правда. Да хоть со всем миром наедине, мне все равно!
– Надо ли понимать, что перспектива стать приемными родителями в вашем случае скорее долгосрочная, и рассматривается, как возможная? – спрашивает психолог, и Андрей без сомнения отвечает.
– Нет, я бы так не сказал. Мы твердо намерены усыновить ребенка в самое ближайшее время, и надеемся, что вы нам в этом поможете!
Я выхожу из школы приемных родителей на негнущихся ногах и, кажется, не чувствую почвы под ногами. Да, теперь у меня есть муж, но перспектива стать матерью не стала ближе. Мы молоды, и это словно приговор: работница опеки смотрела скептически. И даже год работы в детском доме не показался ей существенным аргументом. Как и мой сертификат заочной школы, полученный ранее.
Сейчас рядом появился Андрей, и именно ему в первую очередь предстоит на тренингах и итоговой аттестации доказать свою готовность стать родителем. Опека ясно дала понять, что хочет видеть нас обоих на «живых» занятиях. А я-то надеялась, что удастся обойтись парочкой вводных встреч с психологом.
Чем я думала, втягивая Шибуева во всю эту авантюру? Отнимая у него часы и минуты? Ох, надеюсь, он меня после всего не возненавидит. Но хуже всего время. Год, два или все три. Я не хочу ждать, пока опека признает нашу семью готовой стать родителями. Не могу!
А если Андрюшку решит усыновить кто-нибудь другой? Как я буду жить без него?
– Света, успокойся, слышишь? Ты дрожишь.