– Здравствуйте, Андрей.
– А это вам!
Женщина, встретившая меня на пороге детского дома, на этот раз смотрит приветливо и легко приглашает войти. Удивленно замечает в моей руке букет ландышей, смущенно поправляя прическу.
– Мне?
– Вам, – я передаю ей в руки цветы и подмигиваю группке девчонок лет восьми-десяти, с любопытством высунувшихся навстречу нашим голосам из детской беседки. Они тут же смеются и разбегаются, а я поворачиваюсь к женщине:
– Я здесь кроме вас никого не знаю, а Света говорит, что вы хороший человек, и я ей верю. Мне будет приятно, если цветы вам понравятся.
Анне Викторовне ландыши нравятся, и она качает головой.
– Ох, Андрей, Андрей. Ну что вы такое придумали! Разве может эта прелесть не понравиться? Повезло Свете с мужем, что и говорить. Ой, – спохватывается она, – а Светочки-то вашей и нет! Они с Ольгой Валентиновной, нашей заведующей, уехали к спонсорам. Договариваться о транспорте. У нас же лето на носу, надо детей оздоровить за городом. С комфортом привезти и отвезти. Но скоро уже должны вернуться!
– Ничего. Не беспокойтесь, Анна Викторовна, я подожду. Если честно, я к Андрею Сомову пришел. Можно мне его увидеть?
Проходит пара секунд, прежде чем женщина догадывается. Похоже, получилось слишком официально.
– К нашему Андрюшке, что ли? – переспрашивает. – Ах, да. Конечно! Думаю, даже нужно, – улыбается с пониманием. – Идемте, я вас провожу, – указывает рукой на крыльцо центрального строения, в котором живут дети. – Он у нас мальчик очень тихий, как грибок под елкой, но уверена, будет вам рад. Наши детки любят внимание.
– Скажите, Андрей, это правда, что вы врач? – спрашивает с ноткой уважения, когда мы направляемся по широкой дорожке, ведущей ко входу. – Светлана Анатольевна нам рассказала.
– Света? – я удивленно поворачиваю к женщине голову. – Неужели сама?
В это поверить непросто.
– Как сказать, – признается та. – Если честно, то нам пришлось вашу жену немножко разговорить. Но вы уж не ругайте ее. Вы не представляете, какие мы тут все любопытные! Детский дом – это большая семья. Здесь все и всё друг о друге знают, иначе никак!
– Правда. Я хирург.
– И неужели действительно сын того самого профессора Шибуева? В клинике которого делают уникальные по сложности операции? В этом городе нет человека, кто бы не слышал о вашем отце.
Я широко улыбаюсь. Наклонив голову, отбрасываю со лба волосы и смотрю на свою провожатую с веселым недоверием.
– Ох, Анна Викторовна, только не говорите, что и об этом вам тоже рассказала Света. На нее этот факт никогда не производил впечатления. Даже обидно!
– Что вы! Конечно же нет! Это мы уже сами догадались!
Мы с женщиной смеемся. Я не ошибся, Уфимцеву здесь успели хорошо узнать.
– Андрей, достаточно на вас взглянуть, чтобы не сомневаться: чтó именно для Светы имело значение. Если вы не против, я все же отнесу цветы в ее кабинет – мы все здесь Светлану Анатольевну уважаем и любим. А мы уже пришли! – останавливается она у дверей большой комнаты, из которой доносятся детские голоса.
– Вы лучше подождите вон там, у окна, я приведу Андрюшу. Сейчас время игр. Малыши вам просто не дадут поговорить, пока их не выведут на прогулку.
– Постойте, Анна Викторовна, – я останавливаю свою провожатую вопросом. – А мальчик что же, совсем не выходит на улицу?
– Ну почему же, – отвечает та. – Выходит, если Светлана Анатольевна попросит. Да и вместе они частенько гуляют. Андрюша у нас особенный. Наверняка вам Света рассказывала, что он пережил.
– Да, говорила.
– Нам бы всем очень хотелось, чтобы он это забыл. Надеемся, время поможет.
Я жду мальчика недолго. Гораздо дольше собираюсь с мыслями, глядя на ребенка, который послушно замер передо мной, приведенный за руку и оставленный Анной Викторовной.
– Андрюша, посмотри, кто к тебе пришел. Ты ведь знаешь этого дядю, правда? Будь умницей, хорошо? – И уже обращаясь ко мне:
– Андрей, я неподалеку. Если что, зовите.
– Спасибо, Анна Викторовна.
Глаза Андрюшки опущены, в руке игрушка – какая-то машинка или робот, не понять. Худенькое тельце напряжено, и это его выдает.
Он хотел бы убежать, но не может. Не может пошевелить даже пальцами. Его привели из безопасного места, из какого-нибудь тихого закутка, в котором он сидел незаметно, и оставили здесь.
Из соседней двери выглядывают дети постарше, и я слышу слова «немой» и «хромоножка», «дядя, он вас все равно не услышит! Он дурачок!», и сердитый окрик воспитателя: «Максим, немедленно перестань!».
Этому ребенку негде спрятаться, только в себе.
Я сажусь перед мальчиком на корточки, рассматривая его ближе. Близкий контакт – шок для такого закрытого ребенка, но без контакта в стене брешь не пробить. Я осторожно нахожу его руку и сжимаю в своей ладони.
– Ну, здравствуй, тезка. Это снова я – дядя доктор, ты помнишь меня? Нас Света знакомила. Я тоже Андрей, как и ты.
