О да. Еще как! Но мне уже не семнадцать лет, и я готова проверить его слова на деле. Тем более что я и сама голодна.
Я сжимаю пальцы на затылке Андрея, а другую руку спускаю к животу. Он у Шибуева плоский и твердый. Проникаю ладонью под боксеры. Мне нравится то, что я глажу. Нравится то, что чувствую, и то, что слышу – полный мýки стон: «Света!». Жар губ, опаливший шею, и сжавшие спину руки.
И, выгнувшись навстречу, выдыхаю лишь одно слово: «Сейчас!»
На нас мало одежды, и через секунду она слетает прочь. Я остаюсь голой, и Андрей приподнимает меня под ягодицы, разводя бедра. Тяжело дышит, входя осторожно и глядя в глаза. Как бы нам ни хотелось забыться, мы теперь не одни.
– Ты мокрая, Сахарок. И беременная от меня. Кажется, я кончу от одного движения…
От чувства наполненности можно свихнуться. Лаской и поцелуями Шибуев довел меня до коротких вдохов, и я не думаю, что продержусь дольше.
– Не пойму, Шибуев, это обещание или предупреждение? Если это и есть порог твоего стыда, то обещаю покраснеть.
Смех вперемешку с толчками и поцелуями – вкусный коктейль. Желание накалено до предела, и нам хватает всего нескольких движений, чтобы приникнуть друг к другу, переживая пронзившее нас удовольствие. Но это – как аперитив, и мы оба жаждем продолжения.
Шибуев сообщает, что за ним числится должок, и в ванной комнате я разрешаю ему меня вымыть. Он долго гладит мои бедра, грудь, живот, который уже округлился. Совсем чуть-чуть, но я вижу, как при взгляде на эту округлость загораются светом глаза Андрея.
– Светка, как ты могла мне не сказать? Я же дурею от тебя, а тут думал, что никогда не прощу. Никого не подпущу, но и сам не трону. Так и буду жить рядом гордым монахом.
– Андрей, я так жалею об этом, если бы ты знал.
– Как жалеешь? Сильно?
– О-очень! – я обнимаю его за шею и шепчу на ухо, стоя на носочках, пока он обтирает меня полотенцем и вытирается сам. – Очень сильно! Так сильно, что готова просить тебя не быть монахом и отказаться от воздержания. Пожалуйста…
Наклонив голову, провожу раскрытыми губами по плечу и трусь щекой. Урчу кошкой, я тоже это умею.
– Шибуев, я так тебя хочу…
– Светка!
– Но сначала побрей лицо, ты меня всю исколол.
– Намекаешь, что у тебя на меня планы?
– Не намекаю, – я нахожу и целую улыбающиеся губы. – Прямо говорю! Хочу!
Скоро утро, но ночь еще не отступила, и под ее сенью в гостиной мы продолжаем заниматься любовью, с желанием отдаваясь друг другу. Мы оба голодны и неутомимы, однако на этот раз страсть уступает место нежности, и удовольствие подкатывает неспешное, позволяющее прочувствовать все его оттенки – остро-сладкие и тягучие.
Я лежу в постели, Андрей гладит мои бедра, а тело звенит от удовольствия.
– Сахарок, ты сводишь меня с ума, – говорит он, целуя живот. Поднимается выше и обхватывает ртом сосок. Медленно играет с ним языком, похоже, не собираясь прекращать меня изучать.
– Скорее, это моя грудь сводит тебя с ума. Ну, признайся.
– Не только грудь. Ты сама, Светка. Если у нас родятся девчонки, хочу, чтобы они были похожи на тебя.
Это слишком. Не думаю, что он читает мои мысли.
– Боюсь, что с моим характером им придется непросто.
– Ладно, – соглашается Шибуев. Приблизившись, очень нежно отводит волосы от моего лица и гладит щеку, не отрывая взгляда, – так и быть, Сахарок, характер пусть будет мой, но глаза твои. Они у тебя потрясающие.
У меня хорошее воображение, и оно позволяет изумиться и снова улыбнуться в родные губы.
– Шутишь? Пожалей нас! С таким двойным чудом мы точно не справимся!
Когда рассвет уже входит в комнату, наполняя ее рассеянными солнечными лучами, мы все еще не спим. Сплетя пальцы рук, смотрим друг на друга, тихо наслаждаясь любовным послесловием.
Не знаю, что Шибуев нашел в моих глазах – мне нравятся его, с легким лукавством и шалостью. Карие, теплые, самые красивые глаза на свете. Они смотрят на меня ласково, с надеждой, и им не соврать.
– Скажи мне то, что я хочу услышать, Света. Что ты веришь мне.
И я говорю. На этот раз очень серьезно, притянув к своей щеке его ладонь и коснувшись чутких пальцев, вернувших Андрюшке надежду, поцелуем.
– Не знаю, как мы будем жить, но я готова попробовать, Андрей.
POV Света
Четыре месяца спустя
– Ради бога, Света, аккуратнее! Скоро поворот, не гони!
– Шибуев, прекрати истерику. Что ты как наседка? На спидометре семьдесят километров в час, ты называешь это «гнать»? Я город знаю, как свои пять пальцев, и со зрением у меня все в порядке. Вижу я твой поворот, мимо не проеду!
– В роддом тоже сама будешь ехать?
– А что тут такого? Я же не пешком иду? Надо будет, и поеду.
– Светка, я с тобой поседею. Сколько можно просить пересесть на такси. Тебе что, трудно?
– Конечно. Откуда я знаю, какой квалификации в такси водители? А может, у них опыта с гулькин нос. А себе я доверяю. И потом, утром в садик, вечером из садика, тебя на работу отвезти. Это, извини, не такси, а личный водитель нужен.
