Он пробует меня остановить, обнять…
– Света, не нужно, оно же рваное.
Но я решительно отталкиваю его руку прочь.
– Пусть. Какая разница. Сейчас я все равно чувствую себя грязной.
– Прости меня, Светка, я идиот. Никогда такого не было. Слышишь? Ни с кем!
Я направляюсь в прихожую и надеваю туфли. Беру с полки сумку и ключи от машины. Стараюсь не смотреть в зеркало, чтобы не запомнить себя такой.
– Шибуев, я не хочу знать, как у тебя было с другими. И ты действительно идиот.
– Не уходи! Я все исправлю! Света!
– Не смей меня трогать! – предупреждаю его желание меня обнять.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него – уже не того Шибуева, каким я его забрала из больницы, теперь он ожил. Сейчас он – образчик мужской красоты, иначе и не сказать.
И этому образчику вполне по силам справиться со всем самому.
– Как? Вылижешь с ног до головы? Или еще раз разложишь? А может, снова расскажешь мне о пользе секса, друг? Сегодня я привела тебя в чувство, а кто будет в следующий раз? – Он сглатывает, а я добавляю:
– Андрей, все что я хочу – это уйти, принять душ и все забыть.
– Останься, я найду слова, обещаю.
Я берусь за ручку двери и выхожу из квартиры.
– Не надо. Если я останусь, нам придется с тобой напиться, потому что мне сейчас так тошно, что жить не хочется.
POV Андрей
Уже прошло несколько дней с тех пор, как ушла Светка, а ее слова до сих пор звучат в голове справедливым упреком. И тоска не проходит, грызет душу, преследуя ночами. То ли вина тому причиной, а то ли раскаяние. Только зудит под кожей чувство, что потерял что-то важное, жизненно необходимое.
И днем не всегда удается забыться.
– Андрей Павлович, золоторукий вы наш, ну сколько можно? Сил же нет на это смотреть!
Закончился рабочий день, я уже переоделся и стою в ординаторской в футболке и джинсах, собираясь уходить. На столе истории болезней моих пациентов, и я еще раз пересматриваю их, чтобы ничего не забыть, оставив отделение Павлюкину и Гарькушину.
– Что? – поднимаю голову, полуобернувшись в сторону старшей медсестры Наины Антоновны, жены заведующего отделением. Женщина только что вошла и села за стол Фадеева, чтобы сверить ведомости. – Что вы сказали?
– Говорю, разве можно быть такому симпатичному! Никакой же рабочей дисциплины! Весь день наши студенты за вами хвостиком ходят. Куда не зайду, только о вас и говорят! Ох, Андрей Павлович, задурите девчонкам головы. Завидный вы у нас жених!
Молоденькие девушки-ординаторы хихикают, поглядывая на меня.
В отделении они больше недели, но я едва ли помню их в лицо. Кажется, они сегодня у меня действительно что-то спрашивали. И, кажется, я им что-то отвечал.
– Почему жених, Наина Антоновна? – открываю ящик стола и убираю туда ненужные документы. – Я уже полтора месяца как женат, так что не такой уж завидный.
Я признаюсь об этом впервые и без пафоса, просто констатирую факт. Признание слетает с губ легко, словно для него пришло время, и женщина растерянно удивляется.
– Ты?! Да как так-то, Андрей?
– А как все. Как положено, через ЗАГС, – отвечаю, понимая, что сегодня медсестрам будет о чем посудачить в отделении. Пусть.
Перед тем как уйти, подмигиваю с невеселой улыбкой притихшим студенткам.
– Не тратьте время, девочки. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Я выхожу из ординаторской и направляюсь по коридору к выходу мимо больничных палат. Из открытой двери одной из них выходит грузный мужчина и спешит навстречу:
– Андрей Павлович, дорогой! Вас без халата и не узнать! Дайте я вас обниму! – Смеется: – Смотрите, вот он я, как новенький! А ведь думал, что уже коньки отдам! Такой приступ, чуть не загнулся! Вы бы меня выписали, а? Вторую неделю здесь лежу, а дома семья, дети. Работа!
Этого больного я оперировал год назад. Оптимизма у человека с лихвой, и столько же безответственности к собственному здоровью.
– Выпишу завтра, Валерий Юрьич. Но если не будете за собой смотреть – встретимся снова и надолго, а не хотелось бы. До свидания!
Уже на выходе из отделения меня окликает медсестричка.
– Андрей Павлович! Звонили из клиники вашего отца, просили уточнить насчет операционных дней – когда вы у них появитесь. В вашем графике все без изменений? Так и передать?
– Да, передай, Ольга.
В моей жизни все без изменений.
Твою мать!
Я выхожу из больницы, вливаюсь в череду прохожих и иду по улице, миновав стоянку такси. День еще не закончился, сегодня он по-особенному солнечный, и мне хочется побыть одному. Я замечаю тут и там родителей с детьми – старшие уже вернулись из школ, младшие – из детских садов. Счастливые, крикливые, обиженные… все они разные, но все любимы и необходимы своим семьям.
Я иду долго, думая о своем, пока ноги сами не приводят меня к воротам детского дома. И дальше в здание, где живет мой будущий сын.
Непривычное словосочетание. Определение, пока еще сложное для осознания, но в школе приемных родителей привыкли называть вещи своими именами, да я и сам способен дать отчет, кем для меня станет этот ребенок. На какую бы сделку мы со Светкой ни пошли – уже не получится отсидеться в стороне. Меня учили нести ответственность за людей.