Он помнит, но не отвечает. Взгляд опускается ниже, но ладошка все еще в моей, хотя и сжалась в кулачок. Несмотря на то что в помещении достаточно тепло, она остается прохладной. Сейчас пропасть между этим мальчиком и тем, о котором говорила Света, – улыбчивым и живым ребенком, повторяющим стихи, кажется огромной. Мне трудно в это поверить, но очень хочется увидеть его глаза.
Я слишком близко, и Андрюшка делает то, что ему по силам. Он тоже садится на корточки и начинает возить по полу игрушку, словно он тут один.
Странное чувство. В какой-то момент времени мне действительно кажется, что я исчезаю. Возвращаюсь в жизнь, в которой еще недавно даже не догадывался о существовании мальчика. Не мог и предположить, что окажусь здесь. Наедине с чужим ребенком, который, возможно, если у Светы все получится, будет носить мою фамилию.
– Интересная у тебя машина. Трансформер? Дашь посмотреть?
Ничего не меняется, и я остаюсь без ответа.
– Знаешь, в детстве я был самым маленьким, и никто не хотел со мной дружить. Теперь я большой и могу сам выбирать друзей. Я очень хочу стать тебе другом, Андрей. Я знаю, что ты меня слышишь.
Рука мальчика лежит в моей. Я достаю из кармана и вкладываю в нее старую, но все еще красивую, памятную особой привязанностью игрушку. Пришлось перерыть все антресоли в квартире родителей с моими детскими вещами, чтобы ее найти.
– Смотри, я кое-что тебе принес. Это солдатик. Назови его, как захочешь. Он такой же смелый и сильный, как ты. Никого не боится, и теперь он твой друг.
Машинка-трансформер замирает на полу, и мальчик поднимает голову, чтобы несмело посмотреть на игрушку в своей ладошке. Я отпускаю его и встаю.
– Я приду к тебе еще, Андрей. А сейчас беги.
Он не бежит. Он уходит с Анной Викторовной, а я смотрю ему вслед.
Вечером раздается звонок от Светы, и я не могу сказать, что его не жду.
– Привет, Андрей.
– Привет, Шибуева.
На этот раз она не спорит.
– Спасибо за цветы.
– Они были для вашего завхоза. Тебе бы я принес другие. Как разговор со спонсорами? Удалось договориться?
– Неужели ты и об этом знаешь?
– Ну, не только твоему коллективу быть в курсе моей родословной. Я тоже люблю задавать вопросы. Так как поездка?
Света заминается на секунду, словно собиралась поговорить совершенно о другом, и сейчас сбита с толку.
– Отлично, договорились.
– И?
– Я не пойму, Шибуев, ты о чем-то конкретном хочешь меня спросить?
– Хочу.
– Получила от одного из директоров личное приглашение в ресторан «Бангкок», если ты об этом. Вот сейчас как раз собираюсь на встречу. Выбираю, что надеть.
– А не поздно ли собираешься, Светка?
– Поздно для чего? – удивляется она. – Главное, чтобы не рано, Андрей. Но это точно не мой случай.
Не ее. Я слишком хорошо знаю эту девушку, чтобы задаваться вопросом, а кто хозяин ее жизни. Она всегда решала за себя сама. И с кем быть – в том числе.
Я представляю мысленным взглядом нарядную Уфимцеву с убранными волосами и в вечернем платье с открытой спиной. Вижу, как ее округлые бедра, от мысли о которых сбивается дыхание, трутся в танце о мужской пах. Приближаются, горяча желание и предлагая их раскрыть. Вижу, как спины касаются чужие руки. Стоит этим рукам забраться под платье, и они уже не отпустят ее. Будут брать снова и снова, как брал я, даже когда пришло отрезвление.
От воспоминаний о близости со Светкой в теле просыпается голод, а в душе злость.
– И чего ж тебе, Сахарок, дома-то не сидится? Твой директор наверняка женат, с кучей детей и кредитных обязательств. Ты об этом подумала?
– Что?
– Светка, если ты так хочешь мужика, могла бы и мне сказать, – я говорю это довольно резко, и намек достигает цели. – Ты знаешь, что я не против. В прошлый раз тебе понравилось.
– Ты там что, пьян, Шибуев? – догадывается Уфимцева. – Тогда я завтра позвоню. Пока!
– Светка, стой!
Но она уже отключается и не отвечает на новый звонок.
POV Света
Чертов Шибуев! Все настроение испортил. А ведь о другом собиралась поговорить. О том, что он пришел в детский дом к Андрюшке. Сам пришел, без просьбы, словно прочел мои мысли.
Весь вечер думала об Андрее, мысленно прокручивая в голове рассказ Анны Викторовны и вспоминая игрушку в руках ребенка. Ждала, когда вернусь домой и смогу позвонить другу. Ведь другу же?! Другу! Так какого черта между нами снова встала эта ночь?!
А главное ведь, что Шибуев прав. Во всем прав. Да, хочу! Я не железная, и еще не разучилась видеть в глазах мужчины интерес к себе.
И Борис Захаров сегодня ясно дал понять на встрече, какой именно благодарности ждет. Недаром поставил заведующей условие, чтобы я присутствовала при разговоре. Хотите транспорт – будет вам транспорт, Светочка. И с экскурсиями поможем! Дети – это святое! Надо же, какая у вас кожа на руках нежная.
И взгляд с вопросом: только ли на руках? Глаз цепких не спускал, словно разгорался охотой. Да, обеспечен и уверен в себе. Старше лет на десять и наверняка женат.