– Да что ты говоришь? А я тебе о чем твержу!
– Шибуев, слушай, ты что, хочешь, чтобы я сидела дома, как репка в огороде? Обрастая корнями? Не дождешься!
– Света, у нас беременность почти восемь месяцев, на меня родители косятся, в своем ли я уме? Особенно когда мы приезжаем к матери в женскую консультацию. А ты разъезжаешь по городу как ни в чем ни бывало!
– Ну и что? Я себя прекрасно чувствую. Мне прогулки и поездки полезны. И потом, мне не трудно. Да я вообще за рулем отдыхаю!
– Отдыхаешь?! Вот и как с тобой говорить? До чего же ты упрямая!
– Не нравлюсь, разводись.
– И разведусь!
Я еду за рулем большого просторного джипа и улыбаюсь. Эти перепалки у нас с Андреем уже вошли в привычку. Его много чего пугает, буквально каждый мой шаг, сделанный самостоятельно, вот и сейчас он сидит рядом, нахохлившись, и хмуро смотрит перед собой на дорогу, а я смеюсь.
– Ну, не дуйся, Шибуев. Ты же без меня не сможешь! Я же твой Сахарок. Разве может такой сластена, как ты, взять и отказаться от сладкого?
Он удивляется искренне.
– Кто тебе такое сказал? Что не смогу?
– Так ты сам и сказал, – взглядываю на него со смехом. – Или ты, выходит, врал?
Долго обижаться Шибуев не умеет и тяжело вздыхает.
– Нет, не врал. Но мне надо голову оторвать за то, что я тебе так много всего позволяю.
С некоторого времени Андрей чувствует себя главой семьи и не дает это право никому оспорить, да я и не против. Оказалось, что это приятно, когда о тебе заботятся.
– Много? Разве?
– Ладно, я тебе всё, всё позволяю, Светка. Довольна?
Я останавливаю автомобиль у тротуара перед детским садом, глушу двигатель и поворачиваюсь к Шибуеву. Ух, какие черные глаза! Так бы в них и утонула!
Протянув руку, глажу мужа по волосам. Андрей и так не маленький, а в пуховике с меховым воротником кажется важным и внушительным.
Он тут же тянется ко мне, и наши губы встречаются в нежном, коротком поцелуе.
– Свет, я переживаю. Тебе рожать скоро, а ты в детском доме пропадаешь, носишься на автомобиле по городу. Давай ты с сегодняшнего дня просто побудешь дома? Ну пойми, мне так будет спокойнее.
– Андрей, да я ведь заезжаю всего-то на час, не больше. И не каждый день. Ты же знаешь, ну не могу я совсем их не навещать. Привыкли они ко мне, ждут. Вот как твои больные. Скольких из них ты помнишь?
– Многих.
– Вот и я многих. Мне это необходимо, понимаешь? Обещаю все остальное время лежать и капризничать. Это не хочу, вот это хочу! Договорились?
– Ох, Сахарок, вьешь ты из меня веревки. Лучше бы капризничала.
Андрей вздыхает, открывает переднюю дверь и выходит из автомобиля, оставляя меня ждать его возвращения с Андрюшкой.
На улице декабрь, идет легкий снег, и дети гуляют на детской площадке. Я с легкостью нахожу среди них сына. Открыв окно, машу ему рукой. Наш мальчик в садике уже вторую неделю и, похоже, ему здесь нравится.
Он замечает нас и смотрит с вопросом на воспитателя. Бежит к Андрею, когда тот подходит ближе. Шибуев садится перед малышом на корточки и стряхивает с его капюшона снег. Что-то мягко говорит, с улыбкой на лице, а я ничего не могу с собой поделать – засматриваюсь на своих мужчин.
– Света, есть новость. У нашего сына будет новогодний утренник. Нам срочно нужен костюм!
– Привет, мое солнышко, – до Андрюшки мне не дотянуться, но я могу погладить его по щеке. – И какой же костюм нам нужен?
– Мама, я буду Серым волком! Настоящим разбойником! И буду пугать фей на поляне Сказок!
– Ты? – я удивляюсь, не сдержав смешок. – Да ну!
– Да, я умею рычать. Смотри! Р-р-р-р….
Андрей пристегивает Андрюшку к креслу, советует ему поймать самую красивую фею и спрятаться с ней под елку.
– Зачем? – изумленно спрашивает малыш, а я качаю головой. Шибуев неисправим!
– Как зачем, сын? Девчонки любят разбойников. Что это за волк, у которого нет своей феи? Его же любой заяц засмеет!
Не знаю, как Андрею это удается, возможно, всему причиной его шальная улыбка – совершенно особенная, но Андрюшка с каждым днем тянется к нему все сильнее. А может, что-то чувствует своим детским сердцем. Что ему рады и любят.
Мне кажется, будь я одна, я бы не смогла так быстро раскрыть малыша, раскуклить из его кокона, а Шибуеву это удалось. За четыре месяца наш мальчик изменился, словно вновь вернулся в ту жизнь, из которой его однажды вырвала беда, и стал собой. Мне так радостно видеть его таким – еще тихим, но уже живым и любопытным.
Никогда не устану за это говорить Андрею спасибо. И его близким тоже. Малыш для всех нас стал родным.
А пока я еще за рулем, мы едем в торговый центр за продуктами и новогодним костюмом. Андрей помогает мне выбраться из машины и все время держит за руку. Пусть я перестала носить каблуки, но стала большой и неповоротливой, и как никогда нуждаюсь в точке опоры.