– Здравствуйте, Анна Викторовна. Рад вас видеть. Я смотрю, вы как сирень – цветете и пахнете. Люблю смотреть на счастливых женщин, они умиротворяет душу.
– Да ну что вы, Андрей! – при виде меня смущается моя новая знакомая и поправляет волосы. – Всего лишь удачная стрижка. Ой, скажете тоже!
– Я к Андрюше Сомову пришел. Как думаете, отпустят его со мной погулять до вечера? Если нужно, готов написать письменную просьбу. Надо полагать, на имя заведующей?
– Да, но Ольга Валентиновна уже ушла.
– Жаль, – неожиданно огорчаюсь. – День сегодня хороший, и с работы получилось пораньше освободиться. Ну, не страшно, тогда мы во дворе посидим.
Анна Викторовна и в самом деле замечательная женщина, потому что спешит меня ободрить:
– Погодите расстраиваться, Андрей. Думаю, мы сейчас все решим со старшим воспитателем! Она у нас пока за главного. А Светлана Анатольевна ваша сейчас наших пареньков песочит у себя в кабинете. Вымахали оболтусы по тринадцать лет, а ума нет! Представляете, спонсоры им такой спортивный зал подарили! Оборудование новое, снаряды новые, даже штанга есть. Занимайтесь, пожалуйста! А они, бездельники, стащили у физрука два новеньких футбольных мяча, продали их непонятно кому – да наверняка таким же бездельникам из соседних высоток! – и пошли себе в кино! Нет, ну вы видели!
Не видел, но сам каких только глупостей ни совершал в их возрасте, а потому с сочувствием киваю.
– Так что мне Светочке-то сказать? – интересуется Анна Викторовна чуть позже у входных дверей, когда я распахиваю их перед ней. – Или вы сами к жене зайдете?
Зашел бы с радостью. Тоска по Светке дерет горло. Только вот о чем говорить – не знаю.
– Не нужно ее беспокоить, Анна Викторовна. Мы позже со Светой поговорим.
Андрюшка стоит у стены, с солдатиком в руке, и смотрит в пол. Я для него ужасно большой и наверняка не совсем понятный субъект, но спрятаться ему негде.
Женщина-воспитатель оставляет мальчика, просит его хорошо себя вести, говорит о прогулке и уходит.
Мне хочется верить, что сегодня ему уже не так страшно. Я подхожу ближе и сажусь на корточки. Найдя маленькую ладонь, сжимаю ее в пальцах.
– Ну, привет, Андрей! А вот и я – дядя доктор. Как ты, малыш?
Он ожидаемо молчит, давая мне себя рассмотреть. Пауза все длится… Я неожиданно поднимаю руку и провожу ею по темным волосам. Говорю, и сам удивляясь своему признанию.
– Знаешь, тезка, оказывается, я по тебе скучал.
Скучал. Какое простое слово, а сорвалось с языка, и уже не отвернуться. Следующая минута нужна нам двоим, чтобы почувствовать и принять близость друг друга.
От моего прикосновения Андрюшка напрягается, но уже не замыкается в себе, как в прошлый раз. Еще не смотрит в лицо, зато слушает каждое слово.
Это радует. Я уже не незнакомец для него.
– И по солдатику твоему тоже. Знал бы ты, какими мы в детстве были друзьями. Вижу, что и вы подружились. Расскажешь мне, как ты его назвал?
Мальчишка не расскажет, пока еще нет, и я начинаю придумывать сам:
– Дай угадаю: какой-нибудь Супермен? Или Бравое ружье? А может, Халк? Хотя, знаешь, на Халка он точно не похож. Хоть и зеленый, но очень уж тощий, – в сомнении качаю подбородком. – Да ты, наверно, и не придумал, а, Андрей?
Мне кажется, или Андрюшка мотнул головой? Почти незаметно?
Я встаю и беру его на руки. Говорю, улыбаясь, на секунду поймав на себе детский взгляд.
– Тогда назовем его просто Друг! Договорились? А сейчас пойдем на улицу. Пока тебя не уложили спать, погуляем втроем, как настоящие мужики!
Я не планировал прогулку заранее, и понятия не имею, где и как гуляют с пятилетними детьми, но вспомнив рассказ Анны Викторовны о нашкодивших воспитанниках, решаю поймать такси и везу Андрюшку в кинотеатр.
В прокате идет мультфильм о драконах, сегодня третий день премьеры, и народа возле касс собралось немало. До сеанса еще больше получаса, и я подвожу мальчика к большому и красивому аквариуму в фойе, чтобы посмотреть на диковинных рыб. Наблюдаю за ним, удивляясь, как он на глазах выбирается из своего кокона. С интересом оглядывается, уже и сам не отпуская мою руку.
Видимо, именно таким его и знает Света.
Кресло в зале кинотеатра большое и глубокое, слишком низкое для Андрюшки, и я усаживаю мальчика себе на руки. Ведерко попкорна стоит нетронутым. Ребенок как завороженный смотрит на экран, следит за приключением героев, а я осторожно ощупываю пальцами его голень и ступню. Пробую место неудачно сросшегося перелома, думая о том, что в самое ближайшее время необходимо будет сделать снимок и провести обследование. А пока малыша не стоит пугать раньше времени.